Главная » смысл жизни, эволюция » ЗНАЧЕНИЕ ЗЕМНОЙ ЖИЗНИ ДЛЯ ЭВОЛЮЦИИ ЧЕЛОВЕКА. Е. Ф. ПИСАРЕВА

1 238 просмотров

2782-7

“Можно ли назвать жизнь сном?” — спрашивает один из читателей. Откуда произошло это сравнение: “жизнь есть сон”, и есть ли в нем смысл?

По мере того как наше сознание растет и крылья нашей мысли, окрепнув, поднимают нас от земных низин в широкое приволье мировых пространств, все явления приобретают новый смысл и объем, и тогда становится ясно, что истина не дается людям, потому что они подходят к ней с разных сторон и каждый видит ее по-своему: одному она кажется городом, другому — высокой горой, а третьему — лесом дремучим, как картинно выражается Лев Николаевич Толстой в своей “Песне о Правде”.

“Является ли жизнь сном?” Если этот вопрос будет разрешать человек, ярко живущий одними земными переживаниями, сильно ощущающий свою физическую природу и связанные с нею резкие чувственные вибрации, который весь отдается своим страстям и в Темных наслаждениях находит удовлетворение, то для него эта жизнь — не только не сон, но единственная доступная ему реальность.

Но если на тот же вопрос нам будет отвечать философ, мы сразу увидим, что фокус его внимания устремлен не на яркие физические видимости, а на непрочность земных явлений, на мимолетность самых острых и сильных переживаний. Ему бросается в глаза, как невозможно — несмотря на самое пламенное желание — удержать земную радость неизменной хотя бы на один лишний час; он видит, с какой легкостью земное счастье переходит в раздирающее горе, как равнодушно косит смерть и старость, и очаровательную юность, как беспощадно разрушается самое дорогое для сердца человеческого…

Весь этот пестрый, бурный поток жизни проносится перед сознанием философа, и он думает, что жизнь есть иллюзия, майя.

Иначе ответит на этот же вопрос ученый-материалист, и еще иначе — мистик.

Для первого в переходе одних форм в другие и заключается цель бытия, в неустанном творчестве природы и в беспредельном совершенствовании ее методов он видит смысл и оправдание сложных явлений мировой драмы, для него жизнь — не сон, а лаборатория.

Для мистика сравнение земной жизни со сновидением должно быть особенно выразительно, потому что для него реальность физических переживаний является уже бедной, грубой и тусклой в сравнении с огненной, неимоверно сильной и быстро вибрирующей духовной жизнью.

 

И непрестанно на огненных розах

Живой алтарь мирозданья курится;

В его дыму, как в творческих грезах,

Вся сила дрожит и вся вечность таится.
И все, что мчится по безднам эфира,

И каждый луч, плотский и бесплотный,

Твой только отблеск, о Сердце мира,

И только сон, только сон мимолетный.

В этой картине в душе поэта отразилась та же жизнь, которая для непробужденной души постижима лишь в медленных процессах земного существования, и отразилась она так необычайно, потому что он соприкоснулся с жизнью духа и оттого постиг бесконечно более, нежели может вместить наше земное сознание.

Как же решает этот вопрос теософия? Если ее последователи правы и ее учения на самом деле охватывают в стройном синтезе все сложные явления мировой жизни, то и на этот вопрос она должна дать полный ответ. И она его дает.

На все вопросы, которые ставятся сознанием, теософия дает ответы, заключающие в себе все ступени понимания как светского человека, так и мудреца, как ученого, так и мистика. Иначе и быть не может: наука духа должна рассматривать явления сверху, в широкой перспективе, видеть их со всех сторон, и не в виде оборванных клочков, а в непрерывающейся взаимной связи, как текущий момент в великом круговороте жизни, где все имеет свою цель и свои причины.

Вот почему теософия может согласиться и с мистиком, все внимание которого устремлено на неизменное и вечное, вследствие чего постоянно меняющийся калейдоскоп пестрой земной жизни и должен представляться ему как “мимолетный сон”; но точно так же она может согласиться и с ученым, внимание которого сосредоточено на процессах творчества, когда он сравнивает мировую жизнь с “лабораторией”; и в то же время всем опытам земной жизни, всем разнообразным переживаниям человека на земле теософия придает такое решающее, такое ничем незаменимое значение, какого мы не встретим даже у самых ярых приверженцев земной жизни, видящих в ней и начало, и конец всего.

Теософия знает, что земное существование человека не есть начало его жизни и ее конец, но ступень, на которой творятся самые важные из всех процессов человеческой души: пробуждение и раскрытие всех скрытых в ней свойств и возникновение — путем столкновения этих свойств с объективным миром — определенной индивидуальности.

Нужно не забывать, что теософия строго различает преходящую личность (данное воплощение) и бессмертную индивидуальность, которая не только неразрушима, но именно в ней, в ее свободном развитии и в ее законченной красоте заключается вся скрытая цель непрестанного мирового творчества.

Напомню читателям в нескольких словах учение теософии об эволюции человеческой души: основа души — божественна; в ней скрыты возможности всего совершенства, но проявить эти возможности должен сам человек, самостоятельно и свободно.

Для этого дано поле — земная жизнь; все ее столкновения и вся борьба, все радости и страдания существуют только для того, чтобы пробудить к жизни и развить скрытые силы человека. Земные переживания имеют совершенно такое же отношение к росту души, какое имеют почва, влага и свет к развитию совершенного растения. Как из невидимой точки зерна получается могучее дерево с тысячами ветвей и миллионами листьев, так из зачаточного сознания младенческой души должен развиться Совершенный Человек.

Путь этот так велик, работа сознания так необъятна и сложна, что загадка Человека до сих пор остается самой трудной из всех тайн бытия. Теософия разрешает ее учением о многочисленных существованиях человека на земле все в новых, постепенно усложняющихся условиях. Именно в этом учении, если его понять до конца, и выясняется все великое, ничем незаменимое значение земных переживаний для развития сознания и для роста души. Все, что мы испытываем на земле, вызывает тот или другой ответ в нашей душе: эти ответы и питают наше сознание, они и составляют сложный рисунок нашего характера.

Каждый человек, заканчивая свой земной путь, несет в недрах своей души особую добычу — результат всех мыслей, чувств, эмоций и желаний, которые были вызваны из его внутренней сути всеми земными переживаниями. В посмертном существовании вся эта добыча претворяется в индивидуальные качества и свойства, но собираться она может только на земле, и отсюда — великое значение земной жизни.

Каждый раз, когда человек воплощается снова, он проходит через новый опыт, и, благодаря этому опыту, в нем развивается и новая сторона сознания. Таким образом, не весь человек, не все его сознание проявляется в каждом отдельном воплощении, а лишь часть его.

Некоторые ученые начинают все ближе подходить к этому факту. Одни догадываются, что поле нашего сознания несравненно шире той частицы, которая проявляется через мозг. В одной из своих лекций профессор Лодж сравнивает работу человеческого сознания с работой амебы: амеба выбрасывает часть своего тела, нечто вроде руки, схватывает пищу и вновь втягивает ее в свое тело и так далее, бесчисленное число раз; благодаря этому амеба растет.

Профессора Лоджа поражает аналогия между работой амебы и работой человеческого сознания: вытянутый член амебы — личное сознание человека на земле, втянутая пища — результат всего земного опыта, вся амеба — весь человек, все поле сознания, вырастающее из многочисленных сознаний того же человека, много раз возвращавшегося на землю.

В этом сравнении много верного, и оно ярко подтверждает, что, несмотря на бесконечное разнообразие творчества, основные законы, по которым оно совершается, одни и те же как для инфузории, так и для человека, как для капли воды, так и для всей Вселенной.

Как же ответит теософ на вопрос: “Сон ли жизнь”? Он ответит, что, хотя все явления земной жизни и временны, все же эта жизнь является решающей для развития человека, и чем она полнее, активнее и деятельнее, чем совершеннее выполняются все ее задачи, тем значительнее будет тот драгоценный опыт, из которого складываются очертания внутреннего человека, его бессмертная индивидуальность.

Чем сильнее человек живет, тем быстрее совершается рост его души.

Как же объяснить в таком случае подвижничество, удаление от мира? Ведь среди подвижников были люди с великой душой? Несомненно. Однако это — временная ступень; великий подвижник может явиться в следующем воплощении великим деятелем. Его временное удаление в бездействие могло быть потребностью большой души победить свою низшую природу сразу либо желанием в непрестанной сосредоточенной молитве духовно помогать грешному миру. Все великие Учителя человечества действовали в мире и посвящали себя служению миру.

Ясное понимание учения о перевоплощении приводит к факту чрезвычайной важности: деятельное и возможно совершенное выполнение всех задач земной жизни, до конца исполненный долг — вот что совпадает с внутренним прогрессом человека.

На Западе идея долга отодвинута на задний план; древний Восток был мудрее и выдвигал долг как центральную идею общественной и личной этики. Но там эта идея выражала не произвольную мораль, а космический закон, нарушение которого замедляет развитие человека.

Карма, или долг каждого, создавалась самим человеком в прежних воплощениях; в совершенстве выполнять этот долг — означает работать в гармонии с законами Вселенной; наоборот, уклонение от долга или ленивое его выполнение приводит к нарушению этих законов. “Человек достигает совершенства, упорно выполняя свой долг (карму)”, — говорит Кришна в “Бхагавадгите” (XVIII, 45).

Е. Ф. Писарева. О скрытом смысле жизни. — М.: Издательство Духовной Литературы; Сфера, 2000. — 304 с. Часть X.

 

Источник:  Культурно-просветительный портал “Адамант”

Поделиться с друзьями:

Для того, чтобы отправить Комментарий:
- напишите текст, Ваше имя и эл.адрес
- вращая, совместите картинку внутри кружка с общей картинкой
- и нажмите кнопку "ОТПРАВИТЬ"

Комментариев пока нет... Будьте первым!

Оставить комментарий