Письма Екатерины к папе обладают значительно большим историческим значением, нежели ее письма к светским властям. В последних она выражала общепризнанный средневековой принцип повиновения Церкви и папству; в обращении же к папе она становится выше традиционного принципа — она развертывает перед папою идеал, постигнуть который были в состоянии только немногие из его предшественников, идеал, который мог бы вдохнуть новую силу  в современный ей католицизм, если бы его высшие представители были в состоянии отрешиться от житейских и личных интересов. Когда началась самая важная ее переписка с Папой Григорием XI с целью убедить его вернуться в Рим, она использовала слова, исполненные нежности, но и не меньшей решимости: “Я хочу, чтобы вы были таким добрым пастырем, что если бы у вас было сто тысяч жизней, вы были бы готовы отдать их все во славу Божью и ради спасения творений…” (77. 185). В своих письмах к Григорию XI Екатерина дает папе два наставления: во-первых, чтобы он, подобно Христу, не прибегал к насилию против своих противников, а любовью и «добротою побеждал злобу их».  Ведь мы ваши дети, отец мой, прибавляет она. Кроме любви она не знает для папы другого средства, чтобы вернуть его паству. Екатерина оправдывает восставших ввиду многих обид и несправедливостей, которые они терпели от плохих пастырей и правителей. «Так вы возрадуетесь, и мы будем радоваться, ибо любовью вы вернете заблудших овец в убежище святой Церкви».  Другое наставление папе заключалось в том, чтобы заботу о светской власти он приносил в жертву нуждам духовным и заботам о душах.   «Сокровище Церкви — это кровь Христа, ценою которой искуплены души, это сокровище дано не на приобретение светского владычества, а на спасение рода человеческого.  Рас­кройте, раскройте око души вашей, и вы узрите пред вами два бедствия; одно из них — это величие, власть и светское владычество, которое, как вам думается, вы должны завоевать;другое бедствие — это гибель благодати в душах и упразднение повиновения, которым мы обязаны вашему святейшеству. Итак, святой отец, находясь между двух столь великих зол, вы должны избрать меньшее; избравши меньшее, чтобы избавиться от больших, вы уйдете от обоих, и оба обратятся в блага — вы подчините снова себе сынов ваших и исполните долг ваш».

Нероччо де Ланди. Св. Екатерина Сиенская. Терракота. 1474

В письмах Екатерины бросается в глаза прежде всего частое и настойчивое повторение слов: “я хочу”.  Екатерина пишет очень решительно: “Так вот, я хочу, отец мой, легат владыки нашего Папы, чтобы вы исполняли то, что должны, усердно, а не с небрежением…” (77. 1). Некоторые говорят, что решительные слова “я хочу” она в состоянии экстаза обращала даже ко Христу.  (В том же тоне и стиле пишет она князьям и правителям: “Любите Христа Распятого и бойтесь Его; укройтесь в ранах Христа Распятого; будьте готовы умереть за Христа Распятого” (П. 28). Позже, Неаполитанской королеве, ставшей на сторону анти-папы, она пишет: “Увы, вас можно оплакивать, как мертвую, мертвую душой и телом, если вы не откажетесь от столь великого заблуждения” (П. 317). А к королю Франции обращается со словами: “Творите волю Божью и мою”. Так пробуждала Екатерина своими письмами религиозную совесть владык католического мира и предрасполагала их к кротости и примирению).

Приверженцы войны во Флоренции, захватившие правительственную власть посредством коллегии восьми , призадумались о последствиях такой войны и стали приискивать средства к смягчению удара, постигшего республику. В своем затруднении они воспользовались советом обратиться к Екатерине, «святость которой была известна в Авиньоне», чтобы через нее повлиять на папу.  С этой целью флорентийская синьория, отправив вперед в Авиньон Раймунда, духовника Екатерины, пригласила во Флоренцию и саму Екатерину, чтобы упросить ее принять на себя посольство к папе. К ней торжественно выехали навстречу флорентийские приоры и стали убеждать ее отправиться в Авиньон в качестве посредницы между республикой и папством.

Миссия в Авиньоне

Екатерине было тогда 29 лет; тело ее было совершенно надломлено ее известным нам образом жизни, но душевные силы  достигли высшего напряжения. «Полная любви к Богу и ближнему и радея о благе Церкви», она с радостью приняла столь трудное поручение и пустилась в далекий и трудный путь.

В то время еще не существовало дороги между Италией и Францией вдоль гористого берега Средиземного моря и Екатерина должна была отправиться со своей духовной семьей, из 20-ти приблизительно лиц, из Генуи морем на плохом корабле, везде дожидаясь попутного ветра. Наконец, 18-го июня 1376 г. она прибыла в тогдашний центр католического мира, в Авиньон, где на высокой скале, у берега Роны, красовался папский дворец.

Авиньон. Сердце средневековой Франции

Екатерина Сиенская в Авиньоне! Какой контраст в этих именах! Религиозная энтузиастка — среди двора, для которого религия давно обратилась в политическое средство; идеалистка — среди людей, руководившихся в жизни только самыми материальными побуждениями, проповедница целомудрия, самоотречения и мира — среди роскоши, разврата и алчных страстей!

Екатерина воплощала в себе две идеи – национальную, требовавшую возвращения папы в Рим имировую – католическую, призывающую римского епископа снова восстать на престол св. Петра.

Она считала “плененным” папу в Авиньоне и верно постигла значение этого мирового вопроса. Екатерина пришла к убеждению, что примирение Италии с папой может произойти только в Риме. Однако она знала, что борьбу за это ей придется вести самой, что страдания и судьбы Церкви таинственным образом имели отношение  к ней: однажды ей было видение Христа, Который “возлагал на плечи ей крест, а в руку влагал оливковую ветвь, говоря ей, чтобы она несла их людям…”.

Молясь за Папу, который не мог решиться приехать в Рим, она говорила Небесному Отцу: “Вечный Боже, благоволи… чтобы наместник Твой не следовал советам плоти и… чтобы он не страшился никаких препятствий. Если его нерешимость, о вечная Любовь, неугодна Тебе, накажи за нее мое тело, которое я приношу и предаю тебе в жертву” (Молитва III).

Григорий XI, папа Римский. Гравюра. 1600 г.

Тогдашний папа Григорий XI принял ее благосклонно. Это был молодой еще человек из французского знаменитого рода, хорошо воспитанный, достаточно ученый в каноническом праве и богословии, но слабый здоровьем и робкий характером. Одаренный тонкой натурой и благонамеренный, он был в состоянии оценить значение Екатерины и подпал под ее влияние.

Но тем недоверчивее и враждебнее отнесся к Екатерине папский двор. Появление в курии с политической миссией незначительной и неученой девушки, посвятившей себя монастырскому заключению, было уже само по себе необычайным событием. Молва о чудесных исцелениях и других чудесах Екатерины уже распространилась по Италии и достигла Авиньона; ее сверхъестественный пост и ее экстатическое состояние возбуждали во многих суеверный страх, а ее религиозные видения и небесные беседы, принимаемые ее приверженцами за откровения, побуждали задуматься всех, чей образ жизни и темные цели были в противоречии с пламенной проповедью “невесты” Христовой.

О, если бы какой-нибудь живописец был в состоянии передать в наглядных образах весь контраст между внешним олицетворением римской Церкви — в ее блеске, богатстве и властном величии на земле — и этой девушкой, с бледным лицом, изнуренным телом и болеющим сердцем, воплощавшей в себе идею, создавшую эту Церковь с ее разработанной иерархией следования Христу и Его завету любви, мы имели бы перед собою самую поражающую своим глубоким смыслом историческую картину.

Предводительница Победы

Carlo Crivelli Св.Екатерина С.

Екатерина с болью в сердце звала Григория XI в Рим: “О горе мне, Отче! Я умираю с горя и не могу умереть. Придите, придите и не сопротивляйтесь воле Божьей, которая вас зовет, голодающая ваша паства ждет, чтобы вы явились занять место вашего предшественника и покровителя апостола Петра”.

Но папский двор в Авиньоне, родители папы, король Франции и вся Франция противились переезду. Кардиналы с гневом набрасываются на Екатерину: “Как ты, презренная женщина, смеешь говорить о подобных вещах с владыкой нашим Папой?”.

Но кардиналы не знали, что имеют дело с девушкой, которая могла любить и чистосердечно чтить их в силу присущего им достоинства священства, но в то же время могла не колеблясь назвать их “слугами дьявола”, когда они препятствовали исполнению воли Божьей и ее миссии.

И Папа слушал Екатерину: чтобы остановить его, ему доставили подложное письмо от имени святого человека, который тогда был довольно широко известен, — блаженного Петра Арагонского, отказавшегося от королевства, чтобы стать францисканским монахом. В этом письме Первосвященника предупреждали, чтобы он не возвращался в Италию, если не хочет, чтобы его отравили: в лавках, мимо которых Папа должен был ехать по пути в Италию, яд будто бы уже готов!

Екатерина дает уничижительный ответ, где горячность смешана с иронией: “Не думаю, что хорошо знает дело тот, кто это письмо написал. Ему бы следовало отправиться в школу, и мне кажется, что он знает меньше, чем ребенок”, ведь и ребенок знает, что “в лавках Авиньона и других городов так же можно найти яд, как и в римских… и без всяких ограничений, по желанию покупателя”.

Св.Екатерина Сиенская и папа Григорий XI.

Заканчивала она письмо такими словами: “Я заключаю, что посланное вам письмо принадлежит не тому рабу Божьему, но полагаю, что оно написано кем-то из находящихся поблизости, слугами дьявола, не боящимися Бога”. По этому поводу Екатерина даже говорит Папе, впрочем, уважительно и нежно, чтобы он не вел себя как ребенок: “И я прошу вас от имени Христа Распятого быть не боязливым ребенком, но мужем” (77. 239).

Особенно старались  женщины досадить Екатерине своим любопытством и интригами. Авиньонские дамы не довольствовались на­блюдениями над экстазами Екатерины: они посещали ее и осыпали всевозможными расспросами. Какие по этому поводу происходили странные встречи и любопытные сцены, мы можем судить по следующему факту, случайно описанному Раймундом, находившимся при Екатерине в Авиньоне.

Екатерина обладала, по свидетельству Раймунда, необыкновенным пониманием людей и способностью быстрой и верной оценки их. Сама она это приписывала особенной благодати, которой она удостоилась после того, как вымолила спасение души Пальмерины, осужденной за ее злобу на мучения ада, и увидела ее душу, очищенную от всякого греха. Рассказав об этом видении духовнику, Екатерина прибавила: «О, если бы вы когда-либо могли узреть, отец мой, красоту разумной души вы, я не сомневаюсь, готовы были бы подвергнуть себя сто раз земной смерти – если бы это было возможно — для спасения хотя бы единой души; ибо нет ничего на этом земном свете, что могло бы выдержать сравнение с душевной красотой».

Екатерина Сиенская молится за спасение души Пальмерины.

Но, наслаждаясь в такой степени духовной гармонией чистой и благородной души, Екатерина, с другой стороны, была чрезвычайно чувствительна к соприкосновению с порочными и злобными натурами. Раймунд рассказывает, что не раз ему и другим лицам, сопутствовавшим Екатерине во время поездки в Авиньон, приходилось изумляться ее проницательности, когда они приезжали в места, где никогда прежде не бывали, и принимали посещения ей совершенно незнакомых людей. Между ними нередко бывали лица с очень почтенною внешностью и на вид порядочных нравов, с которыми Екатерина не хотела говорить и от которых отворачивала лицо. Когда же они настаивали на разговоре с нею, она довольно громко восклицала: «Нам следовало бы сначала исправлять пороки наши, а потом уже вести речь о Боге». В подобных случаях, по свидетельству ее приближенных, всегда оказывалось, что она была права в своем чутье. Как образчик этого чутья Раймунд и описывает, как однажды Екатерину в Авиньоне посетила важная и приличная по внешности дама, от которой во время разговора Екатерина так уклонялась, что та никак не могла взглянуть ей в лицо.

Дамы в высоких головных уборах – генненах, миниатюра 1430-х г.

После ее посещения Екатерина сказала духовнику, что если бы он чувствовал запах, который она ощущала во время разговора, то его бы стошнило. Затем Раймунд узнал, что эта дама была в близких отношениях с одним из важных авиньонских прелатов.

Екатерина нисколько не скрывала вынесенных ею из жизни авиньонского двора впечатлений. На одной из первых своих аудиенций у папы, она жаловалась ему, что в папской курии, которая должна была бы быть раем небесных добродетелей, она «обрела зловоние адских пороков». Григорий XI, не говоривший по-итальянски, обратился к служившему переводчиком Раймунду с вопросом: давно ли они прибыли в Авиньон, и узнав, что всего несколько дней, спросил Екатерину: как это она могла в несколько дней изведать нравы папской курии? Тогда Екатерина, смиренно стоявшая с наклоненным телом, высоко выпрямилась и с величием, которое выразилось во всей ее внешней осанке, воскликнула: «К славе всевышнего Господа я дерзаю сказать, что я сильнее ощущала в моем родном городе смрад творящихся в римской курии преступлений, чем те, кто творил их или ежедневно творит». Доминиканец обомлел при этих смелых словах, а папа замолк. По этой сцене можно судить, как обострился антагонизм между Екатериной Сиенской и авиньонским двором; не одни только женщины стали строить ей ловушки; еще опаснее были для Екатерины козни книжников и высоких сановников римской курии.

Другому спутнику Екатерины, Стефану Маккони, мы обязаны, как очевидцу, описанием следующего характерного факта. Три «важных прелата», замыслив недоброе против Екатерины, пришли к Папе и стали говорить о ней: «Правда ли, отец святой, что эта Екатерина из Сиены такой святости, как говорят?» — «Мы полагаем, — ответил Папа, — что она на самом деле святая девушка». На это они сказали: «Мы посетим ее, с соизволения вашего святейшества». — «Мы думаем, — кротко заметил Папа, — что вы останетесь довольны назиданием ее беседы».

Св.Екатерина Сиенская.

В теплый летний день около вечерни явились прелаты к дому Екатерины. На стук их прибежал Стефан и, по их требованию, доложил о них Екатерине, которая сошла к ним вниз в сопровождены духовника Иоанна и других. Усевшись около нее, они стали приставать к ней с язвительными речами; между прочим они заявили: «Мы пришли по поручению господина нашего Папы и хотим знать, послали ли тебя флорентийцы, как гласит молва; если это так, то разве у них нет достойного мужа, которого они могли бы послать в таком важном деле к такому великому государю? Если же не они тебя посылали, то нам очень удивительно, что ты, совсем простая бабёнка, берешься говорить о таком предмете с господином нашим папой». Но Екатерина оставалась невозмутимой, «как статуя», и отвечала им так смиренно и дельно, что они пришли в изумление. Затем они перенесли разговор на более опасную для нее почву и стали расспрашивать ее о странном образе ее жизни и об ее экстазах; напомнив слова апостола о том, что сатана может преобразиться в ангела света, они спросили, почему она уверена, что ее видения не есть обольщение дьявола? И так много они ее допрашивали, что их беседа продолжалась до самой ночи. Несколько раз магистр Иоанн, вмешиваясь в «диспут», пытался за нее отвечать, но, хотя он и был магистром богословия, собеседники Екатерины были так сильны в науке, что сбивали его немногими словами: «Вам бы следовало краснеть, говоря при нас такие вещи, — замечали они ему, — дайте же ей отвечать, она гораздо лучше ответит на наши вопросы, нежели вы».

Из посетителей один в особенности был неотвязчив; это был архиепископ из миноритов, которые в возрастающей славе доминиканской подвижницы усматривали умаление чести своего Франциска. «С фарисейским взором» этот францисканец делал вид, что не всегда понимает речей Екатерины. Наконец оба его товарища ополчились на него самого: «Чего вам еще нужно от этой девушки? она яснее и лучше объяснила свое дело, чем кто-либо из докторов, которых мы знаем». Так между ними начался раздор. Наконец, они ушли и доложили папе, что никогда не встречали такой скромной и просветленной души. Папа же, узнав, как они ее пытали, был очень недоволен и потом оправдывался перед Екатериной в том, что все это произошло против его воли: «Если они в другой раз к тебе придут, — сказал он ей, — то вели захлопнуть перед ними дверь».

Святой Пётр вручает ключи папе Урбану.Надгробие саркофага Урбана.

Все настойчивее становилась Екатерина. Ее голос звучал строже. Она говорила Папе о чувстве долга, перед которым должны исчезнуть все личные соображения и страхи. Духовная сила церкви как будто перешла от ее владыки к неутомимой советнице его, которая ему писала: “Имея в виду, что робкий человек сам подсекает силу святого намерения своего и благого желания, я молилась и буду молить дорогого и милосердного Иисуса Христа, чтобы Он снял с вас всякий робкий страх и вам оставил лишь страх Божий. Да будет в вас такая сила любви, чтобы заглушить голоса воплощенных демонов и отвратить вас от совета дурных советников, основанного на их себялюбии. Насколько я понимаю, они хотят застращать вас, чтобы страхом помешать вашему приезду, говоря вам, что в Риме вас ожидает смерть. Я же говорю вам именем Христа на земле, дражайший и святейший отец, чтобы вы не имели никакого страха перед чем бы то ни было. Приходите с полным спокойствием, уповайте на Христа, дорогого Иисуса, ибо, исполняя то, к чему вы обязаны, вы будете с Господом, и никто не дерзнет быть против вас. Вперед, мужественно, отец! Ведь я вам говорю, что вам нечего бояться. Если вы не сделаете того, что вам следует, тогда вам надо будет иметь страх. Вы обязаны прийти, так приходите же. Приходите мирно, без всякого страха. И если кто-либо из домашних захочет вам помешать, то скажите ему с горячностью, с какой Христос говорил св. Петру, когда тот из участия к Нему хотел удержать Его, чтобы Он не шел на страдание. Христос обернулся к нему со словами: “Отойди от Меня, сатана, ты Мне соблазн, потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое. Разве ты не хочешь, чтобы Я исполнил волю Отца Своего?” Так поступите и вы, дорогой отец, идите по следам Христа как наместника Его, советуясь с самим собой и укрепляясь в своем намерении и говоря им: “Тысячу раз я лишусь жизни, но хочу исполнить волю Отца моего”. Впрочем здесь дело вовсе не идет об утрате жизни, напротив, вы обретете там жизнь и средство приобрести навсегда жизнь благодати. Так бодритесь же и не бойтесь, ибо к этому нет повода”.

Григорий XI, возвращает Папский престол из Авиньона в Рим. Худож. Дж. Вазари. Роспись Королевского зала Ватикана. 1572-1573 гг.

Екатерина опровергла возражения почти всех кардиналов (21 из 26 были французами), которые наперебой советовали Папе не возвращаться в Италию, одним-единственным доводом: “Мне кажется, что решения добрых людей должны быть продиктованы только стремлением прославить Бога, спасать души и реформировать Святую Церковь, а не их себялюбием…, ибо они стремятся к тому, что любят” (77. 231).

Екатерина Сиенская в Авиньоне воплощала собой совесть пап и папства. Как магнит она невидимо и неудержимо притягивала к себе Григория XI, который понимал свой долг, но не имел силы его исполнить. “О, горе мне, святейший отец! Кардиналы ссылаются вам на Климента, но не приводят вам в пример Урбана V, который в делах сомнительных, когда не знал, что лучше, предпринимать ли какое-либо дело или нет,- спрашивал их совета. В деле же, которое было для него ясно – как для вас ваш переезд, относительно которого у вас нет недоумения,- не держался их совета, а следовал своему собственному мнению, не обращая внимания на то, что все против него. Я думаю, что совесть хороших людей имеет в виду лишь славу Божию, спасение души и исправление св. церкви, а не себялюбие. По моему мнению, следует держаться совета тех, кто обо всем этом печется, отнюдь же не тех, кто любит только свою собственную жизнь, почесть, имущество и удовольствия, ибо совесть людей клонится в ту сторону, куда влечет их сердце”.   

Наконец, Екатерина восторжествовала: следуя буквально ее совету, Григорий XI 3 сентября 1376 г. навсегда покинул свой авиньонский дворец.

Конец “Вавилонскому пленению”

Христос и Церковь, у их ног Екатерина Сиенская и святые.

Казалось, все мешало этому путешествию: и люди, и погода. Когда Папа, сев на мула, стал спускаться к берегу, старик отец лег поперек дороги, восклицая, что только переехав через его труп, он будет продолжать свой путь. Но Григорий XI превозмог и это тяжелое испытание с помощью библейского текста, который был неутешителен и жесток для бедного старика.

У устья Роны Папу ожидала флотилия генуэзских и французских кораблей, чтобы с почетом сопровождать его и его свиту из пятнадцати кардиналов. Переезд из Марселя в Геную был очень мучителен вследствие необыкновенно сильной бури и длился более двух недель. Один из епископов свиты был сброшен волнами в море и утонул. Это неудачное начало снова придало смелости всем, кто проклинал в душе путешествие в Рим. В Генуе приверженцы Авиньона так настойчиво приступили к Папе, что он даже обещал вернуться назад. Но туда же в Геную сухим путем по каменистым тропинкам приморских Альп и Кол-ди-Тенда прибыла Екатерина. Она “ликовала” и радовалась “доброй твердости”, которую обнаружил Папа. Сохранилось письмо, в котором она выражает Григорию XI это чувство и благодарит его за то, что он исполнил одну изтрех великих задач, возложенных на него божественным промыслом.

Только в этом письме Екатерина решилась говорить с Папой о своих беседах с Христом и признаться, что настаивала на его поездке в Рим по внушению свыше: “Когда я, как вы мне приказали, молила за вас нашего дорогого Спасителя, Он выразил Свою волю, чтобы я вам сказала, что вы должны ехать в Рим; я же извинилась, признавая себя недостойной служить вестницей такой тайны, и говорила: “Господь мой, молю Тебя, если такова Твоя воля, чтобы он ехал, то Ты воспламени и усугуби его желание”. Дорогой же наш Спаситель в Своей милости на это молвил: “Скажи ему непременно, что это Моя воля, чтобы он ехал и что Я даю ему на это лучшее доказательство: чем более ему будут возражать, противиться в переезде, тем более он станет чувствовать в себе такую твердость, которой никто не в состоянии будет лишить его и которой нет в его характере”.

Замок Святого Ангела на картине Витторе Карпаччо.

Вдали от авиньонского двора ее свидания с Папой Григорием XI могли происходить чаще и быть продолжительнее. Папа посещал ее в женском монастыре, где она при нем и вместе с ним погружалась в свои молитвы и видения, поднимала его за собой на высоту своего экстаза.

17 января 1377 г Папа совершил свой торжественный въезд в Рим. Однако несмотря на то, что художники и скульпторы изображали Екатерину идущей перед процессией во главе с Папой и ведущей его лошадь под уздцы, святая не сопровождала его в Рим, но удалилась в Сиену, где основала женский доминиканский монастырь Belcano.

Екатерина считала свою задачу выполненной и хотела продолжить  свою монашескую жизнь. Но Григорий нуждался в ней, и она осталась дожидаться его кортеж в Генуе. Она старалась путешествовать тихо и незаметно, но в Тулони народ узнал, что она проезжает, и собралась толпа в ожидании, желая поговорить с ней, так широко распространилась её слава. Затем она проезжала Ворагино,  который в тот момент страдал от чумы. Святая сказала возвести горожанам новую церковь в честь Святой Троицы; с тех пор в городе не бывало эпидемий, а Екатерину здесь очень чтят. Ежегодно в апреле в честь этого события по городу проходит костюмированная процессия в костюмах XIV века.

Долгожданный мир во Флоренции

“Мудрость мира сего есть безумие перед Богом”
Апостол Павел.

Св.Екатерина Сиенская. Миниатюра.

Так исцелилась застарелая рана – раскол между папой и Римом, и осуществилось главное условие для умиротворения Италии. Однако кровопролитие в ней прекратилось не сразу. Последовав призыву Екатерины Сиенской вернуться в Рим, Григорий XI подчинился ей не полностью. Она просила викария Христова занять свое место не для войны, а для мира. Верный завету Христа, он должен был побеждать своих врагов не оружием, а любовью. Поэтому она требовала, чтобы он вошел в Рим не как государь – во главе войска, а один – как пастырь церкви – с крестом в руках, который составлял его силу и его право и был символом его призвания. Но папы давно уже привыкли следовать другому образу действий и предпочитали при появлении врагов вынимать меч из ножен.

Поэтому Екатерина настойчиво призывает Папу к мирному решению любых проблем и конфликтов: “Дело, которого требует от вас Господь и в чем Его воля, это то, чтобы вы заключили мир со всей Тосканой, с которой вы находитесь в войне, домогаясь от всех ваших нечестивых сынов, возмутившихся против вас, не более того, что можно получить от них без войны, но посредством такого наказания, какое подобает отцу наложить на оскорбившего его сына…

Насколько вам дорога жизнь, берегитесь нерадения в этом и не шутите делом св. Духа, которое вам поручено. Если хотите справедливости, то и сами оказывайте ее. И мир вы обретете, если покинете нечестивую, вредную роскошь и наслаждение мира, соблюдая одну только славу Господню и то, что подобает церкви. Вы не бедны, а богаты, держа в руках ключи к небу. Кому вы откроете, тому оно будет открыто, перед кем закроете, для того оно останется закрытым. Если станете пренебрегать вашими обязанностями, вы подвергнетесь взысканию со стороны Господа. На вашем месте я бы опасалась подпасть Божиему правосудию. И потому я умиленно прошу именем Христа на кресте, чтобы вы повиновались воле Божией для того, чтобы не поразила вас эта жестокая кара: “Будь проклят за то, что ты не воспользовался временем и силами, которые Я тебе дал!” Я замолкаю… Простите, простите меня, ибо великая любовь моя к вашему спасению и великая скорбь, когда я вижу то, что противно ему, побуждают меня говорить. Охотно бы я все это сказала вам лично, чтобы вполне облегчить мою совесть. Когда угодно будет вашему святейшеству, чтобы я явилась к вам, я прибуду охотно. Поступайте так, чтобы я не взывала о вас к Христу на кресте. Ни к кому иному не могу взывать, ибо нет могущественнее Его на земле”.   

Кафедра Святого Петра. 1657–1666. Собор Святого Петра, Рим

Вскоре после возвращения в Сиену, Екатерина, которую призывал на родину общественный долг и просьбы старой матери, стала получать многочисленные просьбы Григория присоединиться к нему в Риме. Но она отказывалась приезжать, чем очень расстраивала Папу, негостеприимно встреченного итальянцами. Затем за ней из Флоренции приехал Никколо Содерини, чтобы попросить её ещё раз выступить посредником между мятежным городом и понтификом. Ему она также отказала и он отправился в Ватикан сам. Там Папа высказал ему пожелание, что Екатерине следовало бы все-таки выступить посредником, и она, подчиняясь понтифику, отправилась во Флоренцию, которая все ещё оставалась чрезвычайно враждебно настроенной против Папы. С ней поехали её мать Лапа, и одна из сестёр, крещённая тем же именем, что и мать — обе они к этому времени тоже постриглись в монахини. Мона Лапа была рада использовать шанс увидеть своих сыновей и внуков, со времён гражданской войны переехавших во Флоренцию. Екатерина приехала туда в конце 1377 — начале 1378 года.

Она нашла, что ситуация в городе сильно ухудшилась со времени её прошлого визита, и обнаружила, что ничего не может изменить. В её письмах того периода звучат нотки отчаяния.Обстановка во Флоренции все накалялась. Умело раздувая и направляя недовольство людей,противники мира начали подстрекать к открытым столкновениям.  Возмутители спокойствия особенно возбуждали толпу против Екатерины, и по улицам раздавались крики: “Захватим и сожжем злодейку или убьем ее мечом!”  Хозяева дома, в котором она жила со своей общиной, требовали, опасаясь за себя, чтобы она удалилась. Екатерина искала убежища в одном из соседних садов и там предалась молитве. Туда за нею бросилась разъяренная толпа с криками: “Где злодейка, где она?”

При приближении убийц Екатерина стала готовиться к давно ею желанному мученичеству, и идя навстречу одному из толпы, который с обнаженным мечом в руках кричал громче других: “Где Екатерина?” – она с радостным лицом стала перед ним на колени со словами: “Я – Екатерина, делай со мной все, что Господь попустит, но именем Всевышнего я запрещаю тебе трогать кого-либо из моих”. Остолбенев перед своей жертвой, исступленный палач закричал: “Уйди от меня!” Но Екатерина считая высшим земным блаженством пролить свою кровь за своего Спасителя, сказала: “Куда мне идти? Я готова пострадать за Христа и за церковь, если тебе суждено принести меня в жертву, действуй смелее, я никуда не уйду”. Тогда палач отвернулся и увел толпу за собой. “Духовные дети” ее, окружив Екатерину, стали поздравлять ее, что она вышла невредимой из рук нечестивых, но она отвечала им со слезами: “О, я несчастная! Я надеялась, что сегодня Господь завершит мою славу и, удостоив меня белой розы девственницы, теперь сподобит алой розы мученичества. Увы, из-за грехов моих, я, по справедливому суду Божиему, лишилась этого блага. Как блаженна была бы душа моя, если бы увидела мою кровь, пролитую из любви к Тому, Кто Своею кровью мою искупил”.

Пьетро Франческо дельи Ориото. Екатерина Сиенская дает одежду бедняку.

Ее приближенные торопили ее оставить Флоренцию и вернуться в Сиену, но она оставалась непоколебимой, хотя флорентийцами овладел такой страх, что никто не хотел принять ее к себе в дом.

Екатерина удалилась в безлюдные места в соседних горах, но когда страсти стали утихать, она вернулась во Флоренцию, где вновь стала публично действовать в пользу мира. Своим же друзьям она поручала просить папу, чтобы он из-за случившегося не откладывал мира, но имел сострадание к душам, обретающимся в глубоком мраке. Наконец, этот давно желанный мир действительно состоялся, и в конце июля 1378 г.  был заключен в Риме.

Как была счастлива Екатерина, видно из ее письма к друзьям в Сиене: “О, сыны мои дорогие! Господь услышал крик и голос рабов своих, которые так долго взывали перед лицом Его и так долго оглашали мир скорбью над мертвыми Его сынами. Но теперь они воскресли, от смерти вернулись к жизни и от слепоты к свету. О, дорогие сыны мои, хромые грядут, немые говорят, глухие слышат, слепые видят и громким голосом взывают: мир! мир! мир! С великой радостью видим мы, как блудные сыны возвратились к повиновению и милости Отца, и души их умиротворились. Как люди, начинающие прозревать, они возглашают: теперь благодарим Тебя, Господи, за то, что Ты помирил нас с нашим святым отцом. Снова называют они святым милого агнца земного Христа, прежде же звали его еретиком и патарянином. Они признают его снова отцом, а прежде его отвергали. Я не удивляюсь этому, ибо туман спал, и небо разъяснилось. Радуйтесь, радуйтесь, дорогие сыны мои, со сладкими слезами благодарности к великому и вечному Отцу!”

Так, среди тревог и горя, Екатерина увидела исполнение своего самого горячего желания – восстановление римского епископа на его престоле и умиротворение Италии.

Учитель церкви

Simone Pignoni. Св.Екатерина с Иисусом

Тем временем в течение немногих лет, прошедших между долгожданным возвращением Папы в Рим и великой схизмой, после которой Екатерина вновь стала бороться за Церковь, в очень короткий срок Екатерина сочинила произведение, которое было, впрочем, подготовлено всей ее жизнью, — произведение, сделавшее ее Учителем Церкви. В нем отражается многогранность ее личности и искренняя, непоколебимая вера в собственные идеалы. Святая дала ему простое, но универсальное название: «Книга божественной доктрины» («Диалоги о божественном провидении»), которая была продиктовала ею ученикам, как считается, в состоянии мистического экстаза, находясь в общении с Богом. Если точнее, она начала диктовать её ученикам в октябре 1377 года, вернувшись из Рима, куда переехал папа, и обосновавшись в Рокка д’Орчия в 20 милях от Сиены. По другим указаниям, к этому моменту она уже научилась писать, и создала книгу, в отличие от писем, собственноручно.  Книга была закончена 9 октября 1378 года. Написана не на латыне, а на народном итальянском языке.

Ее биограф говорит: “Святая раба Божья сделала чудесное дело, то есть написала Книгу величиной с миссал, и написала она ее в состоянии экстаза, утратив все чувства, кроме способности говорить. Бог Отец говорил, а она отвечала и сама повторяла слово Бога Отца, сказанное ей, и то, что сама она говорила или спрашивала у Него… Она говорила, а кто-нибудь другой писал: когда мессер Бальдуччо, когда сказанный донно Стефано, когда Нери ди Ландуччо. Когда слышишь про это, это кажется невероятным, но тем, кто все это записывал и слышал, так не кажется, и я один из них”.

Книга состоит из 167 глав, сгруппированных вокруг четырех просьб, обращенных Екатериной к Небесному Отцу “со страстным желанием”.

Первая просьба — “милосердие для Екатерины“: и Бог отвечает, помогая ей “познать себя и Его”, то есть погружая ее в свет, ослепляющий человека, наконец осознающего свое ничтожество перед “всем” — Богом, однако с бесконечным изумлением открывающего, что Бог извечно влюблен в это ничтожество.

Джованни ди Паоло. Екатерина Сиенская, диктующая свои «Диалоги»

Вторая просьба — “милосердие для мира“;   третья — “милосердие для Святой Церкви“. Екатерина молила, чтобы Отец “изгнал мрак и гонения” и дозволил ей нести груз любой несправедливости.

Четвертая просьба — “Провидение для всех“.

На каждую просьбу Бог Отец подробно отвечает, и в Его ответах разворачивается все христианское учение в различных его богословских, нравственных и аскетических аспектах.

И прежде всего Бог Отец говорит, что милосердие уже было даровано нам, когда “желая излечить столь многочисленные недуги, Я дал вам Мост в лице Сына Моего, чтобы, переходя через реку, вы не утонули, каковая река есть бурное море этой сумрачной жизни“.

Образ “Моста” перекликается со словами Иисуса, назвавшего Себя “путем”; именно Он позволяет нам “пройти через горечь мира”.

Вот как один из комментаторов описывает это ниспосланное Екатерине видение Христа, распростертого между небом и землей: “Мост — это Сам Иисус, пребывающий неподвижным, распростертый на кресте, со скованными суставами ног, растерзанных гвоздями, с ребрами, прободенными копьем, и дрожащими устами” испускающими последний вздох”.

Таким образом, совершается восхождение от мира к Отцу через благоговейное “прохождение” тела Христова с троекратным поцелуем: в ноги, в “сокровенное сердца”, в “уста Любви, распятой за нас”; это троекратный поцелуй францисканской мистики: поцелуй в ноги, в уста и в сердце.

Так к концу XIV века Екатерина завершила дело, начатое Данте в начале века, доказав, что народный язык также может  быть языком богословия и мистики.

Самая важная из задач, которую Екатерина возлагала на Григория XI, заключалась в реформации церкви. Об этой реформации Екатерина постоянно писала Папе и справедливо видела в его возвращении в Рим первый шаг к исправлению церкви.

Двумя причинами объясняет Екатерина то, что церковь утратила свой авторитет и светские владения: войной и отсутствием добродетели. “Если вы хотите завоевать вновь то, что утрачено,- писала она Папе,- то для этого нет другого средства, как противоположное тому, каким оно потеряно, т. е. мир и добродетель. Этим способом вы исполните другое ваше святое желание, как и служителей Божиих, и меня, недостойной, а именно: вы завоюете бедные души неверных, которые не имеют даже доли в крови безвинного Агнца”. “Поднимите знамя святого креста, ибо как силой креста мы были освобождены – по слову Павла – так поднятием этого знамени мы будем избавлены от войны, а народ неверный – от своего неверия. Этим способом вы увидите и достигнете исправления пастырей святой церкви”.

Но вскоре, 27 марта 1378г., Григорий XI скончался не успев внести окончательного умиротворения Италии. Желая обеспечить за собой папство, жители Рима требовали, чтобы кардиналы избрали римлянина или, по крайней мере, итальянца. При таких обстоятельствах французские кардиналы, уступая необходимости, выбрали архиепископа Приньяна, итальянца, проведшего 14 лет при авиньонском дворе и не чуждого французским интересам.

Папа римский Урбан VI.

Новый папа принял знаменательное в данном случае имя Урбана (urbs – город – так обозначался Рим). Человек ученый и благочестивый, он вступил на престол с благими намерениями, но оказался слишком горячего и крутого нрава, чтобы быть хорошим кормчим и благополучно провести “челн св. Петра” среди обуревавших его страстей. Урбан VI подверг резкому осуждению нравы и пороки прелатов и, немедленно принявшись за реформы при папском дворе, коснулся двух самых больных проблем -взяток и корыстолюбия, запретив в том числе кардиналам принимать пенсии и подарки от иностранных государей. Людовико Альберто Муратори писал о нем, что “он был бы из людей своего времени наиболее достоин стать Папой…, если бы он не был Папой”.

Французские кардиналы, недовольные ходом дела и озлобленные распоряжениями папы, были доведены до крайнего раздражения бесцеремонным обращением с ними Урбана, который однажды назвал публично и в лицо “клятвопреступниками” многочисленных епископов, проживавших при его дворе вдали от своей паствы. Это послужило кардиналам предлогом и оправданием перед их совестью в задуманном ими деле.

Воспользовавшись обычным летним переездом курии в загородный дворец, французские кардиналы отъехали от Папы и объявили его неправильно избранным и затем произвели новый конклав, во время которого на место Урбана был избран вождь >французской партии воинственный кардинал Роберт. Поскольку двое пап не могли удержаться в Риме, новый папа, под именем Климента III, вернулся в Авиньон. Оба папы предали друг друга анафеме и объявили друг друга антихристами.Так начался известный в истории папства раскол, и весь католический мир надолго разделился на сторонников Авиньона и Рима, т. е. французского и итальянского папы.

                                                                                                * * *

Вместе с тем и для Екатерины началась трудная и тревожная пора в ее жизни. Она активно поддерживала Урбана, законно избранного теми кардиналами, которые теперь отрицали его. Установление нормального порядка в церкви, достигнутого такими усилиями, было снова нарушено, и надежды, которые Екатерина возлагала  на возвращение папы в Рим для осуществелия церковной реформы, не оправдались.Екатерина не отчаивалась, направляя свои усилия на укрепление положения Урбана VI и содействуя объединению церковной власти. Этой цели и посвящает она все силы в течение последних двух лет жизни.

С самого начала распрей в курии Екатерина старалась предотвратить удар, грозящий единству церкви. Она советовала Урбану назначить новых и преданных ему кардиналов. Но в то же время Екатерина старалась повлиять как на французских кардиналов, отпавших от Урбана VI, так и на итальянских, стараясь их удержать на стороне законного папы.

После ухода кардиналов из Рима, Екатерина писала Урбану: “Хотя вы покинуты теми, кто должен был стать оплотом вашего престола, не замедляйте шагов, тем усерднее стремитесь вперед в познавании истины, все укрепляясь светом святой веры”.Она ободряет папу:“Воспряньте, святейший отец, без страха идите на бой! В этом бою вам нужно крепкое оружие – божественная любовь”.

Когда в праздник Богородицы, 9 мая, войско Урбана одержало верх над войском его противника в окрестностях Рима и замок св. Ангела, господствовавший над Ватиканом, сдался римскому папе, Екатерина поздравляет его: “Радуюсь, что драгоценнейшая Мать Мария и дорогой Петр, глава апостолов, восстановили вас на месте вашем”. Но тут же она прибавляет: “Вечная истина того желает, чтобы вы сделали из вашего сада оплот служителей Божиих. Вот они-то будут теми воинами, которые доставят вам полную победу и не только над дурными христианами, отторгнутыми членами св. церкви, но и над неверными, над которыми я страстно желаю видеть торжество знамени св. креста. Кажется, уже они сами идут вам навстречу”.

Папская коронация Григория XI и битва при Понтваллене. Миниатюра из Хроник Фруассара.

Екатерина радовалась не только победе, но и тому, что папа отпраздновал ее не как торжествующий победитель, а как смиренный служитель небесного Царя. На молебне по случаю побед Урбан не дал себя нести высоко над народом, на плечах своих телохранителей, а шел по старинному, но забытому обычаю, пешком, босыми ногами. И Екатерина ему по этому поводу писала: “Радуюсь, святейший отец, сердечной радостью, что глаза мои видели исполнение вами воли Божией: я имею в виду ваше смирение, давно уже небывалое, во время крестного хода. О, как это было угодно Господу и как это не понравилось демонам!”

Екатерина следила за всем, что происходило в самом Риме, и подавала Урбану самые мудрые практические советы. Она всегда предостерегала его о грозящей опасности и требовала осторожности. Екатерина также старалась сохранить добрые отношения между папой и горожанами Рима: “Молю вас, святейший отец, о том, чтобы вы, как начали, так и впредь продолжали часто с ними совещаться, с благоразумием привязывая их к себе узами любви. И поэтому я прошу вас, чтобы вы приняли с возможной приветливостью то, что они заявят вам по окончании народного собрания, и указали им то, что по усмотрению вашего святейшества необходимо сделать. Простите меня, любовь заставляет меня говорить то, чего, может быть, и нет надобности говорить. Ибо я знаю, что вам должно быть известно свойство римских сынов ваших, которых можно привлечь и привязать мягкостью более, чем какою-либо иной силой или резкими словами. Известно вам также, как настоятельна для вас и для св. церкви нужда в том, чтобы сохранить этот народ в верности и почтении к вашему святейшеству, ибо здесь столица и источник нашей веры”. “Прошу вас смиренно, наблюдайте благоразумно за тем, чтобы всегда обещать только то, что вы сможете исполнить, чтобы из этого не вышли потом вред, стыд и смута”.

Прекрасная женщина – аллегория Мира. Фреска в Палаццо Публико в Сиене, Амброджо Лоренцетти, 1338-40.

Но ни вспыльчивый и задорный нрав римской толпы, ни козни врагов Урбана и их сила – ничто в такой степени не тревожило Екатерину, как характер папы. До своего возвышения на папский престол Урбан VI заслужил репутацию разумного и честного человека, но всемогущество преобразило его и быстроразвило в нем несдержанность в проявлениях воли и гордое упрямство. Сердце Екатерины болело при мысли о тех вредных для церкви последствиях, которые могли произойти из-за слабых стороны его характера. Замечательно в этом отношении соединение в душе Екатерины трезвого понимания человека и его слабостей с безусловным преклонением перед святостью власти, которой был облечен этот человек. Для Екатерины папа был не только наместником Христа, он был “земной Христос”, как она его называла. Она всегда была готова пасть пред ним ниц в глубоком смирении, но постоянно переживала за последствия его несдержанности и промахов. Она знала, что такие необузданные, ни перед чем не останавливающиеся натуры, как Урбан, благодетельны или вредны смотря по тому, находятся ли они под властью какого-нибудь нравственного принципа, которому они служат, или предоставлены произволу своих личных страстей. Поэтому она молилась за него Христу: “Ты наделил Своего наместника мужественным сердцем, а потому я со смирением молю Тебя озарить его ум небесным светом, ибо такое сердце без небесного света, приобретаемого чистой любовью к добродетели, склонно к надменности”.

Екатерина неотступно наставляла и исправляла Урбана, чтобы возбудить в его душе тот энтузиазм к идеалу, тот огонь самоотверженной любви, которым она сама пламенела, поддерживала его своим авторитетом, писала письма в его поддержку видным персонам и рекомендовала ему политическую линию, но не могла закрывать глаза на его характер, безуспешно пытаясь смягчить его поведение.

“Святейший и драгоценнейший отец во Христе сладком Иисусе,- начинается первое письмо ее к Урбану,- я, Екатерина, служительница и раба слуг Иисуса Христа, пишу вам во имя дорогой Его крови – в желании видеть вас просветленным истинной и совершенной любовью, чтобы, как добрый пастырь, вы положили жизнь вашу за овцы ваши. Поистине, святейший отец, лишь тот, кто просветлен любовью, расположен умереть из любви Божией для спасения душ, ибо он лишен себялюбия, любви к самому себе…”

Екатерина  предостерегает его против самого себя: “Смягчите немного ради любви к распятому Христу эти пылкие порывы, которые вам внушает природа! Святой добродетелью оттолкните природу. Господь дал вам сердце великое по плоти, потому я прошу вас и желаю, чтобы вы устремились исполниться его мощи духовной, ибо без последней ваше природное сердце окажется немощным и приведет разве лишь к движениям гнева и высокомерия”.

В одном из своих писем Екатерина вступилась за монаха, который своей “добросовестной правдивостью задел и рассердил папу”. “Это его весьма огорчило,- писала Екатерина Урбану,- так как ему казалось, что он оскорбил ваше святейшество. Умоляю вас любовью Христа распятого, выместите на мне всякое огорчение, которое он вам причинил, я готова принять всякое наказание, которое будет угодно вашему святейшеству”.

В то же время она просила св. отца, если его оскорбит кто-нибудь из сынов его по неведению, то “исправить его в его неведении”. Этого мало: она не только умоляла папу терпеливо выслушивать наставления и обличения, она доказывала ему, что он обязан, в силу своего положения и человеческой своей немощи, прибегать к помощи и совету других.

Э.Р. Франц.Старый Рим.

Екатерина была совершенно права, заявляя, что папа желает иметь пособников и ищет их. В особенности хорошо сознавал Урбан VI, какие услуги может ему оказать в этом отношении сама Екатерина. Этот папа, видавший Екатерину в Авиньоне, рассчитывал присутствием девушки, которая при жизни уже считалась святой, освятить свой собственный престол, и потому поручил Раймунду пригласить ее в Рим. Екатерина ответила, что готова приехать, но многие граждане Сиены так осуждают ее поездки, что она решила никуда из Сиены больше не отправляться по собственной воле, а потому может приехать лишь по приказанию папы. В силу такого приказания Екатерина и приехала в Рим в ноябре 1378 года.  В Риме они поселились в скромном  доме на Виа ди Папа (сегодня там капелла Нунциателла) между Кампо ди Фьори и церковью Санта Мария сопра Минерва, храма Богородицы, построенного на развалинах храма языческой богини. От понтифика Екатерина приняла только это жилище. Вся группа жила исключительно на подаяние (в знак протеста против роскоши окружающих священников), которое им охотно подавалось. К ней приходили и другие люди (в доме жило как минимум 16 мужчин и 8 женщин; подчас число тех, кого она принимала и кормила возрастало до 30-40). Урбан, который был знаком с нею ещё со времён Авиньона, был уверен в эффекте, который Екатерина сумеет произвести, если выступит в его поддержку. Она часто разговаривала с ним. Одно время у Урбана возникла мысль послать Екатерину совместно с дочерью Бригитты Шведской в качестве посла к королеве Джованне Неаполитанской, чтобы помириться с нею (так как королева прислушивалась к святой, и после смерти Джованны в ее вещах даже был найден сверток неоднократно перечтённых писем от Екатерины), но этот план не был осуществлён. В итоге в Неаполь отправился Нери ди Ландоччо, имея при себе письма Екатерины ко многим знатным дамам и господам; а Раймонд Капуанский был послан с той же целью к королю Франции.

Джованна I Неаполитанская.

Отъезд Раймонда по приказу папы стал серьёзным ударом для Екатерины. Она стояла на причале в Остии, провожая его в слезах, как он позже растроганно описывал это в своих воспоминаниях о ней — «и я почувствовал, что больше никогда она не благословит меня снова». (Они действительно больше не встретились, но Раймонд до Парижа не доехал, испугавшись жестокого обращения, которым там встречали послов из Рима. Он повернул от Вентимилии и оставшись в Генуе, где папа дал ему другое задание).

Обрадовавшись ее приезду, папа пригласил Екатерину в консисторию и попросил сказать слово утешения и увещания присутствовавшим кардиналам. О впечатлении, которое произвела речь Екатерины, свидетельствуют слова папы: “Смотрите, братия, как недостойны становимся мы в нашей робости перед Господом: эта женщина нам служит укором. Ей было бы к лицу робеть там, где мы уверены, а вышло наоборот: в нашем смущении она не знает страха и ободряет нас”.  Последние полтора года жизни Екатерина провела в Риме в качестве советницы папы.

Монахи. Псалтырь Боны Люксембургской, 1349

Вскоре ей пришлось играть в укреплении положения Урбана еще более видную роль. Понимая, какое значение могут придать его авторитету религиозные подвижники, почитаемые в Италии, папа решился собрать их в Рим и издал по этому делу буллу в декабре 1378 г. Екатерина была не чужда этому плану – картузианский приор Серафин получил через нее бумагу, в которой ему было предписано пригласить в Рим поименованных в ней лиц. Екатерина была душой этих людей, с многими из которых она прежде была знакома. Ее письма к этим лицам заслуживают особенного внимания, так как в них характерно проявляется черта, проходящая через всю историю Божиего царства,- антагонизм между монашеским призванием, созерцательным отречением от мира и деятельным участием в борьбе мира за интересы церкви.

Екатерина взялась с обычной горячностью за возложенное на нее поручение.Она писала одному из служителей Божиих: “Итак, нам более не нужно дремать, ибо мы приглашены и призваны воспрянуть от сна. Станем ли мы дремать в то время, когда враги наши бодрствуют? Нет, нужда нас зовет и долг нас понуждает, и потому, побуждаемые любовью, мы должны пробудиться…

Да выступят наружу служители Божии. Да придут они дать свидетельство и пострадать за истину, ибо настало время для них. Приходите сюда, не откладывая этого, с твердым намерением постоять за славу Божию и пользу св. церкви и за это положить жизнь, если то будет нужно”.

Но иначе представлялось это дело тем, к кому она взывала. Многие из этих подвижников прослыли святыми людьми именно потому, что удалились совершенно от шума и суеты людской ценою долгой борьбы с искушениями света и с самими собой, они, наконец, приобрели то, чего они так долго и тщетно искали – “внутренний мир”; должны ли они были пожертвовать этим высоким блаженством, чтобы ехать в Рим и снова ринуться в борьбу с людьми и их страстями? Если даже монахи старых орденов – бенедиктинцы и цистерцианцы – неохотно оставляли свои монастыри для политической деятельности, хотя бы на пользу церкви, то это было еще труднее для отшельников-эрмитов августинского ордена, которые в одиноких кельях, разбросанных по пустынным горным ущельям, искали глубокого мира в полном уединении и тиши природы. Екатерина предвидит это возражение и старается предупредить их.

“Вы не должны,- писала она полетским отшельникам,- отказываться по какому бы то ни было поводу, ни ввиду трудов, которых бы вы от этого дела для себя ожидали, ни из-за преследований, поношений и насмешек, которым вы могли бы подвергаться, ни из-за голода, жажды и тысячекратной смерти, если бы таковая была возможна, ни из желания покоя, ни ради вашей утехи, рассуждая: “я желаю мира в душе моей, и здесь я в молитве могу взывать перед лицом Господа”, ни даже из любви к Христу на кресте. Ибо теперь не время думать о себе и углубляться в себя для спасения своего; не время избегать тревог ради своего утешения, но наступила пора губить себя, ибо бесконечная милость Божия приспела в великой нужде св. церкви и дала ей пастыря справедливого и доброго, который желает иметь вокруг себя псов, без умолку лающих, желает этого, чтобы не задремать, не надеясь на свое бодрствование и для того, чтобы они его постоянно будили”.

Екатерина успокаивает отшельников, опасающихся за спокойствие души своей: “Вам нечего бояться здесь развлечений и великих потех, ведь вы являетесь сюда для трудов и борьбы, а не для утехи – разве для той, которую можно найти на кресте”.

Но далеко не все, к кому обращалась Екатерина, разделяли ее взгляды. Поставленные перед дилеммой – спасаться или спасать церковь, они предпочитали первое. Екатерина потребовала от них величайшей жертвы – отступления от аскетического идеала, которому они служили с таким самопожертвованием и к которому они приблизились ценой таких усилий и подвигов, покинуть уединенную келью, возвратиться в мир, снова вызвать в себе едва утихшие страсти, едва забытые воспоминания и сожаления, разбередить едва затянувшуюся старую рану, рискуя утратить то нравственное успокоение, ту душевную благодать, которой они достигли ценой стольких горячих слез и молитв. И такая жертва оказалась для них непосильна.

Зов Любви и Веры

Кричащий ангел. Фрагмент фрески Джотто «Распятие», капелла Скровеньи, 1304-1306.

Екатерина, полная рвения и готовности, продолжала дело реформации церкви, к чему неустанно призывала папу: “Потребуйте, чтобы священники постарались управиться с собой и направить себя к святой и доброй жизни; насадите в том саду цветы благовонные, пастырей и правителей, которые были бы истинными служителями Христа, которые не имели бы иной цели, как славу Божию и спасение души, были бы отцами бедных. Увы, какой это великий соблазн видеть, как те, кто должны были бы быть зеркалом добровольной бедности, смиренными агнцами и распределять между бедными достояние св. церкви, проводят жизнь в тысячу раз в больших наслаждениях, в большей роскоши и суете мирской, чем если бы они были мирянами! Сколько мирян служат им к посрамлению, ведя добрую и святую жизнь!

Но видно, что верховное и вечное милосердие хочет осуществить посредством силы то, что не творится во имя любви, оно попускает, чтобы имущества и земные блага были отняты у невесты Христовой (церкви), желая этим указать, чтобы св. церковь вернулась к своему первому состоянию, когда она была бедна, смиренна и кротка. Такова она была в то святое время, когда она домогалась лишь славы Божией и спасения душ и имела попечение лишь о делах духовных, а не светских. Ибо с тех пор, как она стала устремлять свой взор более на мирское, чем на духовное, дело стало идти все хуже и хуже. Видите, вот почему Господь допустил в Своем правосудии столько преследований и тревог для церкви. Но ободритесь, отец, и не бойтесь того, что случилось или еще случится, ибо Господь все это делает, чтобы возвратить церкви ее прежнее совершенство для того, чтобы в этом оплоте паслись овцы, а не волки, пожирающие то, что должно было принадлежать Господу. Бодритесь во Христе, ибо я уповаю, что Его помощь и полнота божественной благодати будут с вами, если вы поступите, как сказано. Среди войны вы обретете полный мир, среди гонений – полнейшее согласие; не человеческой силою, но святою добродетелью вы сокрушите видимых демонов в образе нечестивых людей и невидимых, никогда над нами не дремлющих”.

Все строже становятся обличения Екатерины и все настоятельнее взывает она к папе чтобы он, “как мужественный человек, без всякого страха, себялюбия и пристрастия к родине своей, устранил все, что препятствует возвышению и исправлению св. церкви”. “Душа моя жаждет с неизъяснимым пылом, чтобы Господь в силу бесконечной милости Своей отнял у вас всякую земную страсть и расположение и преобразил вас в другого человека, т. е. вселил в вас пылкое и пламенное желание реформации, ибо иным способом вы не в состоянии исполнить волю Божию и желание его служителей. Простите мою смелость и все, что я вам говорила и говорю!- меня вынудила вам высказать драгоценная, первородная истина. Ее именем я говорю, и вот чего, отец мой, она от вас требует: чтобы вы учинили суд над обилием нечестивых дел, творимых теми, кто питается и пасется в саду св. церкви. Не должно животное питаться тем, что служит пищей для людей. В силу того, что Господь вам дал власть и вы ее приняли, вы обязаны применять к делу добродетель и могущество ваше, и, если бы вы не захотели им пользоваться, лучше было бы для вас отречься от того, что вы приняли, больше было бы от этого пользы для славы Божией и для спасения вашей души”.

Екатерина заявляла, что дело реформы требует от папы не только готовности пострадать за него, но и энергичной борьбы. Для этой борьбы нужен меч – ненависть к пороку и любовь к добродетели. “Вот этот меч, отец мой, прошу я вас пустить в дело. Пришло для вас теперь время обнажить этот меч, который состоит в том, чтобы ненавидеть порок в вас самих, в пастве вашей и в служителях св. церкви… Итак, отсеките порок”.

Она постоянно стояла на страже и неусыпно напоминала папе о его долге: «Имейте терпение ко мне, — заканчивает она свое письмо, —ибо я не оставлю возбуждать вас молитвою, или живым голосом, или письменно, пока я буду жива!»

***

Беседы Екатерины все сильнее преображали людей, вплоть до перерождения отъявленных грешников в праведников. Почитание ее, как святой, возросло. Образовалась группа помощников, которых она называла своей семьей, своими детьми.
О том, какие глубокие отношения связывали Екатерину с ее подопечными, мы можем судить сегодня по письмам святой, адресованным им: во всех она обращается к ним на “ты”, и все они проникнуты материнской привязанностью и заботой.
Для молодой сиенской девушки ученики – это дар, ниспосланный ей Богом: “Те, кого Ты дал мне, чтобы я особо возлюбила их”.

Она будет заботиться о них даже на смертном одре, призвав их к себе и дав многим последнее послушание, подробно объяснив, каким путем каждый из них должен пойти, чтобы исполнить свое призвание.

Умирая, она, подобно Христу, заботилась о том, чтобы они не остались “как овцы, не имеющие пастыря” (П. 373).
Одной из ее последних молитв была молитва об учениках: “Боже предвечный, добрый Учитель, нежно мною любимый…, еще препоручаю Тебе возлюбленнейших детей моих; молю Тебя… не оставь их сиротами, но посети их милостью Твоей и сделай так, чтобы они жили, умерев (то есть в совершенном послушании), в свете истинном и совершеннейшем, свяжи их вместе нежным Евангелием любви, чтобы они умерли, задохнувшись в объятиях этой нежной Невесты”.

“Умереть, задохнувшись” от любви к Церкви – это мечта Екатерины-наставницы и суть всей ее воспитательной работы.

Терновый венец

«Будь уверен, что если я умру, единственной причиной моей смерти будет рвение, которое горит и расточило меня для Святой Церкви». Екатерина Сиенская.

Карло Дольчи. Екатерина Сиенская, 17-й век.

Екатерине не долго пришлось вести борьбу за исправление Церкви. В этот трудный период она опять почувствовала неопредолимую потребность написать папе.  Письмо это до нас дошло; оно представляет собою отрывок, свидетельствующий о душевном состоянии, в котором она находилась. Это письмо не похоже на прежние; оно уже не обращено к папе с обычными требованиями и наставлениями; это ряд мистических видений, через которые проходит то, что всего более ее заботило на земле: Церковь, ее судьба, отношение к ней людей и необходимость ее исправления. Господь даст ей правителя, который страхом выметет ее дочиста, а потом придет другой, который исполнит ее любовью. Письмо осталось недоконченным. В воскресение мясопуста «такая боль пронзила ее сердце», что, как она говорила, ее одежда на груди порвалась.

Она молилась: “Боже вечный, прими в жертву мою жизнь в сем мистическом Теле — Святой Церкви. Мне нечего дать, кроме того, что Ты дал мне. Возьми же мое сердце и выжми его над лицом Своей Невесты” (П. 371).

Во время Великого поста 1380 года, хотя Екатерина почти уже не могла передвигаться, она дала обет каждый день ходить в собор Святого Петра. Она писала своему исповеднику: “Какую скудость мы видим в Святой Церкви, ибо видим, что во всем она осталась одна”.

Поэтому каждое утро она отправлялась к своему Жениху, тоже брошенному, хотя была так изнурена, что ее поддерживали по дороге. Екатерине уже тридцать три, как Христу в год Голгофы.

Она знала, что переживает настоящее мученичество.

И ее последнее ежедневное паломничество, требовавшее всех ее сил, стало символическим: каждое утро, доходя до собора, представляющего собой сердце христианского мира, она останавливалась перед мозаикой Джотто, которая тогда находилась в центре фронтона портика, изображающей евангельский эпизод с лодкой, на которую обрушиваются волны бурного моря, – символом Церкви. Кажется, лодка тонет, но ничто не может ее потопить. Этот образ очень нравился Екатерине: она часто писала в своих письмах: “Возьмите лодку Святой Церкви”. (77. 357)

Собор св. Петра. Мозаика Джотто в центре фронтона портика.

Она описывает с потрясающей достоверностью последние дни своей жизни: “Когда наступает час третий, я встаю от богослужения и вы могли бы видеть, как мертвая идет в собор св. Петра; и я вновь вхожу работать в лодку Святой Церкви. Там я остаюсь почти до вечерни, и оттуда мне не хотелось бы выходить ни днем, ни ночью, пока я не увижу этот народ крепко утвержденным с Отцом его. Мое тело пребывает без какой-либо еды, даже без капельки воды, и терзаемо такими телесными муками, которых я никогда не испытывала, так что жизнь моя едва теплится в нем.

Не знаю, что Божественная благость пожелает сделать со мной, но что касается телесного чувства, мне кажется, что сейчас я должна укрепить его новым мученичеством в сладости души моей, то есть в Святой Церкви; потом, быть может, Он воскресит меня вместе с Собой, положив конец моему недостоинству и распятым желаниям… Я молилась и молю Его милосердие, чтобы Он сотворил волю Свою во мне…” {П. 373).

Джованни ди Паоло. Прощание с Екатериной Сиенской.

Так Екатерина провела свой последний Великий пост: страдая вместе с Церковью, которую она называла “сладостью души своей”, и вместе с ней ожидая дара Воскресения. Высказывая, что она в своем теле чувствует приближение кончины, Екатерина не ошиблась. Ее тело было в полном оцепенении; жизнь его выражалась только в невыразимых страданиях, но душа ее бодрствовала и жила прежними заботами. Она наставляла своих приближенных и, как бы завещая свою волю, каждому указывала дальнейший путь в жизни. Из этих наставлений, которые были записаны, мы отметим только то, что относится к реформе Церкви. Она всем оставляла завет, чтобы они не дали в себе охладеть пылкому желанию узреть реформацию Церкви и воссылали слезные, смиренные молитвы за невесту Христову и за Его наместника: «Долгое время, — говорила Екатерина, — я носила в себе это желание; семь лет и более прошло с тех пор, как Господь вложил в мою душу эту пламенную жажду». 

К концу поста положение Екатерины ухудшилось. Она уже не могла говорить, не была даже в состоянии пропустить каплю воды сквозь горло, а между тем ее дыхание пылало. Накануне Пасхи прибыл по делам из Сиены ее прежний духовник Бартоломео. Он нашел ее лежащею неподвижно среди досок, сколоченных наподобие гроба. Она обрадовалась его приезду, но он не мог понять ее шепота; когда же наклонил ухо к ее губам, то услышал, что ей хорошо. Он предложил ей отслужить на другой день у нее в комнате пасхальную обедню и причастить ее. Когда в Светлое Воскресение он начал служить обедню у переносного алтаря, который был предоставлен Екатерине папою, больная лежала неподвижно; но когда он приступил к причащению, Екатерина, к удивлению, встала без чужой помощи и опустилась на колени перед алтарем.
Жизнь к ней как бы вернулась, и она в течение нескольких дней оживленно беседовала с духовником о нуждах и судьбах Церкви. Но она не удерживала при себе близкого ей человека, который был ей так нужен в предстоявшую ей тяжелую минуту. Она знала, что в Болонье должен был состояться генеральный капитул доминиканцев, и, желая, чтобы главою ордена был избран Раймунд, она посылала туда Бартоломео, чтобы он помог ему при избрании.

Пинтуриккио.Папа Пий II канонизирует Екатерину Сиенскую.

По удалении духовника к Екатерине вернулось прежнее состояние неподвижности, в котором она пробыла почти шесть недель. Накануне Вознесения, 29-го апреля 1380 г., она очнулась как бы от тяжелого страдания. К ней еще раз вернулось полное сознание и с ним прежняя любовь к окружающим и заветные заботы о церковном идеале. В прощании с матерью и друзьями, в покаянии и молитве провела она свои последние часы. В ее покаянии слышалось громче всего самообвинение, что она мало сделала для реформации Церкви: «Ты, Господи, всегда призывал меня понуждать Тебя жгучим желанием, слезами и смиренными молитвами о спасении всего мира и об исправлении Церкви; Ты обещал, что в силу такой молитвы будешь милосерден к миру и дашь невесте Твоей новую красу; но я, несчастная, не исполнила этого желания»…

Ей не удалось до конца исполнить свой обет: в третье воскресенье поста, когда она молилась перед мозаикой, силы оставили ее; по ее словам, ей показалось, что вся тяжесть этой лодки и грехов, которые она везла, обрушилась на ее хрупкие плечи. Ее отнесли в ее маленькую келью на улице Папы, и там она оставалась прикованной к постели в течение около восьми недель долгой агонии.

Она знает, что умирает. Пишет письмо Раймону, который был в это время в Генуе. Письмо прощальное. Она поручает ему все свои сочинения и заботу об её учениках. Просит простить её за все. Она молится; ученики записывают вслед за ней её молитву:
– Боже вечный, прими в жертву мою жизнь в сем мистическом Теле – Святой Церкви. Мне нечего дать, кроме того, что Ты дал мне. Возьми же мое сердце и выжми его над лицом Своей Невесты!

Накануне Вознесения 29 апреля 1380 года она очнулась как бы от тяжелого страдания. К ней еще раз вернулось полное сознание. В прощании с матерью и друзьями, в покаянии и молитве провела она свои последние часы. В ее покаянии слышалось громче всего самообвинение, что она так мало сделала в жизни. Присутствующие слышали, как она долго повторяла: «Боже, смилуйся надо мной, не отнимай у меня память о Тебе!»,а потом: “Господи, приди мне на помощь, Господи, спеши помочь мне!”. И, наконец, как будто отвечая обвинителю, она сказала: “Тщеславие? Нет, но лишь истинная слава во Христе”.

Екатерина Сиенская ушла из жизни в возрасте 33 лет, как и ее Учитель. Умирая, она была радостна и счастлива.

На историческом небосклоне ее чистый образ будет вечно светиться грядущим векам и поколениям, как светлая путеводная звезда.

Церковь Санта-Мария сопра Минерва.

Сначала Екатерина была похоронена на римском кладбище Минервы, но её могила быстро стала местом паломничества, и останки были перенесены в церковь Санта-Мария-сопра-Минерва, где они располагаются под главным алтарём в роскошной раке. Мощи святой пострадали от средневековой привычки к разделению (за это, в частности, ответственен Раймунд Капуанский), и часть останков была перенесена на родину святой в Сиену, где её голова и палец хранятся в базилике Сан-Доменико, в которой прошла большая часть жизни святой Екатерины. С доставкой её головы из Рима, места её смерти, на родину — в Сиену, связана легенда — будто бы сиенцы, убеждённые в том, что хотя бы часть её мощей необходимо доставить на родину, похитили голову усопшей святой. Они положили её в сумку, и будучи остановленными с целью досмотра римскими стражниками, взмолились святой о помощи (ведь разумеется, она тоже хотела домой). Когда стражники открыли сумку, та оказалась наполненной лепестками роз, а по приезде в Сиену там опять оказалась голова.

Икона Св. Екатерины Сиенской.

Рака с мощами святой Екатерины в Санта-Мария-сопра-Минерва.

Народное почитание Екатерины началось незамедлительно после её кончины, взлелеянное её учениками, а также монахами-доминиканцами, которые заказывали и распространяли её изображения, начав также отмечать день её памяти 29 апреля — дату её смерти. Это происходило с поощрения генерала ордена доминиканцев Раймунда Капуанского. Он закончил работу над её жизнеописаниемLegenda Major в 1395 году. Это тщательно выверенное сочинение должно было способствовать юридической канонизации святой. Тем не менее, из-за продолжавшейся неразберихи в Италии в связи с Великой схизмой официально она была канонизирована только в 1461 году папой Пием II, другим уроженцем Сиены. При эксгумации в 1430 г. ее тело было обнаружено нетленным. День её памяти отмечался 29 апреля, но с 1628 года, чтобы не совпадать с днем памяти Петра Веронского, он был передвинут на 30 апреля; а с 1969 года снова возвращён обратно, так как Петра Веронского вычеркнули из списка общечтимых святых католицизма.

В 1939 году Католическая церковь провозгласила её покровительницей всей Италии (совместно с Франциском Ассизским). В 1970 году папа Павел VI приобщил её (совместно с Терезой Авильской) к числу учителей церкви, каковая честь никогда до этого не даровалась женщинам.В 1999 году Папа Иоанн Павел II провозгласил Святую Екатерину Сиенскую  покровительницей Европы.

Loci Lenar. Св.Екатерина Сиенская.

Из писем Елены Ивановны Рерих:

“Гиганты Духа, закончившие свою индивидуальную карму на нашей планете, снова приходят добровольно на Землю ради помощи человечеству. Они избирают не только тело, в которое Они входят, но принимают на себя карму этого тела и творят новую, не останавливаясь ни перед каким самопожертвованием, лишь бы сдвинуть и поднять сознание человечества на новую ступень.

…Случается, что большие Духи в своей ярой устремленности к принесению максимума помощи пренебрегают осторожностью и излишней выдачей своей психической энергии открывают себя тяжким заболеваниям и тем сокращают свою жизнь, как было с Рамакришной и Вивеканандой. Так же преждевременно ушла и Екатерина Сиенская. От чрезвычайного напряжения при несении подвига её нервные центры воспламенились, и она сгорела в муке ярой. Так называемая «огненная смерть» чрезвычайно мучительна. Истинно, отдавшие себя на подвиг постоянно идут по краю пропасти. Конечно, доверие к Учителю и мощь Его спасает от многих опасностей, но они не уменьшаются, потому осмотрительность и бережность к своим силам заповеданы от древности всем носителям подвига”. (Письма Е.И.Рерих. Т.7. стр.201-202. Москва, 2007).

“Ввиду того, что временно должна была приостановить посылку “Надземного”, приведу Вам еще две “Беседы”: “Вы знаете тяготу ноши мира. Можно припомнить, как страдала Наша Сестра, жившая в Сиене. Следует обратить внимание на связь ее болей со многими событиями во Франции и Испании, Италии. У нее появлялись невыносимые боли в области солнечного сплетения. Она предвидела по этим болям приближение событий. При этом дальние события отражались сильнее ближайших. Так можно искать особую связь с прошлыми жизнями.
Явления сильных потрясений не могли быть прекращены, ибо она не успевала дать сведения врачу. Немалыми мерами сильных лекарств врачи пытались прекратить боли, но по обычаю они не понимали истинной причины. И теперь люди не понимают тонких воздействий. Такая смута понимания лишь мешает науке.

И во времена Сестры Сиенской не допускалось признание телепатии. Сейчас много говорят о телепатии, но каждый признак ее подвергается сомнению. Можно удивляться, что даже в особых научных обществах сомневаются и тем препятствуют развитию явлений. Вы слышали о приезде посланного врача для исследования тонких проявлений, но невозможно ожидать последствий, ибо все окружающие обстоятельства не способствуют удаче исследования. Мы хотим помочь таким исследователям, но нужно найти хотя бы точку соприкасания. Именно это труднее всего”.

Упомянутая Сестра Сиенская – св. Екатерина Сиенская. Всем советую ознакомиться с жизнеописаниями Екатерины Сиенской и Терезы Испанки. Эти биографии, особенно же автобиография (хотя и исправленная ревностными отцами) св. Терезы, – документы ценнейшие. Там есть замечательные описания так называемых священных болей, не говоря уже о видениях и яснослышании Наставлений от Иерархии Света. Много имеется чудесных свидетельств высоких Духов, но в сутолоке нашей чудовищной эпохи они забыты. Но скоро наступит срок, и истинные ценности займут надлежащее им место в строительстве жизни”.(Письма Е.И.Рерих.Т.6.стр. 405-406. Москва, 2006). 

02.04.1936 Е.И.Рерих Р.Я.Рудзитису
“Вы спрашиваете, можно ли понять указание о явлении (видении) Христа в умаленных обликах и реально? Конечно – да. Ибо средневековье сделало из Христа недосягаемого Идола и лишило Его всякой человечности, следовательно, и Божественности; так все Учения Востока гласят – нет Бога (или Богов), который не был бы когда-то человеком. Такая насильственная отчужденность Христа от человеческого естества угрожала и сейчас угрожает полным разрывом общения человечества с Высшим Миром. Можно проследить, как именно в средние времена появлялись большие святые, которые старались восстановить это почти утраченное общение, причём все они настаивали, именно, на человеческом естестве Христа. Особенно яркие утверждения этому можно найти на страницах автобиографии св. Терезы, испанской святой шестнадцатого века, а ещё раньше в видениях и писаниях св. Екатерины Сиенской и св. Гертруды. Так форма и качество видений и сообщений, получаемых через такое общение, всегда отвечают уровню сознания видящих и получающих их, а также и нуждам времени. Как сказано – “именно по характерам видений можно писать лучшую историю интеллекта”. (Письма с гор. Т.1. Стр.173-174.Минск, “Лотац”2000).

Книга о св. Екатерине была указана М[астером] М[орией] и названа «Таинство Св. Екатерины Сиенской». Сколько общего в их видениях с нашими. Как одинаково учение! Без слез не могу читать эти книги. Сколько в них вдохновения, любви и красоты. (Письма Е.И.Рерих в Америку т.4. Изд.”Сфера”).

Екатерина Сиенская – Сестра Белого Братства. Из Агни Йоги (Надземное-344) читаем:” Урусвати знает тяготу ноши мира. Можно припомнить, как страдала Наша Сестра, жившая в Сиене. Следует обратить внимание на связь ее болей со многими событиями во Франции и Испании, Италии. У нее появлялись невыносимые боли в области солнечного сплетения. Она предвидела по этим болям приближение событий. При этом дальние события отражались сильнее ближайших. Так можно искать особую связь с прошлыми жизнями” , Дн-18.8.24 и фразы из Дневника 1924 года “Екатерина с Нами в духе” следует вывод, что это было воплощение Е.И. Рерих.

Литература

Подвижники.  Избранные жизнеописания и труды. Самара: Рериховский Центр Духовной Культуры,Издательский дом “Агни”.
Сикари А. Портреты святых. Италия, 1991., т.2.
Э.Андерхилл. Мистицизм. Часть вторая. Глава V. Голоса и видения. 2003.

Подвиг Любви и Служения. Святая Екатерина Сиенская (25.03.1347 — 29.04.1380). Часть 1

Источник:  Прометей