Главная » нравственность » О СКРЫТОМ СМЫСЛЕ ЖИЗНИ (о нравственности). Писарева Е.Ф.

1 080 просмотров

2655-93

Часть XIV. Эволюционирует ли нравственность?

“Усовершенствуется ли человеческая нравственность?” — спрашивает меня один из моих
читателей.

Для теософа это — странный вопрос, для него весь процесс жизни есть неустанное
развитие, переход из простого в сложное, из несовершенного в совершенное.
Однако вопрос этот приходится слышать нередко; его задают самые чуткие люди, с
отчаянием смотрящие на отрицательные явления усложняющейся человеческой жизни.
Но отчаяние это вызывается недостаточным проникновением во внутреннюю суть
эволюционного процесса. С точки зрения теософии, все, что творилось в далеком
прошлом и что совершается на наших глазах, имеет один смысл и одно оправдание: все
ведет к постепенному раскрытию сознания, понимая сознание в самом широком смысле
— как работу ума, сердца, совести и воли человека.

Средство для раскрытия сознания на всех ступенях жизни одно и то же: неустанная
деятельность во всех сферах жизни, видимой и невидимой. И вся природа, во всей своей
совокупности, весь объективный мир — извне, а потребности физического и духовного
человека — изнутри толкают его к деятельности во имя этой единой, все заключающей в
себе цели.

Дикаря понуждает к деятельности голод, холод и страх перед более сильным человеком
и зверем, и на этой ступени натиск, смелость, беспощадность являются высшими
качествами.

Позднее, когда свободный дикарь превращается в раба, стимулом для его деятельности
выступает подчинение более сильному и более развитому победителю. Здесь
добродетелью является покорность и безропотное послушание, а рабский труд
становится пружиной, имеющей скрытую цель преодолеть инерцию, которая
чрезвычайно сильна на низших ступенях развития.

На следующей ступени начинается борьба классов, борьба за независимость, за
уравнение прав с бывшими победителями, и здесь труд является пружиной, имеющей
скрытую цель развить инициативу, активную энергию, а нравственность выражается в
зарождающемся чувстве человеческого достоинства.

На высшей ступени сознания, которая в историческом процессе еще впереди, борьба
заменится стремлением к единству, труд сделается добровольным даром для блага всех,
а нравственность выразится в бескорыстной любви.

Я намечаю здесь самые главные этапы развивающегося сознания, но между этими
этапами простирается лестница с огромным числом ступеней, а на каждой ступени —
свой критерий нравственности, поднимающий человека все более над животным
полюсом, все более очищающий его от грубого эгоизма.

Но прежде чем сознание большинства поднимется на высшую ступень и признает
безнравственным то, что на предыдущей ступени было нормой поведения, передовая
волна человечества, всегда сильно опережающая остальных, должна дать пример,
проложить новые пути, выработать высшие формы поведения.

Когда эти высшие нормы переходят в сознание большинства, начинается процесс
приспособления, и такая переходная эпоха производит всегда впечатление кажущегося
регресса.

Это происходит оттого, что установившееся равновесие расшатывается, психология
человека усложняется, и, пока она приспосабливается к более высоким требованиям
жизни, все ее внешние проявления становятся более хаотичными, сошедшими с прежних
устоев, выбитыми из сложившихся нравственных норм.

Для наблюдателя, не считающегося с общим ходом эволюции, с тем скрытым смыслом
всего переживаемого, которое связано с прошлым и будущим в единый эволюционный
процесс, хотя и чрезвычайно сложный в своих частях, но внутренне спаянный единой
общей целью, — очень трудно оторваться от временных явлений мучительного
настоящего. Принимая все совершающееся за окончательное проявление человеческой
природы, наблюдатель приходит к неверному выводу, что человеческая нравственность
не продвинулась, а скорее пошла назад.

То же самое явление замечается и в низших царствах природы на всех переходных
ступенях: происходит видимый регресс, например, при переходе из растительного
царства в царство животных, когда появляются организмы, с внешней стороны менее
совершенные, все внутренние силы которых направлены на приспособление к новым
функциям жизни.

То же происходило и в человеческом мире при переходе от патриархального к правовому
строю, от – памятного еще многим крепостного права — к свободному быту.
Искренние защитники отживших форм жизни ссылаются на их прочность, порядок,
уравновешенность, в противоположность расшатанности и хаотичности текущего
момента: со своей точки зрения они правы, но они не видят связи явлений и грешат тем,
что направляют свое внимание только на прошлое и совсем теряют из виду будущее. Да и
в прошлом их привлекает лишь общий характер безопасности и устойчивости, а не те
живые слагаемые, из которых постепенно возникла эта видимая устойчивость.

Мне вспоминается сейчас поразительный пример, приводившийся Виктором Гюго, из
эпохи вандейских войн, как крестьянин-отец дополз на коленях до дома своего синьора,
чтобы вымолить у него прощение за дерзость сына, замученного этим самым синьором. С
точки зрения феодала и его представлений о нравственности, старик был достоин
одобрения, но даже небольшой исторической перспективы достаточно, чтобы ярко
осветилась вся бесчеловечность таких представлений.

Каждый раз, когда старая ступень сознания изживается и очередь наступает для новой,
много времени требуется для борьбы с ранее приобретенными свойствами, для
приспособления к новым требованиям жизни, для постепенной перестройки всех
прежних понятий, чувств и внутренних навыков.

На наших глазах в русском народе происходит такое приспособление: вместо крепкого
телом и духом помещика недавней крепостной эпохи мы видим нервных, мятущихся,
глубоко неудовлетворенных представителей современной интеллигенции; вместо
преданных крепостных крестьян, терпеливо несших свою трудную долю, появилось
совсем иное поколение, недовольное, строптивое, расшатанное, беспокойное, но с более
сложной психикой и с большей впечатлительностью.

По внутреннему смыслу всего, что совершилось на наших глазах, жизнь сильно
продвинулась вперед, но, пока будет продолжаться приспособление к ее усложнившимся
задачам и к поднявшимся нравственным требованиям, мы неизбежно будем переживать
распадение прежних устоев, которые, худо ли, хорошо ли, помогали народной жизни
удерживаться в известном равновесии.

Такой период приспособления всегда сопровождается тяжелыми явлениями и носит на
себе все признаки падения нравов; мало того, он может растянуться на чрезвычайно
долгий срок, если господствующие классы не помогут поступательному движению жизни,
а тем более если они затормозят его искусственными преградами.
И все же, несмотря на все тяжелые видимости, внутреннее творчество народной души
продолжает свою невидимую работу и готовит будущее с более справедливыми и более
совершенными нормами общественного быта.

Здесь мы подходим к явлению особой важности: европейская материалистическая наука
считается только с внешними воздействиями на человека, теософия же имеет дело с его
внутренним творчеством, с постепенным раскрытием высших свойств человеческой души;
и здесь мы сталкиваемся уже не с экономическими и социальными факторами, а с
проблемами духа, с усовершенствованием всей психики человеческой, с раскрытием в
ней новых начал, с поднятием мысли, чувства, совести и воли человека на высшую
ступень сознания.

В совершающемся историческом процессе различные ступени сознания не разделяются
резкими гранями, они сливаются в многоцветной ткани жизни, из которой состоит
текущая действительность: рядом с людьми, уже успевшими подняться на высшую
ступень, действуют и сильно отставшие, и догоняющие, и тормозящие — сознательно или
бессознательно — движение вперед.

Принимающим участие в этом пестром жизненном творчестве трудно разобраться в
истинном направлении всех его перепутанных нитей. Чтобы верно судить об этом
направлении, нужно подняться над временным явлением борющихся классов, отвлечься
от партийных симпатий и антипатий и постараться уловить положительные стороны всего
совершающегося на наших глазах.

Ибо наблюдатель никогда не сделает верного вывода, если будет смотреть лишь на одни
отрицательные явления, только на зло, которое всегда ярче бьет в глаза, только на острые
углы, которые всегда выступают яснее наружу. И никогда не поймет он всего процесса
жизни во всей его полноте, если внимание его будет устремлено на одну лишь
поверхность, где в бурные переходные эпохи скапливается столько грязной пены и
выплывает так много всяких отбросов.

Чтобы не ошибиться в выводах, нужно проникнуть в то, что создается в глубине, что еще
не вылилось наружу и не бросается в глаза, как выброшенные на поверхность отбросы.
Если направить внимание на внутреннюю суть совершающегося, то мы увидим, что в то
время как на поверхности идет борьба классов, эгоистическая и беспощадная, в глубине
общественной совести зарождаются новые представления, возникает потребность более
справедливого строя, зажигаются новые идеалы.

Несомненно, что наши нервы истерзаны той тучей вражды, которая закрывает от нас на
время солнце Истины, и эти тучи создают иллюзию, будто мир погибает. Но это совсем не
так.

Возьмем любое современное явление из самых несимпатичных, хотя бы тягу
крестьянского молодого поколения из деревенского приволья в душные фабричные
города, неразборчивую жадность этого поколения к внешним развлечениям. Но разве эта
тяга и жадность исходят только из одних дурных источников?

Деревня застыла в своем патриархальном строе, она не поспевает за движущимся
потоком жизни, она не удовлетворяет растущую любознательность, не дает пищи для
усложнившейся души народа, вот почему из нее бегут.

Но это — явление временное. Сейчас город дает гораздо больше впечатлений, но
большая часть этих впечатлений бесконечно ниже тех, что дает здоровая жизнь посреди
природы, и когда деревня перенесет к себе то ценное, чем обладает культурный город:
хорошую книгу, образованных учителей, удобные жилища, хорошую музыку и так далее
— тогда лучший элемент из народа снова потянется в деревню, разочарованный в
отрицательных сторонах тесной городской жизни.

Или возьмем явление декадентства. Можно согласиться, что декаденты внесли в
литературу и искусство элемент вычурности, что речь их вымученная и образы лишены
ясности, но рядом с этим нельзя не видеть, что их психология сложнее, чем у среднего
человека нашего времени, что все чувства их сильно обострились и готовятся к
восприятию более тонких, пока еще мало кому доступных впечатлений.

Или обратимся к современным детям. Они в общем труднее и своевольнее детей
прежних поколений, но они представляют из себя более восприимчивый материал, на
котором легче запечатлеваются высшие понятия растущего нравственного сознания.
Не далее как на днях мне пришлось беседовать с одной из знакомых мне матерей,
которая удивлялась, насколько душевное настроение ее детей разнится от ее
собственных детских переживаний. Она жаловалась, что с трудом может найти книги,
которые бы подходили для ее детей; ее маленькая семилетняя дочка так огорчалась при
чтении священной истории, находя в ней многое жестоким и несправедливым, а рассказы
из русской истории так возмущали ее своею грубостью, что пришлось отложить обе книги
в сторону.

А когда мать взяла басни Крылова, надеясь, что хоть они-то окажутся по вкусу ее девочке,
и стала читать ей басню “Стрекоза и муравей”, которую особенно любила в детстве, дочка
ее и тут проявила свою собственную тонкую критику. Она нашла, что “муравей гораздо
хуже стрекозы, потому что он жадный, думает только о себе, а стрекоза гораздо лучше,
потому что пела не для одной себя, а для всех”. “Лучше бы она обратилась к пчелке, —
прибавила девочка, — та бы ей не отказала, потому что она собирает мед тоже для всех, а
не для себя одной”.

1911 г.

5822038

СОДЕРЖАНИЕ:

От редакции
Введение
Часть І. Мировоззрение Востока и Запада
Часть II. Материализм и идеализм
Часть III. Единство человечества
Часть IV. Идеалы Востока и Запада
Часть V. Путь Выступления и Путь Возврата
Часть VI. Необходимость внутренней культуры
Часть VII. Психология русской души
Часть VIII. Страдание
Часть IX. Вибрации мысли
Часть X. Значение земной жизни для эволюции человека
Часть XI. Влияние космических вибраций
Часть XII. Круговорот жизни
Часть XIII. Эволюция человека
Часть XIV. Совершенствуется ли нравственность?
Часть XV. Внутренний смысл разделения людей на сословия
Часть XVI. Отношение к животным
Часть XVII. Болезни
Часть XVIII. Аскетизм
Часть XIX. Аскетизм монаха и аскетизм оккультиста
Часть XX. Аскетизм йога
Часть XXI. Радость
Часть XXII. Красота
Часть XXIII. Труд
Часть XXIV. Характер труда в будущем
Часть XXV. Самоубийство
Часть XXVI. Любовь между мужчиной и женщиной
Часть XXVII. Человек — малая Вселенная
Часть XXVIII. Исторический процесс
Часть XXIX. Новый Завет: ответственность за наши мысли и чувства
Часть XXX. “Вихрь Бытия”
Часть XXXI. Русская революция
Часть XXXII. Мировая катастрофа
Послесловие

Поделиться с друзьями:

Для того, чтобы отправить Комментарий:
- напишите текст, Ваше имя и эл.адрес
- вращая, совместите картинку внутри кружка с общей картинкой
- и нажмите кнопку "ОТПРАВИТЬ"

Комментариев пока нет... Будьте первым!

Оставить комментарий