ГОД 1974-ый

Вступление из очерка «Алтай 75»,
посвященного первопрохождению и открытию
перевала Рериха (руководитель Е. Великанов,
март 1975 г. Алтай).

Недавно я прочла обращение Shri K.G. Saieydain к группе студентов при посещении ими выставки Святослава Рериха в Дели в 1960 г. и меня взволновала глубокая правдивость его слов (перевод с английского – мой):

“Если вы живете на берегу Ганги, возможно, вода покажется вам совсем неважным делом. Но если вы будете лишены ее в течение всего лишь 24 часов, вы поймете, как необходима она вам. То же самое происходит и с вашим отношением к сверкающей красоте Природы. Она в своей бесконечности открыта вашим глазам и днем и ночью, и вы не испытываете трепета перед нею. Утро наступает каждый день сиянием своей красоты – вы не удосужитесь даже оторвать голову от подушки, чтобы поприветствовать его! Лунный свет чарует ночью – вы закрываете окно своей комнаты и идете спать! Но если красота Природы, которая наполняет наши дни и ночи, вдруг исчезнет или вы потеряете зрение или слух, как вы будете чувствовать себя? Не поймете ли вы тогда, что все это было бесценным подарком? Спросите жителя района, где большая часть года облачное небо, существует ли большая радость в жизни, чем теплый поцелуй сияния солнца? Спросите беспомощного прикованного к постели больного, – и он расскажет вам, какую радость и умиротворение может дать видение ясного голубого неба. Человек, который потерял зрение, может рассказать вам, как это мучительно – идти по жизни без сияния цветов и времен года.

Вы часто гонитесь за искусственным богатством и считаете запасы золота и серебра – распространенный признак богатства – как самое важное в жизни, забывая, что Природа дала непосредственно в распоряжение каждого человеческого существа щедрые дары радости, которые не могут соперничать с придуманным человеком богатством. Да не попросит ничего другого тот, кто имеет эти сокровища! Как может человек чувствовать себя бедным и несчастным в мире, где солнце возвещает улыбку рассвета каждый день, а вечером исчезает под усыпанный драгоценностями занавес ночи, где небо усыпано звездами и сиянием луны, а земля убрана цветами и зелеными полями – мир света и цвета и запахов и музыки, каждый с его бесконечным разнообразием! Будет ли тот, кто имеет глаза, чтобы видеть, и разум, чтобы понимать, оплакивать свои несчастья и потери в мире, подобном этому?”

И, обращаясь к картинам Святослава Рериха, Shri K.G.Saiyda говорит далее:

“…Представленные здесь картины многозначительны, потому что художник не только отразил жизнь, но и дал выразительное толкование, выявив внутренний смысл жизни. Взгляните на панель из трех картин, названную “Триптих”. Возможно, Рерих уже говорил вам о ней. Я не знаю, что он сказал, но я поделюсь с вами своим отношением к ней. Мне представляется, что эти три картины показывают бесконечную историю человеческой жизни и устремлений. Здесь дана картина великой борьбы человека во все времена. Эти картины заставляют нас забыть, что мы суть жители определенных городов и стран, определенного столетия, и мы становимся частью великого пульса человечества. Это история о том, как люди возвышаются и падают, об их скорбях и радостях, надеждах и крушениях, и мы чувствуем, что по сути своей мы – несущая жизнь очень важная частичка движущейся истории.

В первой картине показано, что человек тяжко трудился, боролся и страдал, и вот он устал, и в отчаянии, и задает себе вопрос – есть ли путь, который мог бы привести его в лучшее будущее? Вторая картина возвещает нам о том, что в каком бы столетии ни жил человек, в этом или тысячу или пять тысяч лет назад, он всегда страдал и проходил через испытания и невзгоды, войны и голод и эпидемии, и человеческие страдания обступили его подобно разбушевавшемуся огню. Подобно Иисусу Христу человечество распято на Кресте. В чем же тогда будущее человечества? Сможет ли оно найти выход? Посмотрите на третью картину. Она говорит нам о том, что какие бы ни были у человека неудачи, страдания или срывы, существует нечто внутри него, что всегда зовет его вперед и вверх, что ведет его от разочарования к надежде, от гнета зависимости к радости свободы. Да, люди находятся в рабстве, но цепи этого рабства скованы не внешними силами. Цепи рабства скованы самими людьми – их слабостями, их нерешительностью, их несправедливостями, их преступлениями.

Но человек вечно стремится освободиться от оков и не только от оков внешних, но также и от более опасных, внутренних, которые он создал сам себе в сфере духовной жизни. Итак, эта картина представляет ту извечную истину, что человеку свойственно постоянное стремление пробудить свои духовные силы и возможности. Величайшая гордость и триумф человека состоят в том, что он оказывается все более способным победить свою слабость и ограниченность и устремиться навстречу величию истины, величию красоты, величию добродетели и соединить эти бесценные сокровища в своей жизни. Науки, которые вы изучаете в вашей школе, мастерство, которое вы приобретаете, ремесла, которым вы учитесь – все это само по себе очень важно. Но гораздо более важным является понимание того, что «не хлебом одним жив человек», что существуют тысячи вещей в жизни и природе, которые более важны, потому что они представляют извечный смысл правды, добродетели, красоты и благопристойности, которым мы должны учиться, чтобы ассимилировать в существе своем. Наш великий индийский поэт выразил это стремление человеческого духа такими словами:

«Что я могу? Мне ни пристало отдыхать.

Мое сердце нетерпеливо подобно бризу

в море красных полевых маков!

Когда глаза созерцают предмет красоты

Сердце же устремляется к еще более прекрасному!

От искры к звезде, от звезды к солнцу

мое вопрошение!

С нетерпеливым взором и надеждой в сердце

Я ищу конец в том, чье имя – Бесконечность!»

Великий дар Рериха для нас состоит в том, что он показывает эти различные аспекты жизни, равно как и неудачи и крушения, и раскрывает нам откровения надежды, созидания и устремления. Благодаря ему мы имеем как бы своеобразные очки, с помощью которых мы можем увидеть внутренний смысл вещей…»

 

ГОД 1974, Ноябрь.

Святослав Рерих в Москве, на нашей земле. Неожиданно встречу с ним перенесли на час раньше. И не удалось предупредить только Великанова. И больно, что его не будет, больно не за то, что Женьке не повезет, а больно за себя, за Святослава, который не увидит по-настоящему здоровых сибиряков. Не потерявшихся в искании истины, не вымученных ошеломленных, не ахи-, охи-, оха-ющих, а просто здоровых, молодых, незанудных, видящих. Творящих руками собственными, головой. Трезво мыслящих. Им и принадлежит будущее. Для них и вся мудрость. А пока – открытые двери. У них и для них.

Гостиница «Советская». Беликов Павел Федорович, писатель, встречает нас, сибиряков, у широких дубовых дверей огромного кабинета. «Проходите, проходите». – Навстречу поднимается Святослав. В светло-коричневом мягком наглухо застегнутом пиджаке. Строен. Прям. Среднего роста. Глаза темные. Плотно сжатые губы. Неотрывно, внимательно смотрит на каждого. Крепкое рукопожатие. Всюду цветы. Алые и белые розы, красные гвоздики. Садится за огромный письменный стол в углу кабинета, откидывается на спинку стула, руки сцеплены. Внимательно смотрит. «Расскажите мне о Сибири, какие у вас планы, как живете…» И неторопливо ведется беседа. В присутствии Святослава все очень спокойно. Голос ровный, мягкий. Становится хорошо, и главное – просто… Нет гнета собственного присутствия. Не думаешь, что делаешь неловкость какую-то, и даже не приходит в голову, как обычно, что он о тебе подумает. Волна – когда ты такой, какой есть и это принимается. Словно знал его всю свою жизнь…

Запаздывает старушка Наталья Дмитриевна Спирина. Вот и она. Входит. Восторженный горящий взор. И незаметно садится вместе с нами. И продолжается беседа. Пауза. Робкое покашливание, дверь гостиной неуверенно открывается – входит Вера Яковлевна Кашкалда, хранитель картин Н.К. Рериха в нашей галерее. В руках букет белых цветов. Она издали здоровается, подходит к столику, вокруг которого мы сидим. Неловко пытается воткнуть в полную вазу красных гвоздик и роз принесенные цветы, все они не входят. Еще одна попытка, еще. Она смущается, затем кладет цветы на стол, рядом с собой.

Беседа продолжается. Уже П.Ф.Беликов выразительно смотрит на свои часы. И вдруг распахивается дверь. И на пороге Великанов. Загорелое русское лицо светится белозубой улыбкой. Плотный свитер подчеркивает ладность стройной фигуры. Через весь кабинет проходит прямо к Святославу, протягивает ему руку. Садится. И все просто. Без ненужных движений и смущений.

Ну вот, все-таки пришел. Наконец-то не только болезненные лица, не только старость, не только пожирающий горящий взгляд, но и само здоровье, бодрость, сила – здоровый смех, здоровый желудок, здоровый (здравый) смысл. И уверенность. Словно пахнуло ветром свежим. Поистине Великанов на нашем фоне.

«Я твое пальто, Людка, увидел, – рассказывает потом, – смотрю, вроде бы вовремя пришел, никого нет, время идет. Спросил номер Рериха – и пошел».

- —————— -

«Женька, если пойдешь на пик Рериха в горы – возьми меня. Возьми, Женька.

Вот посмотришь, я пригожусь тебе. Возьми».

«Если не будет народа, тогда возьму…»

«Нет, Женька, возьми. Я ПОЙДУ. ВОТ УВИДИШЬ. Я ПОЙДУ».

P.S. В марте 1975г. состоялся горнолыжный поход на Алтай с первопрохождением и открытием перевала Рериха (Победы) и с восхождением на пик Рериха и пик Разоружения. Поход был посвящен 30-летию Победы советского народа. Состав группы: Е. Великанов – руководитель, Л. Андросова, Н. Плетнев, А. Полищук.

 

ГОД 1975-ый

Летом 1975г. в Академгородке

г. Новосибирска проходит выставка

картин Николая Рериха из собраний

Святослава Рериха.

13 июля 1975 г.

Святослав Николаевич!

Неужели никогда, никогда больше не увижу эти картины? Неужели сегодня своими собственными руками буду упаковывать их в темные ящики?

Ранним утром, когда лучи солнца находили лицо, и ты еще не проснулся, но ощущение радости полной, и не знаешь, отчего это, и вдруг – ну, конечно же, сегодня опять, снова можно пойти к Рериху.

От дома моего к нему ведет тропинка. Через лес. И лес этот становится тебе другом. Ты видишь его пробуждение, видишь, как день ото дня все расцветает и набирает силу (ведь у нас, в Сибири, все цветет так поздно!). Он приветствовал тебя каждый день, этот лес, зная о ведущем сквозь него пути, и этот каждый день приносил новую радость – и ему, и тебе.

Так как же мы теперь?

Да-а, понимаю, «когда даешь себя приручить, случается и плакать…»

г. Новосибирск, Академгородок,

запись в Книге отзывов.

 

ГОД 1978-ой. Июнь.

 

…Ты ли Тот, кто должен придти?

Или ждать мне другого?

Я знаю, Вы – Тот, и не жду другого…

Мне и в голову не приходило, что, будучи в Москве, отчаянно прилетев туда по поручению Президиума со всеми бумагами и документами по институту Урусвати, я увижу Святослава Рериха. Все получилось как будто случайно, и получилось так, что приехала, чтобы быть с ним. И быть всегда.

 

1 июня.

Музей стран народов Востока. 15 час. В залах Рериха Святослав Рерих, Девика Рани, еще несколько человек. Павел Федорович Беликов твердо настаивает «Подождите!» «Святослав Николаевич, познакомьтесь, – подводит он меня к Святославу, – ученый секретарь Сибирского отделения Академии Наук». Святослав Николаевич внимательно смотрит на меня и протягивает руку. «Вы когда прилетели?» - Вчера. «О, вместе, значит. Я тоже вчера». – Мы ждем Вас в Сибири… – «Не могу приехать. Не знаю даже как мы будем здесь. Мы 14-ого должны быть в Дели» «Здесь Окладников, – вставляет Павел Федорович. С. Н. Рерих: «С ним надо связаться. У Вас есть телефон номера гостиницы?» Диктует. Павел Федорович поправляет. Там много цифр и я говорю: «Потом запишу». «Зачем же потом? Ничего потом не надо. Сейчас запишите», - Святослав Рерих.

На выходе на лестничной площадке неожиданно сталкиваюсь с Юной Дроздовой, и пока мы, обрадованные встречей, останавливаемся в разговоре, – выходит Святослав. Он спускается с лестницы. Он протягивает нам обе руки и вкладывает их в наши – ее и мою.

 

2 июня.

Утром Павел Федорович звонит мне в гостиницу и просит привезти к С.Н. Рериху письма и другие документы по институту Урусвати. «Но я не могу, Павел Федорович, не имею права…» «Хорошо. Наверное, приезжать не надо тогда», – замялся он.

Да я и не просила его о встрече. Мне бы хотелось только поприсутствовать и посмотреть на Святослава хотя бы издали на какой-либо деловой или официальной беседе. «Но таковой вряд ли будет в ближайшее время», – поясняет Павел Федорович, – Святослав Николаевич занят, у него встречи, встречи, встречи…» Ну что ж, не судьба, значит. И я мысленно уже еду к тетке в Рязанскую область.

А поздно вечером, возвратившись в гостиницу, вижу записку с просьбой позвонить в любое время Беликову. Звоню. «… Святослав Николаевич сам спрашивал о Вас. Он хочет видеть Вас…».

 

3 июня.

Уже половина 12-ого ночи. У Рениты Андреевны Григорьевой. С босыми ногами, в длинной ночной Ренитиной сорочке подхожу к порогу комнаты, где ждет меня постель и …. застываю. Запах сандала. Свет лампады освещает изображение Сергия, Вивекананды, картину Белухи, цветы на столе. Большой письменный стол завален листками исписанной бумаги, портрет Василия Макаровича Шукшина на нем.

«Иди сюда. Я отдаю тебе свою келью. Это самое дорогое, что я могу сделать для тебя», – Ренита.

Из последнего письма Василия Макарыча к Рените, последнего в его жизни:

– Ренита, родная, я люблю тебя…

– Собственники! Мы и солнце спрятали бы в свою кубышку…

– Евангелие от Матфея: Друг жениха радуется…

– Все ложь, ложь, ложь. Не хочу лжи…

Ренита. Ее стихи. Слова их и ритм куда-то уносят, успокаивают. Глаза закрываются на мгновение, я отчетливо вижу яркокрасную полосу предвечернего неба. Очнулась – сколько прошло, секунда, минута или больше? По-прежнему волны стихов.

Ренита. Ее мысли, слова.

– Надо вносить свое – в любовь, в жизнь, –

– Главное – в равновесии. Агни Йога и вот они, Шукшин, Распутин. Не два полюса, а равновесие. Распутин и знать не знает об Агни Йоге, а ведь делает, зажигает огонь. Можно все читать, главное – делать. Фатей Шипунов коммунист больше чем кто-либо. В тюряге бийской сидел. Беречь таких надо. Его и Распутина, сильных духом. Ревякин тоже…

– Любишь если, ты не убивай. Поверни любовь в другую сторону. Трансмутируй.

– Замкни истину в сердце, и да проявится она в делах твоих…

Господи! И за что мне такое? Я ведь обычный человек. «Не говори так, Всему приходит время» – Ренита.

 

4 июня

В гостинице у Святослава Рериха. Вместе с Ренитой. Передо мной – чудо творения. Красота человеческая, совершенство. Благодарит за поклон от сибиряков. «Все еще надеетесь, что мы приедем? Всему свое время. Сколько времени летит самолет? Часа четыре? Всему свое время. Да…»

Внимательно и очень пристально смотрит, улыбается глазами. И даже в общей беседе я постоянно чувствую этот глубоко проникающий, полный теплоты, завораживающий взгляд на себе.

Святослав рассказывает:

- Все в историческом развитии правильно (Болгария и СССР). Еще не поняты произведения Блаватской. Их время будет. Болгария. Поразительно. Страна маленькая. Живкова, она не только читала Учение, она его знает наизусть, занималась теософией. При поддержке отца. Болгария претворяет в жизнь сознательно. Лекции им читал об Агни Йоге. Официально. Поразительно, насколько жизненно Учение сейчас в Европе. В Британском музее выставлены подлинники писем Махатм. В Болгарии предложил заменить знак об охране памятников знаком, предложенным Николаем Константиновичем. Они согласны. Начали работать…

- В Рериховских Чтениях Елену Ивановну постепенно, в каждом докладе, а потом в конце отдельно…

- Вершину назовите Урусвати. Да. Урусвати.

«Останьтесь, будем вместе обедать. Так?», - спрашивает он меня.

21-ый этаж гостиницы Россия. Здесь обед. Я сижу рядом со Святославом.

Чувство глубокой теплоты, несказуемого обояния. Я вся в волнах света, льющегося из его глаз.

Стоит рядом, чуть позади. Ласково и твердо прижимает к себе. И уже у самого лифта: «Так когда мы увидимся?» - В 1979-ом. – «О, как она вперед смотрит…», - обнимает он одной рукой. Вот он стоит, подняв над головой руки, сложенные в знак приветствия-прощания. Белые руки, белая борода, весь светлый.

Секунда – и двери лифта закрылись.

. . .

Ну вот, и осталась я одна. Нет, не жалел. Понимал. Не забыть глаза. «Печаль моя светла…, да, Ренита, милая, светла…»

 

5 июня

«Все здесь для тебя, – Ренита, – я передаю тебе… Слушай…»

 

6 июня

«Он просил передать, хотел видеть», – твердо и настойчиво увещевает Ренита мои отчаянные попытки не сопровождать к Святославу Рериху Людмилу Степановну Митусову, приехавшую из Ленинграда. «Людмила Степанночка, милый вы мой человек, я очень, очень хочу его видеть, но зачем я пойду, зачем, за-чем?» «Но почему, почему, это такая возможность, неужели не хочешь, да на твоем месте… не понимаю», – Людмила Степановна. Господи, что ж тут непонятного, не могу, потому что очень хочу. И потом – все так полно во мне, а вдруг все исчезнет?

Волею судьбы снова у Святослава Николаевича. И во время общего разговора Людмила Степановна вдруг обращается ко мне: «Людочка, если Вам нужно что сказать, я уйду.» «Да что Вы, Людмила Степановна, – пугаюсь я, – я уже все сказала, что Вы?» «Неужто Вы уже все сказали, – подхватывает Святослав Николаевич, – так и нечего сказать?» Мы проходим с ним в соседнюю комнату.

– Хочется сделать что-то…

- Ничего не нужно. Будьте лучше. Старайтесь сами, и все вокруг Вас будет лучше. Нужно самому совершенствоваться. Нужно все делать лучше. Сознательно. Вы должны быть лучше сами. Каждый раз, каждую минуту. Так ведь, да?

– Но ведь это самое трудное…

- Да.

Он подписывает на память книгу, ставит дату 6.6.78. «Какая замечательная дата!» - говорит. И еще: «Вас не будет при вручении диплома? Почему? Зачем же сдавать билет, если он есть… Хорошо, пусть будет так. Уезжайте… Не уходите сейчас. Если есть время, побудьте, посидите…»

Мы возвращаемся в общую комнату. И снова Святослав Николаевич обращается ко мне.

– Недавно была на пике Рериха…

- Вот как?

– Вместе с Женей Маточкиным. Вы помните его?

- Да. И там лежит вечный снег?

– Да.

- Какой он?

– Очень красивый. Напротив Белуха. Снова пойдем в горы. Как жаль, что Вы не сможете с нами…

- Откуда Вы знаете?

– Теперь я на пик Рериха вожу людей.

- Почему Вы?

– Должна быть соответствующая квалификация.

- А у Вас она есть?

– Да.

- На какой высоте Вы были?

– 6070 м.- самое большее.

- Это достаточно высоко.

– Я была во многих горах – на Памире, Тянь-Шане, Кавказе, саянах, Алтае…

- В Гималаях не были…

И уже при самом прощании:

«Я хотел Вас видеть. Помните. Пишите. Пишите нам. Помните, расстояние не преграда. Для духа все возможно. Так ведь? У Вас есть адрес? Вы уверены? Когда я Вас увижу?…»

Я подхожу к нему, становлюсь как обычно рядом, чуть впереди. Он кладет руку на плечо, крепко прижимает к себе: «Так когда я Вас увижу?» Он берет обе мои руки в свои. Тепло сжимает. Внимательно смотрит. Тугой воздух. Два черных зрачка. Неожиданно привлекает к себе, крепко целует, еще раз, крепче. Снова обнимает.

– Я Вас никогда не забуду…

- Не забывайте. Помните. Берегите себя. Мы увидимся. Осенью. Передайте привет всем вашим. Мы помним о них…

– Живите долго, пожалуйста…

- Это не от меня.

– Я желаю Вам сегодня успешных переговоров с нашим Президентом…

- Не беспокойтесь….

. . .

– Почему ты плачешь, а?

– Ренита, я отдала ему душу…

– Душу отдавать никому не надо, душу оставь себе….

. . .

– Почему ты плачешь, а?

– Ренита, я никого не любила…

– Так-таки и не любила?

. . .

– Я тебе подарок приготовила. На свадьбу.

– И жениха тоже?

– И жениха…

 

7 июня.

Академия Художеств. Его речь. Из глубин вечности. Я смотрю на людей, сидящих и стоящих в зале. Проникновенная тишина. Женщины вокруг меня плачут. Его голос обращен к каждому, находящемуся в зале. Он говорит о присущем бытию стремлению к совершенствованию, которое вложено в нас самой природой; о космической эволюции, в которой мы находимся; о красоте мысли, которая преображает мир.

Господи, я ли это стою здесь, живая?! Мне никогда в жизни не приходилось слышать такие убедительные проникновенные слова.

«Вы … здесь?! Не уехали?» – это он мне, успевает заметить, окруженный толпою кино и фото журналистов. Вместе с букетом ландышей он берет из моих рук визитную карточку, на обратной стороне которой я написала ему: «Ты ли тот, кто должен придти? Или ждать мне другого?» Я знаю, Вы – тот, и не жду другого. С любовью».

. . .

«Ты обрушиваешь любовь свою на ни в чем неповинных людей, как я…», – вспоминаю я голос Юны. Юна! Святослав выдержит!

. . .

Людмила Васильевна Шапошникова. Везет на своей машине к Рените:

– Что же Вы не позвонили даже, а? Сколько дней в Москве?

– Пять уже.

– Как же так, а? Отбросила бы я дела свои, прокатила бы Вас с ветерком по Москве… Уезжаю на шесть месяцев. Вернусь, уж тогда…

– В Индию?

– Да как будто бы.

– Я приду к Вам с Юной Дроздовой, можно?

– И с Юной, и без…

 

Валентин Митрофанович Сидоров:

– Вот где солнце-то оказывается! В Сибири! Рад Вас видеть.

Перед самым отъездом звонит: «Не забывайте нас!»

 

Фатей Яковлевич Шипунов.

Провожает до такси. Всегда такой сдержанный, настороженный. Господи, думаю, так хочется тепло попрощаться с ним. Весь вечер так хотелось голову свою набитую всем положить ему на плечо. (В Америку?! – слышу его голос. – Променять Алтай на Америку?!) На прощание не подает руки, не обнимает – целует.

 

Ренита Григорьева

– Вот так, Людочка, все это поисходит рядом, с нами. И у тебя (ласково гладит по голове) пробудятся центры. Не пугайся. Будь тверже!

Я все думаю, почему тебе я передаю, почему тебе. Думаю, что так надо. И Святослав так хорошо тебя принял, Это подтверждает и убеждает меня. Мы едины в духе. Ты поймешь… –

 

Новосибирск. 13 июня

Ясно и просто поняла – на вершину пойду сама. И тот час же позвонила в Москву Святославу Рериху. П.Ф. Беликов соединил:

– Святослав Николаевич, через месяц пойду на вершину. Это будет вершина Урусвати. Прошу Вашего благословения –

- Людочка! Будьте осторожны. Берегите себя. Мы помним о Вас. Передайте. Пусть вершина будет Урусвати. Мы будем с Вами. Обнимаю Вас… Берегите себя. Всего ясного. Всего светлого…

 

Новосибирск. 7 июля 1978 г.

Дорогой Святослав Николаевич!

Вот уже 10 дней как я возвратилась с гор Алтая, где вместе с инструкторами горного туризма г. Красноярска и Красноярского края проходили учебные сборы в районе Белухи. Рада сообщить Вам, что группой в составе 9 человек под руководством кандидата в мастера спорта В.Пивоварова мы поднялись на вершину, ведущую от пика Рериха к Белухе. По Вашей просьбе мы назвали ее Урусвати. Ее высота 3500 м (высота пика Рериха 3700 м.)

Вершина Урусвати находится справа от северной стены Белухи. Крутой ледопад; небольшое ровное полукруглое плато (закрытый снегом ледник) у самого подножия пиков Рериха и Урусвати; крутой снежник с разрывами, чередующийся с ледяными стенами; предвершинное узкое плато и, наконец, последний взлет – круглая ледяная сфера красноватого цвета – таков путь к вершине.

Вы спросите – какая она? Как описать красоту и величественность этих вершин на фоне сияющей белизны Белухи! Вокруг – основные вершины Алтая, мягкие очертания убегающих анфилад синих гор, сферическими волнами спускающиеся с вершин. Глубокая тишина. Ощущение полета и чувство радости.

Именем Урусвати назван также перевал, ведущий на северо-запад от Белухи.

Перевал находится рядом с вершиной Урусвати.

На вершине Урусвати мы оставили репродукцию картины Н.К. Рериха «Держательница мира», изображенный красным на белом полотне знак Института Урусвати и записку следующего содержания:

Елене Ивановне Рерих – «другине, спутнице, вдохновительнице» Николая Константиновича Рериха в канун столетия со дня ее рождения мы посвящаем эту вершину и называем ее Урусвати, что в переводе означает «Свет утренней звезды».

Именем Урусвати назван научно-исследовательский Институт, основанный Рерихами в Гималаях как Город Знания. Елена Ивановна была его Презилентом. Институ принадлежит знак Равновесия Вселенной, изображение которого мы здесь оставляем.

Существенным вкладом в развитие Института явились научные материалы, собранные в 1926 г. на Алтае экспедицией «Алтай – Гималаи», организованной Рерихами.

Вершина Урусвати вместе с пиком Рериха вливается в единый ансамбль Белухи, о которой Н.К. Рерих писал:

«Белуха… является свидетелем прошлого и поручителем будущего».

7.7.78

 

Записку и картину мы завернули в полотнище знака Института и положили в поставленный тур. После вершины Урусвати мы поднялись на Западное плато Белухи и сделали своеобразный круг почета вокруг нее по сложным близлежащим перевалам и вершинам. Нам удалось сделать ряд фотографий, и я надеюсь, они в скором времени попадут к Вам.

Вы были вместе с нами в этом походе, и мы помнили об этом.

Примите мой сердечный поклон и пожелания здоровья Вашей супруге Дэвике Рани.

Я бережно храню память о нашей недавней встрече.

С глубоким почтением

Людмила Андросова

7.8.78.

 

ГОД 1980-ый.

Письма Святослава Рериха (подлинники находятся в Музее-Институте семьи Рерихов в Санкт-Петербурге)

 

14 января 1980 г.

Дорогая Людмила Александровна,

Спасибо Вам большое за добрые слова и мысли, которые я очень ценю. Пусть этот Год будет особенно плодотворным и откроет новые пути к прекрасному!

Крепко Вас обнимаю.

Берегите Себя.

До новой встречи!

Всегда Ваш. Святослав Рерих.

 

1 октября 1980 г.

Дорогая Людмила Александровна,

Спасибо Вам за Ваше письмо от 1.9.80. Надеюсь, что у Вас пройдет благополучно – Шлю Вам мои лучшие мысли.

Я был очень рад Вашим словам о «Рериховских Чтениях» прошлого года, будем ждать издания сборника статей.

Планы нашего посещения Союза еще не оформлены, т.к. очень многое надо здесь еще закончить.

Много работаю, мыслим о будущем, о том, о чем мечтали Е.И. и Н.К.

Всегда Вас вспоминаю и теперь особенно будем думать о Вас и ждать Ваших Вестей.

Всего Вам светлого. Берегите себя и пишите.

Ваш

Святослав Рерих

Сердечный привет всем друзьям.

 

ГОД 1981-ый

 

14 июня 1981 г. Разговор по телефону.

… Я рад слышать Вас. Скажите мне как Ваше здоровье, как Ваше самочувствие, как работа?…

… Я очень хочу Вас видеть…

… Вас помнят, любят и хотят связи намного теснее и ближе. Все Ваши дни, месяцы и годы Вас еще больше свяжут (с Нами). Нужно достаточно верить, и тогда это осуществится, Для настоящей дружбы нет расстояний. Мы являемся одним из проявлений особого чувства дружбы. Эта дружба будет мостом…

… И Вас, Людмила Александровна, мы хотим Вас видеть в Гималаях, если не на вершине, то вблизи больших гор. Мы должны делать, верить, и тогда это осуществится. Будем работать на всех путях…

… Всегда помните – мы думаем о Вас. Берегите себя. Это очень нужно. Следите за собой хорошо. Сегодня напишите мне письмо в Индию…

… Всего Вам самого светлого и свершения многих дел…

… Передайте всем сотрудникам и друзьям – они близки нам и дороги. Мы думаем о них…

 

ГОД 1982-ой

Москва, 12-15 ноября 1982 г.

 

ВОСХОЖДЕНИЕ НА ГОРУ ЖИЗНИ

В гостиницу «Советская» я пришла немного раньше назначенного мне времени, где-то в половине 6-ого. Робко приоткрыв входную дверь его номера, я сразу же в глубине гостиной через открытую туда дверь увидела Святослава Николаевича. Он стоял, слегка наклонившись над столом и упершись в него руками.

Все замерло. Он и я – мы стоим мгновение на месте, никакого движения. Затем он подходит, обнимает, берет мою руку и ведет в гостиную. Он словно не замечает, что я в пальто. Представляет: «Это восходитель, на вершины все. Так?» И улыбается: «Главные – впереди». Потом спохватывается: «Да ведь раздеться надо.

Пальто и сумочку вот сюда положите», - указывает на кресло в углу гостиной. Я говорю – пойду в коридор, к вешалке, Он идет со мной, помогает снять пальто. «А это нельзя снимать?» - указывает на теплый шерстяной свитер. Нет, – говорю, – это не снимается.- Он улыбается.

«Мы будем вместе ужинать, правда?», - говорит он и просит Генриэту принести еще один прибор.

На ужин творог с изюмом. «Пасха, – говорит Святослав Николаевич, – будем праздновать Пасху в ноябре. Нет яичек, чтобы похристосоваться. В каждой Пасхе есть Воскресение. Ешьте Пасху. Возьмите еще. Я ем, очень вкусно. И Вы тоже. Съешьте, съешьте. Еще». Так и кормил меня Рерих с ложечки – мне ложечку и себе. Мне и себе…

«Идите сюда». Мы проходим в кабинет, и он садится со мной рядом на диване. «Как хорошо, - говорит Святослав, – вот мы и встретились. Я ждал Вас. Давайте обсудим Ваши дела». Он взял мои обе руки в свои и уже больше не выпускал их.

«Где Вы остановились? Вы уже долго в Москве?» Я рассказываю – и про Василису, и про дом, где остановилась. Рассказываю про Рениту, которая пригласила меня пожить в Москве.

Сибирское Отделение. Окладников. Урусвати.

«Не беспокойтесь ни о чем. Всему свое время. Окладников ушел, плохо – но… не волнуйтесь. Пусть Вас это совсем не беспокоит. И здесь, и в Академии в Болгарии не получилось – уход Живковой. Но беспокоиться не надо…».

И снова мои слова: «Я с грустью смотрю на то, что происходит вокруг имени Рериха в Москве. Много замечательных людей, но все они не связаны между собой, ревниво следят друг за другом, практически не общаются».

«Это ростки. Энергия не пропадает. Это процесс. Самая темная ночь бывает перед рассветом…».

Я показываю Святославу Знамя Мира, что приняла от госпожи К. Кэмпбелл как восходитель, рассказываю ему об этом.

– Вот это Знамя…

«Да, вижу. Вы хотите мне его отдать?»

– Нет. Это я его приняла. Но не знаю, как теперь быть, куда и когда его передать…-

Он смотрит на Знамя у меня в руках, А мне хочется, чтоб Рерих подержал в руках эту святыню, и я робко прошу его об этом. Он бережно берет Знамя, говорит: « Я хочу, чтоб Знамя хранилось у Вас. Вы найдете сами – когда и кому его передать. Спрячьте его. Берегите Знамя»…

«Главное направление – делать лучше дело Николая Константиновича, и тогда Вам будут пути. И может быть один легче».

– Значит, если будет путь легче, можно идти по нему? –

« Если. Да. Если». И продолжает: «Во всем должна быть целесообразность и соизмеримость. Все будет как должно быть. Направление и всегда думайте. Подумайте. Посмотрите. И решите… Нельзя чужим примером. Можно только личным. Ваш пример для других очень важен. Перед Вами – Восхождение на Гору Жизни…

Беспокоиться не надо. У Вас есть свои дела. Решайте их. Распознавайте. Нет только добра и только зла. Это просто – распознать. Если Вы что-то по своему разумению считаете достойным, будьте к этому ближе. Распознавайте. Вы можете. Вы же сильная. Сколько дочке? 1 год? Это много…»

«Давайте разберемся в ваших делах вместе …».

Я рассказываю ему про свое желание поехать работать в Уймон.

«Мне было бы хорошо, что Уймон в добрых руках. Но самое главное для меня знать что Вам хорошо. Не надо страстно желать. Будьте спокойны. В будущем может быть так и будет. Обстоятельства могут так сложиться, что помощь придет. Мы поможем. Но куда Вы сами хотите? Спросите себя… Нельзя ли временно в Уймон? Так договориться, чтобы понять, увидеть. И если будет работа и будет хорошо – то остаться, а если нет – значит, нет…

Не бросайте то, что имеете…

Может быть, в Москву? Нет, в Новосибирске? Какие там возможности сейчас? Вы переходите на новую работу? Научный сотрудник? Вот и хорошо…

Работайте. Будьте лучше. Светите. Вы несете огонек, который может светить в любом месте…

И, конечно, в Уймон иногда можно приехать. Посмотреть. В Уймоне могут сейчас и другие. Там нельзя учиться, нет школы? Я не знал этого. Вам нельзя туда. Пусть другие. Сделайте так, как лучше для Вас. В Новосибирске останьтесь. А, может быть, в Москву? …»

– Можно и в Москву, но я не знаю зачем. Не решила для себя. Николай Константинович говорил, что будущее – Сибирь, и если я уеду…

«Это, в общем, да. Но бывает индивидуально. Дерево надо ограждать, надо соизмерять. Есть звери, чтобы не поели. Важно о себе заботиться тоже…».

«Боль – она дается для испытания, для роста. Надо найти мужество преодолеть ее…»

– Боль – и физическая, и духовная, Вы имеете в виду? –

«Да, это очень связано… Кто Ваши родители? Откуда они? Помните о матери. Это очень важно. Где лучше Вашей маме будет?….

Читайте книги. Они направят на прекрасные образы…

Когда будете читать «Добротолюбие» …

Серафим Саровский говорил …

Антоний Александрийский ….

Видите Божественное в деле. Если Вы делаете хорошо – это всегда воздастся (по заслугам дела), но при этом Вы сознательно знаете, что эта ступень Ваша, что ведет она к Божественному – это есть смысл. Дело каждое, как ступень. Каждый день. Каждую минуту. Просто помнить об этом…

Почему люди уходят в монахи, от общества? Так им лучше, обеспечение. Но это далеко от Бога. Да, конечно, есть, уходят в горы, сидят в снегу, им жарко. Или вот у нас в Бангалоре. Святой. Рассказывают, что когда к нему как-то пришел почитатель, остановился у комнаты его, подумал, как войдет с немытыми ногами. Только подумал – кувшин со стены сорвался, заполнился водой… Но зачем думать об этом? Есть, конечно, и такие…

Про Учительство. - Что-то узнал, и вот он уже учит…

– А я чем больше знаю, тем больше в отчаянии, что ничего не успею узнать… –

- Это хорошо. Всего нельзя постигнуть. Иметь это надо в виду и работать… Делать надо небольшое дело. И хорошо. Притча есть о двух братьях. После долгого учения они встретились. «Чему ты научился? – спрашивает один. «Я могу перейти на тот берег по воде». И перешел. Тогда другой крикнул перевозчика и в лодке переплыл на тот берег. «Это стоит 4 анни, – говорит, – и этому ты учился 12 лет!»

О перенапряжении. О соизмеримости.

- Монах и Антоний. Антоний играл с учениками в игры на поле. Монах возмутился. «На, – говорит Антоний, – натяни тетиву. Сильнее. Еще сильнее». Тетива лопнула…

- Сколько людей приходит! Они обо всем спрашивают. И надо каждому… Ко мне приходят, говорят о воспитании. Я задаю вопросы, каким они хотят воспитать человека. Они совсем не то рисуют… Воспитание важно очень. Но нельзя искусственно ограждать. Пусть окунется в жизнь. Благословенны препятствия…

Сейчас рождаются дети с большими потенциальными возможностями, чем у родителей. В наше время их рождается больше… В Индии люди и рождаются и воспитываются с более утонченным видением, без грубостей. Они живут в деревнях, неграмотные, но они велики духом…»

Святослава Николаевича попросили к телефону. Я рассматриваю гостиную. На шкафу в углу замечаю картину Б. Смирного-Русецкого «Белуха». Видимо, его подарок. Мы подходим к ней. Я показываю Святославу: «Вот – Белуха, вот – Урусвати, чуть дальше по хребту (здесь не видно) – пик Рериха. А между ними – пик… «Да, мне говорили, – перебивает Святослав, - пик Юрия» А вот следующая за пиком Рерихом безымянная вершина. Мы тоже назовем ее. И тогда семейство Рерихов все будет вместе на Алтае». Он улыбается.

Выставки картин Николая Константиновича и Святослава. Его радует очень, что они пользуются в нашей стране большим успехом. Он показывает мне Памятку о выставках картин. В ней написано – где, когда, сколько людей посетило и просьбы-заявки из различных городов, в том числе из Верхнего Уймона. Выставки планируются на Кавказ. Он выглядит гордым и довольным.

«Кеннет Арчер? Да? Он пишет? Он посылает Вам деньги? (Деньги?! Ну что Вы!). Пришлите мне его доклад…»

«Пишите мне. Какие решения будут. Они могут придти неожиданно».

– Если найдете время – ответьте. –

« Я обещаю Вам».

«Мы ведь временно прощаемся, да? Приходите завтра».

– Может, послезавтра, ведь у Вас много встреч… –

«Да. Но могут быть перестановки, кто-то не придет. Вы позвоните. Откуда Вы будете мне звонить? Где Вы живете сейчас? У кого?… Вот что, сейчас мы посмотрим в талмут наш…». Не выпуская моих рук, он ведет меня в свой кабинет. Мы стоим у стола, он находит в своем расписании незаполненные часы и пишет для Генриетты Михайловны – Людмила Андросова.

Потом внимательно смотрит, кладет руки мне на плечи, легонько приближает и целует. Очень нежно. Прикоснется – губы к губам и отстранит, еще раз – еще отстранит, как бы всмотрится, еще раз теплое прикосновение – и долгий испытующий взгляд темных глаз.

Глаза. Смеющиеся, ласковые, темные. Где видела я близко темные глаза? Да, конечно же, у своей давно умершей тетки, монахини. Человека, возле которого я провела свои детские и ранние юношеские годы, под чью молитву я просыпалась утром и засыпала вечером. Его глаза напомнили мне о ней. Хотя вспоминаю о ней очень редко.

Он так прощался, так целовал, что я подумала, сейчас заплачет, прижалась к нему крепко и положила свою голову на его плечо.

– Спасибо Вам за все. –

«Я хотел видеть Вас и говорить с Вами.»

– Но за что? За что Вы помните и хотите видеть? Почему? –

«Вы дороги мне. Вы близкий мне человек. И Вы всегда помните об этом.

Мы любим Вас».

– Я верю Вам, но я не знаю, чем я заслужила Ваше внимание и любовь… –

« Значит, заслужили… –

– Я буду уважать себя.-

«Уважайте. Есть за что…

– Я буду помнить Вас всю свою жизнь…-

Мы проходим в коридор, к раздевалке.

«Ну-ка, я посмотрю на Вас, на Вашу куртку, на капюшон! Вы тепло одеты. Но только теплее, когда мех внутри… Я провожу Вас».

Он выходит вместе со мной из номера, подводит к лифту. По дороге спрашивает:

«Вы сны видите? Вам снятся хорошие сны? –

– Да. Иногда вижу Вас. –

«Только иногда?-

Уже подошел вызванный лифт. Он поднял руки в знак прощания.

Я вдруг вспомнила. Это было, наверное, сегодня, 12-ого, или вчера?…

Я спокойно лежу, слушаю чудную музыку, глаза закрыты, И прямо перед глазами вместо обычной темноты появился красно-коричневый фон, радостной гаммы, цвета, любимого мной. На этом фоне возникает небольшой прямоугольник, внутри которого фон более темный. Подобие рамки, а внутри нее – лик Николая Чудотворца, словно с иконы. Он в движении – то уходит в глубину, затуманивается, то приближается ко мне. Я заметила, что появление Лика зависит как-то от моих усилий и желаний. Улыбнулась и подумала – сейчас снова придет ко мне, проявится перед глазами, вот опять снова…

Я тогда особого внимания не обратила, даже забыла. И вот сейчас в момент прощания со Святославом, отчетливо вспомнилось об этом.

И еще – сегодня расцвела роза на моем окне, бутон раскрылся. Как объяснила хозяйка, бывает такое редко у них, чтоб цвела зимой роза…

Я хочу приехать к Вам. Возможно ли это? Как могу я быть наиболее полезной, как могу я встретиться с Вами? Всей силой души моей меня тянет к Вам, но, может быть, это просто желание на самом деле не имеет смысла и значения.

Ибо все возможно на расстоянии…

 

ГОД 1983-ий.

Письма Святослава Рериха.

 

13 апреля 1983 г.

Дорогая Людмила Александровна,

Ваше письмо меня очень обрадовало, как всегда бывает, когда весть приходит от близкого человека.

Спасибо Вам за все добрые мысли и вырезку «Рериховских Чтений». Пусть все растет и ширится значение Ник. Конст., Елены Ивановны и Юрия Николаевича. Пусть все так обильно посеянное семя всходит, где только возможно.

Будем строить Жизнь Новыми Путями, помня всегда, что мысли наши творят чудеса, что это могучая энергия, которая может все изменить и направить нас по новым руслам. Каждые семь лет клетки нашего тела меняются. Пять лет нужно на развитие новых нервных путей – Центров.

Препятствия в жизни – необходимое условие для нашего роста. Есть статья Ник. Конст. «Благословенны препятствия» и действительно это так! Поэтому будем стремиться к Прекрасному во всех своих проявлениях, будем искать новые подходы и решения, и жизнь сама нам подскажет правильные Пути. Будем всегда помнить, что мы не одни, что много невидимых нитей связывают нас с Высшим Миром. Так будем же стремиться, и мы поднимемся над всеми препятствиями с новыми крыльями духовных решений.

Всего Вам светлого – обнимаю.

- Ваш Святослав Рерих

Моя жена шлет Вам сердечный привет.

 

13 апреля 1983 г.

Дорогая Людмила Александровна!

Я был рад получить Ваше письмо на английском языке. Мои секретари не знают русского и поэтому я вынужден диктовать им по-английски, и я надеюсь, что Вы сможете прочесть это письмо. Я уже написал Вам по-русски о том, что я знаю есть реальный путь к прогрессу. Нелегко изменить чью-либо систему и изменить самого себя, но это возможно и это – самый реальный путь построения нашей жизни.

Каждое восхождение всегда трудно, но в то же самое время оно и самое воздающее. Будем всегда помнить, что наша жизнь должна быть постоянным устремлением к нечто тому, что над нами, что сияет нам из глубин беспредельности. Как Вы хорошо знаете, жизнь полна проблем, полна трудностей, которые существуют для нас, чтобы мы их преодолевали, и в процессе этого преодоления мы становимся сильнее, мы строим свой характер, и мы готовим себя для высшего назначения.

Это трудно – пытаться сочетать два устремления, одно – по направлению к высочайшим духовным контактам, и другое устремление – к построению лучшей жизни на этой земле. Оба они необходимы и оба можно сочетать при условии, что мы ясно несем в своем сердце убеждение, что цель нашей жизни – саморазвитие, самоулучшение, самосовершенствование. И, с другой стороны, попытаться повернуть самые лучшие обстоятельства нашей жизни и обеспечить лучшее будущее для наших детей и возможно более легкую жизнь для нас самих.

Я знаю, я убежден, что Вы сможете сочетать эти два направления нашей жизни и Вы сможете достичь успеха в построении замечательной жизни для самой себя и для тех, кого Вы любите.

Чувствуйте счастье, что Вам дана великая возможность следовать по пути, который ведет к Завершению.

Мы надеемся посетить Советский Союз где-то осенью, и мы твердо надеемся, что будем иметь радость видеть Вас снова. Для меня это великая радость видеть Вас, говорить с Вами и усиливать узы нашей дружбы.

Святослав Рерих

 

3 декабря 1983 г.

Дорогой Друг – Людмила Александровна –

Спасибо Вам большое за Ваши письма и весточки. Ваши письма всегда очень радуют, и я всегда надеюсь на скорую встречу. Я думаю, что она состоится в марте месяце, когда мы собираемся посетить Союз.

Очень прошу Вас передать всем участникам экспедиции на вершины Алтая мою глубокую благодарность. Скажите им всем, что меня глубоко тронула их мысль назвать эти вершины Алтая именами нашей семьи. Лучшего памятника не может быть. И я приношу мою сердечную благодарность всем участникам восхождения на эти прекрасные вершины, и буду надеяться на возможную встречу с ними в будущем.

Хотя я Вам и не писал многие месяцы, но постоянно думал о Вас и о Вашем прекрасном отношении к нашей семье.

Напишите мне о Ваших планах, будем надеяться в марте месяце мы встретимся в Москве.

Крепко Вас обнимаю и шлю Вам мои самые лучшие мысли и пожелания к праздникам и Новому Году.

Всего Вам Светлого. Берегите себя. Сердечный привет всем друзьям.

Всегда Ваш Святослав Рерих.

3 декабря 1983 года.

Бангалор

 

ГОД 1984-ый.

г. Москва, 23 октября – 2 ноября.

… Я Благославляю Вас…

 

26 октября

Музей стран народов Востока. 19 часов. Заключительное заседание конференции, посвященной знаменательным годовщинам Н.К. и С.Н. Рерихов.

Зал набит битком. В президиуме – Святослав Николаевич, Дэвика Рани, Дэниэл Энтин, академики Яншин, Казначеев, представители Академии художеств, Министерства культуры.

Мое выступление – последнее. О восхождениях.

Я знала, что будет хорошо, что это – мой звездный час. Я знала, что к этому часу я шла всю жизнь…

Глубокая тишина. Сила внимания, поднимающая мой голос. Я не знаю как это произошло. Я не произносила, я вкладывала слова. Люди плакали. Святослав обнял и поцеловал меня.

После выступления десятки людей подходили, ловили меня в коридоре, на улице, благодарили, обнимали. Читали стихи.

И вот моя счастливая ночь. Я одна в своем номере на 20-ом этаже гостиницы «Украина». Сквозь распахнутое настежь окно я вижу блеск Москвы-реки, переливы огней на воде, разноцветные огни раскинувшегося передо мной города, улицы, стрелами расходящиеся вдаль…

Наверное, я все-таки легла. Ночью открыла глаза. Радость и бодрость.

Я подошла к распахнутому окну. Высоко вверху через Москву-реку огромные часы с подсветкой показывали 2 часа ночи. Без трудных дум, счастливая и радостная, простояла я у окна, радуясь жизни, свету, той красоте, что передо мной – до 5 утра. И только в начале 6-ого я подумала, что надо бы и лечь.

И вот мой сон: я летаю, я невесома, я все могу, я ощущаю странную легкость во всех членах и парю над землей, куда-то вниз, потом снова вверх. Все ярко, сиреневый и малиновый цвет.

И перед тем как проснуться, я постигла миг, когда почувствовала тяжесть тела, как легкий толчок. Что все. Кончился полет. И я открыла глаза.

 

27 октября

Гостиница «Советская». 17.30. Генриета Михайловна Беляева: «Людочка, я сейчас уйду. Так что Вы там будете одни. Телефон я сняла, иначе просто невозможно».

Я вхожу. Дверь гостиной открыта, за столом сидят Святослав Николаевич и Рыбаков. Они оба встают мне навстречу. Чтобы не мешать, прохожу в кабинет. Святослав Николаевич оставляет двери кабинета широко открытыми в гостиную, где они продолжают разговор.

Рыбаков: «Мне было сказано, что я не должен был в тот день выходить на улицу. Рассказывал всем друзьям, не верил. Вышел – и случилось…»

С.Н.: «Вы знаете, что Елена Ивановна и Николай Константинович обладали такими возможностями. Эти возможности заложены во всех нас, но только проявляются в разной степени. Картины Николая Константиновича до войны (1914 г.) основаны на снах и видениях Елены Ивановны. Она рассказывала что будет, и он писал.

Во вторник я буду говорить о самом важном, о краеугольном, что вело Николая Константиновича, что было в нем и как это было. В его присутствии люди чувствовали какое-то присутствие…

Но, впрочем, здесь Андросова, и я прошу Вас перенести наш разговор к ней».

Они оба встают. Святослав Николаевич подходит, опускается на диван рядом со мной: «Я очень рад видеть Вас. Единственное, что нас разделяет, это условия, в которых мы живем…» Крепко обнимает и прижимает к себе.

Подходит Рыбаков, садится напротив. Святослав Николаевич продолжает: «Так вот, вот мы говорили о тех возможностях, которыми обладали Елена Ивановна и Николай Константинович. Покажите ей фотографию, - обращается он к Рыбакову.

Рыбаков: «Вот что удивительно, Людмила Александровна, когда я шел к Святославу Николаевичу, я взял с собой это фото, которое Святослав Николаевич дал мне в Дели еще давно, когда я там был. А сейчас я принес с собой и решил спросить, кто на этой фотографии. И каково же было мое удивление, когда Святослав Николаевич сразу же заговорил об этом человеке».

Подает фотографию, на ней сидят трое – Святослав Николаевич, Дэвика и посредине удивительный волшебник – круглолицый индус с короной волос и очень пронзительным завораживающим взглядом. Он притягивает, словно магнит, и я с трудом отрываюсь от фотографии.

С.Н.: «Это – Сай-Баба. Он живет недалеко от нас, он может делать разные чудеса, он обладает психической энергий и использует ее на расстоянии. Мысль – это энергия. У нас в России тоже есть. Вы помните Дурова и вот наш Бехтерев. Они изучали, делали опыты. Бехтерев посещал нас часто.

Однажды к нам пришел Дуров и просил сказать Бехтереву, что у него есть удивительная собачка и что не хочет ли ее посмотреть Бехтерев. Тот, конечно, согласился, и Дуров принес фокстерьера. Бехтеров говорил свое желание, которое должна была исполнить собака. Дуров возлагал руки на голову собаки и та тот час же стремилась выполнить то, что ей внушалось. Тогда Бехтерев спросил, не может ли он сам передать ей свои мысли. Получив разрешение, он положил руки ей на голову, и собака выполнила его желание. А задание было сложное – надо, чтоб собачка вскочила на рояль, потом дотронулась в определенном месте лапкой до картины, что висела над роялем и еще что-то.

А когда мы были в Париже, там проводил опыты…, и мы присутствовали. Была молоденькая девушка довольно болезненного вида, которая читала мысли, ей внушаемые. Вы могли записать то, что хотели, и отдать ей. И она выполняла сразу. Тогда Юрий спросил, нельзя ли написать на каком-либо другом языке, И он написал на персидском довольно сложное задание. Надо было подняться на второй этаж, войти в комнату Юрия, найти указанную книгу, открыть на определенной странице и прочитать абзац. И вы знаете, она сразу вскочила и шла с закрытыми глазами и вытянутыми руками, как антенна, и все сделала как было написано Юрием.

Так что это возможно.

Мысль – это мощная энергия. К нам в Индию приезжал ученый, который изучал эти явления, и он установил, что сейчас феноменов таких все меньше и меньше (Святослав показал рукой волну), и у нас в Индии тоже. Он спросил моего мнения, почему это так. Я ответил ему, что условия жизни такие, что в человеке заглушается возможность раскрытия заложенных способностей. Если вам в ухо кричит труба, то звук свирели, если он будет, вы не расслышите…

Приезжал ученый…, он изучал явления перехода к смерти, тот самый момент. Он работал в госпитале во время войны, где число смертей было велико. И вот он установил, что момент перехода из жизни в другое состояние у всех народов вне зависимости от их национальной принадлежности имеет определенные закономерности, сходные свойства. Это навело его на мысль, что самый этот процесс – не стихийный, а организованный. Как организация жизни, так и здесь организация смерти, перехода в иное состояние, это руководимый процесс…»

Святослав Николаевич спрашивает у Рыбакова, когда он будет в Индии, обсуждают возможность встречи в ноябре.

И вот мы одни.

«Извините, что вот так задержались мы разговорами». Ласково обнимает.

– Святослав Николаевич, а теперь меня спросите, когда я буду в Индии.

«Да, когда Вы будете в Индии?»

– Это моя мечта, я так хочу побывать у Вас… –

«Думайте об этом. Представляйте. Образы могут стать реальностью».

Опять ласково обнимает и спрашивает: «Так скажите, значит, Вы уезжаете?»

- Да, но как сказала моя дочь, я боюсь, что у меня не хватит сил. –

«Идите смело, Это новый этап. Новое восхождение жизни. Не сомневайтесь. Разве Вы еще не поняли? Устремление должно быть, и Вы достигнете много…»

К нам подходит Дэниел Энтин. Вынимает фотоаппарат: «Я хочу вас сфотографировать. Вас обоих вместе». Святослав Николаевич встает. Я тоже. Он кладет руку мне на плечо, крепко прижимает к себе.

И снова спрашивает, почему Тверь, чем я там буду заниматься.

«Твердо идите. Не сомневайтесь. Вас многое ждет»…

«Вы знаете, как я рад Вам всегда. Я люблю Вас. Когда Вы уезжаете из Москвы?»

– Послезавтра.

« Послезавтра? Жаль. Во сколько часов?»

– В ночь с воскресенья на понедельник…

Он берет обе мои руки в свои, кладет их к себе на колени, крепко сжимает. И медленно, с расстановкой:

«Ну вот… Значит, наш сейчас этап заканчивается этим, но не кончается… Мы должны расстаться, чтобы мы могли встретиться. Иначе нельзя… Чтобы встретиться, надо расстаться… Помните, я всегда думаю о Вас. Вы дороги мне».

- Если это так…

«Если? – перебивает он меня, - Это так. Вы сомневаетесь? Это так…»

– Святослав Николаевич, почему Вы сказали, что Вам жаль, что я уезжаю?

«Потому что я остаюсь…»

Подходят люди. Святослав Николаевич уходит, но ласково просит остаться, побыть еще. Ко мне подходит Энтин. Мы разговариваем, говорим много, оживленно. Я показываю фотографии вершин, объясняю. Несколько раз к нам вдруг подходил Святослав Николаевич: «Хочу послушать Ваш английский».

Приходят еще двое: мать и сын. Начинается общая беседа. Порываюсь уйти, чтоб не мешать людям быть наедине со Святославом. Но он просит не уходить.

А в середине разговора в возникшей паузе вдруг обращается ко мне, внимательно всматривается: «Вы все же подумайте. Вы хорошо подумайте». - По поводу отъезда? – «Да» - Подумаю. – На время покидает нас, а потом просит меня на минутку выйти. «Вы можете с нами поужинать?» Счастье в моих глазах было безграничным.

Мы проходим в ресторан. Занимаем столик на четверых. Слева от меня Святослав Рерих, Он смотрит на меня подбадривающе, улыбается мне. Справа – Дэвика, напротив – Дэниел Энтин.

Дэвика много расспрашивает меня – и что мы едим, и холодно ли в Сибири, и сколько у меня детей, и кто ухаживает за ними, и холодно ли в горах, и как мы там спим. И когда узнает, что и на снегу спим, и на льду, – очень удивляется, зачем. А куда я детей деваю, когда в горы иду. И, наконец, даже – а где мой муж? Дэвика все сразу поняла: «Так, значит, вы сами и готовите, и за детьми ухаживаете, и работаете?» Гремит рядом ужасная музыка, как раз со стороны Святослава, и чтобы Дэвику расслышать, я вынуждена наклоняться к ней.

Дэниел и Святослав то внимательно прислушиваются к нашему разговору, то ведут свою беседу. А когда Дэвику что-нибудь очень удивляет в моих ответах, она включает их в разговор, и мы уже тогда вместе. А Дэниел спросил только, сколько мне лет.

Ужин продолжается долго-долго. Подали рыбу-закуску всех сортов – копченую, соленую, потом котлеты поджарские с отварным картофелем, потом кофе с молоком, которое Святослав попросил отдельно.

В конце ужина Святослав спрашивает: «Как Вы решили?» - По поводу отъезда? – «Да.» - Я остаюсь, потому что Вы остаетесь… –  Он ласково и твердо сжимает мою руку.

В номере Святослав отводит меня к столу, просит дать тверской адрес. Крепко целует в губы несколько раз. Обнимает. Какие-то ласковые слова. «Прошу Вас, придите. Для меня это радость… Вот завтра. Давайте посмотрим, когда у нас тут пусто…»

Прощаемся. Дэвика целует и просит поцеловать детей. Мы уходим с Энтином и едем с ним в метро. Он хотел бы знать как много в Новосибирске интересующихся Рерихом. У них тоже разные группы со своими целями, задачами. На прощание нежно целует.

И я, счастливая, несказанно счастливая, иду домой….

 

1 ноября.

Гостиница «Советская». Завтра Святослав уезжает. Я, конечно, приеду проводить… И Дэниела тоже, рано утром в 6 часов. А сегодня мы прощаемся…

В ответ на мои соболезнования по поводу ухода Индиры Ганди:

«Индира Ганди… Для нее – то, что случилось – самое лучшее, что могло быть. Смерть возвеличила ее и подняла на небывалую высоту. Этим она войдет в историю навеки. Я разговаривал с ней перед отъездом, и она говорила мне, что она одинока. Выборы могли быть не очень хорошими. А теперь – это случилось, и она на большой высоте, и дело ее тоже. Вот так, дорогая…»

А потом обо мне. О моем переезде в г.Тверь.

«Переезжайте скорее. Это важно. Это новый путь. Будут новые контакты, важные контакты… Идите смело. Колебаться не надо… Чем Вы будете там заниматься?…»

«Не обижайтесь на друзей. Просто проходит этап, когда старое отмирает, и контакты тоже…»

« Вы знаете, я люблю Вас. Это главное…»

- Но почему? Как могло случиться это? За что? -

«Это неважно, за что. Важно, что это есть… Если у вас растет дерево, полное яблок, не надо считать, сколько их, достаточно съесть одно или два, этого будет достаточно…»

«Я расскажу Вам о Кулу, об Урусвати… Разговоров много… (- толку мало, – подсказываю я), толку никакого. Нужен толчок, нужно, чтобы кто-то продвинул… Александров говорит (ему подсказывают, конечно) «а что скажут китайцы?» Какое это имеет значение? Яншин тоже. Мокульский собирается, я не знаю – зачем, не знаю, что будет он там делать…

У нас были очень хорошие контакты с Болгарией, когда была жива Людмила Живкова. Она смело действовала, потому что с ней был ее отец. Мы говорили очень конкретно о развитии. Ко мне обращались другие, из других стран, но я отодвинул все это. Я не беспокоюсь о судьбе Института. Но я хотел бы, чтобы наша страна. Там есть прекрасные коллекции засухоустойчивых растений, которые были собраны во время экспедиции. Все сохранилось. Из Британского Музея приезжали. Их интересовали ночные бабочки, Они сделали ловушки, даже поймали новый вид. Но это все случайное…

Или вот из Шотландии. Приезжали альпинисты. Я заметил им, что в том месте, где они были, есть удивительные скопления минералов. Они ответили, что их это не интересует. Было полное равнодушие. И мне было очень жаль, что потрачены такие средства и энергия, и зря. Потому что люди не хотят даже знать, к чему прикасаются…»

После перерыва. «Дэниел сказал, что сейчас он вместе с Вами пойдет на встречу, Я очень рад этому и контакту с ним, Укрепляйте их…»

И потом при прощании: «Когда мы увидимся?» И пристально смотрит в глаза. – Когда Вы приедете или когда я… – «Мы попробуем это организовать…»

И еще: «Есть у Вас фотография моя отсюда? Нет? Сейчас найду…» Вытаскивает из уже запакованного чемодана чудную фотографию, где он стоит на фоне своей картины «Канченджанга», и с самых ее вершин из глубины картины яркий луч света спускается прямо на Святослава. «Подпишу ее, а то подумают, что так просто…» И когда подписывает, поясняет: «Это – луч с Гималаев, который Вам светит…».

И последнее. Святослав подходит ко мне: « Я благославляю Вас…» Уголками глаз замечаю, что те, кто был рядом, тут, в комнате, уходят. Трижды крепко целует в губы. Обнимает.

Боже мой, как мечтала я именно об этом, о Благословении…

2-ого ноября я проводила их в аэропорту – сначала в 6 утра Даниела, а потом в 10 утра – Святослава Рериха.

 

ГОД 1987-ой

Гостиница «Советская», 4- 6 мая, г. Москва.

Помните: постоянное устремление.

Препятствия необходимы. Они рождают импульс. В нем – энергия. Без препятствий гаснет человек. Все очень просто. Каждый день делать чуть-чуть лучше, зная, что это – путь к совершенствованию.

Серафим Саровский. Его спросили – зачем этот пост, молитвы и прочее. Для того, чтобы снизошло Божественное Откровение. Где оно? Оно рядом, всюду, надо только открыть ему путь в нас. Каждый день. Многие начинают, бросают, снова начинают, как много, мол, нужно было сделать. А надо каждый день.

Трое святых на острове. И епископ… решил их проведать. «Как?! Вы не знаете молитвы «Отче Наш»? И начал их учить. Через день они выучили. Настало время его отъезда. В лодке он отправился назад. Поднялась буря. И вот появилось перед епископом сияние на волнах, и в этом сиянии идут по воде трое, берутся за лодку и говорят: «Отче, мы забыли третью строфу «Отче Наш». Напомни нам». – Вам – не надо – …

Каждые 7 лет клетки нашего тела меняются. Они формируются нашими мыслями. Они новые. Конечно, они несут на себе следы прошлого, но все-таки они новые…

Путь определен – он только вперед…»

Моей младшей дочке Василисе 5 лет. Съедает чуть ли не целую коробку шоколада, отчего Дэвика чуть ли не в ужасе. Забирается к Святославу на колени, и так и сидит там, теребя его белоснежную бороду…

И вот ей прощальное напутствие от Святослава Николаевича Рериха:

Береги и жалей маму…

 

ГОД 1989-ый.

24 – 27 ноября. г. Москва

Святослав Николаевич Рерих в Москве. Он почетный гость М.С. Горбачева. И потому он не в гостинице, как обычно, а в особняке Горбачевском, где-то в центре Москвы.

Отовсюду ко мне стекаются известия, что увидеть его практически невозможно и что при нем Шапошникова Людмила Васильевна. Рассказывают, что даже Людмилу Степановну Митусову допустили с большими и унизительными оговорками, и Кирилла Беликова тоже. Приезжают друзья из Новосибирска, из Сочи – просят меня помочь встретиться со Святославом, сообщить хотя бы номер его телефона. И удивлены, что я до сих пор не встретилась с ним.

Но как???! Я даже не пытаюсь. У меня есть домашний телефон Людмилы Васильевны, но она, конечно же, мне откажет. Я знаю, как сурова и жестка она, и нарываться на грубый и унизительный отказ… нет, не могу…

И так бы и продолжалось, если бы в середине ноября я не получила бы из Индии письмо от Адити Васиштхи, в котором она пишет, что вот сейчас вокруг нее упакованы чемоданы и что она провожает Святослава в Россию. И как, должно быть, я счастлива буду видеть Святослава, быть с ним и заботиться о нем… И как хорошо ей знать об этом…

И тогда я решила – пусть будет так, как должно быть. Но я сделаю свое, сделаю то, что от меня зависит…

Звоню Генриетте Михайловне Беляевой, ближайшему доверенному лицу, постоянной переводчице Святослава Николаевича. Прошу ее дать мне номер телефона, по которому я могла бы договориться о встрече со Святославом. «Людочка, – отвечает, – я была бы рада дать Вам номер, но я его не знаю. Я полностью отстранена. Мне очень хочется Вам помочь, но я не знаю как. Я могу Вам дать номер телефона Сазановой, может быть она Вам поможет. Удачи Вам…». Сазанова… Знаю о ней по публикациям В.М. Сидорова, видела ее издалека, но никогда не встречалась с ней. Звоню. Вот что она говорит мне: «Я не могу не дать Вам номер телефона Святослава Николаевича. Недавно я получила от него письмо, где он так тепло, так хорошо пишет о Вас… Но хочу Вас предупредить, что сам он к телефону не подходит и что попасть к нему практически невозможно… Но попытайтесь. И я желаю Вам удачи…».

 

23 ноября.

Звоню. Трубку взял Святослав Николаевич. Утром следующего дня я – в Москве.

 

24 ноября.

Длинный, высокий, глухой забор… Возле маленькой милицейской будки с крохотными воротцами внутрь вижу людей, стоят на морозе, некоторые из них с цветами. Прохожу. К особняку, что виднеется вдали среди деревьев. Открываю тяжелую дверь. Меня сразу же встречает один из клерков и предупреждает – только 15 минут. И сами служащие тут же, рядом, зрят оком своим.

Святослав – за большим столом, недалеко от входной двери. Замечаю выражение некоторой отрешенности на его лице, может быть усталости. 15 минут как одна минута… И его слова: « Прошу Вас. Приходите завтра. Утром. Запишитесь вон там, у них…»

Подхожу к одному из служащих, что за столиком недалеко от Святослава. Прошу записать меня на завтра. – Нет, нет, это невозможно… – Но Святослав Николаевич просил придти… – «Нет, невозможно… Завтра утром у него космонавты, потом прием, потом … (перечисляет), он очень занят… Кто Вы, как Ваша фамилия?» – Андросова. –

И вдруг, как по мановению волшебной палочки, все меняется: «Вы?! Вы – Андросова?! Вы знаете, мы искали Вас. Приходите, приходите завтра утром. Никаких космонавтов нет… И сейчас не уходите. Побудьте, пожалуйста, скоро приедет Людмила Васильевна».

И пока я жду, спускается сверху Дэвика, ей говорят, что Людмила Андросова здесь. – Андросова?! Где? – Это я, – обращаюсь я к ней. Она рада видеть меня. И уводится разговором с женщиной в индийском сари, что спускалась рядом с ней. А спустя некоторое время, смотрю, Дэвика тащит откуда-то сверху стул и подсаживается ко мне. «Покажите ладонь» – говорит. Внимательно изучает и начинает быстро говорить. Я не понимаю, что она говорит. Беспомощно оглядываюсь в поисках хоть кого-нибудь, кто мог бы помочь перевести, понять… Никого.

Людмила Васильевна… Взяли под руки. Дэвика по одну сторону, Людмила Васильевна – по другую. Привели к Святославу. «Вот, Святослав Николаевич. Она. Мы ее нашли…», – говорит Людмила Васильевна. «Будет работать в Москве», – вставляет Дэвика, имея в виду мою работу с Л.В.Шапошниковой как о деле уже решенном…

 

25 ноября – 26 ноября

Плотное кольцо клерков, блокирующих вход, а, главное, телефонные звонки.

Святослав, в основном, один. Когда звонит телефон, его просительный взгляд устремляется ко мне: «Возьмите трубку…». Но меня опережают. И отвечают вежливо, приблизительно так: «Святослав Николаевич сейчас занят. К телефону подойти не может. Да, конечно, он будет рад Вас видеть. Но он очень, очень занят – встречи, встречи, приемы… Конечно, как только будет окно, мы Вам позвоним…»

Мы часто сидим молча. Он держит мои руки в своих. И я начинаю догадываться, что говорить ни о чем нельзя, потому что все прослушивается, и я ни о чем его не спрашиваю. С длительными паузами, отвечая чаще на мысли, свои и мои, пытается сказать мне самое главное:

« Не беспокойтесь. Мне здесь хорошо. Люди приходят… Я гуляю иногда… Прошу Вас, не беспокойтесь…»

И после долгого молчания:

« Стоит ли? Подумайте. Здесь работать…

- Ленинград. Так? Подумайте. Какие организации могли бы быть Вам полезны… Не нужно спешить, не нужно нетерпеливости. Спокойно. Можно всегда найти правильный путь. Если можно войти в их организацию, это было бы замечательно…

- Вы будете иметь поддержку детей, пока все не выяснится и не разрешится…

- Все разрешится. Вы увидите… Я бы об этом не беспокоился. Абсолютно не беспокойтесь… Вы будете сотрудником… В жизни все меняется…»

Я рассказываю ему об Изваре, в которой работала и из которой в этом году вынуждена была уйти:

« Вы Извару временно забудьте. Она ни к чему не приведет…

- Я не знал, что дом в Изваре сгорел. Раз дом сгорел – там нет духа Николая  Константиновича…»

После завтрака заседание Правления. Круглый стол, всего лишь несколько человек. Кроме Людмилы Васильевны, я никого не знаю. Нет даже Рыбакова, которого я мельком видела здесь, единственного из тех, кого я знала раньше.

С.Н.: «Я считаю, что все было начато в очень правильное время, в очень правильный момент, когда появляется особая нужность, особый интерес. Я уверен, что все будет развиваться очень быстро и мы сумеем достичь очень много…

Мы не должны брать на себя какие-то обязательства, которые я иногда видел. Давайте посмотрим, что самое необходимое и начнем с этого. Это именно и требует решения…

О встрече моей с Горбачевым. Я должен сказать, что это была очень дружественная встреча, которая меня очень обрадовала и была приятна для всех. Я уверен, что будут самые близкие и теплые отношения и М.С. Горбачевым и с Раисой Максимовной, которая сказала, что она родом с Алтая…

Мое пребывание в Москве не закончено. Оно прекрасно началось и я уверен, что оно прекрасно продолжится…

Я считаю, что в данный момент еще немножко рано формировать детали. Начнем это в общих чертах и посмотрим, как оно будет развиваться. Будут новые встречи. Все это только начало…

Долгое заседание, обсуждается множество финансовых и технических вопросов, но, в основном, без участия Святослава.

Сюда я привезла с собой письмо телеканала студии «Пятое колесо» с просьбой разрешить интервью-встречу со Святославом Рерихом. И вот они здесь – Лена Плугатырева, мой добрый друг, и ее сотрудники. Ловлю каждое слово этого замечательного интервью…

Прощаюсь со Святославом. Его каждодневные слова: «Увидимся завтра. Так?» И, несмотря на шипения Людмилы Васильевны: «Скажи, что занята, скажи, что не можешь…» – я прихожу.

 

27 ноября

Утром встреча с представителями Общества Советско-Индийской дружбы г. Новосибирска. Я записываю каждое слово Святослава.

 

12 часов дня.

Черная «Чайка» у входа в особняк. Ждет Святослава, чтобы увезти его на очередной прием. Решила подождать, пока они уедут.

Вот он, в пальто, окруженный свитой, выходит из особняка. Останавливается возле меня: «Вы со мной. Так?». Я отрицательно качаю головой. «Вам нельзя быть со мной? - спрашивает.» «Нет, нет, нельзя взять, это невозможно…» – раздается на русском и на английском. И его уводят, под руки с обеих сторон, побыстрее, чтоб не задерживался.

Вдруг, неожиданно для всех, он резко останавливается. Сбрасывает гроздья рук, отталкивая кольцо сопровождающих и уводящих. И со словами, полными отчаяния «Все пустое!», он приближается ко мне. Все стоят, не двигаются, словно замерли. Глубокая тишина…

Он подходит ко мне. Легким движением руки откидывает прядь волос с моего лба и осеняет меня широким во весь рост крестным знамением. Безмолвно. И уходит…

Это было 27 ноября 1989 г. в 12 часов 30 минут.

И в этот самый миг я поняла – я его никогда не увижу…

Он меня никогда не увидит…

(дневник хранится в Музее-Институте семьи Рерихов в Санкт-Петербурге)

 

Людмила Александровна Андросова

Живые записи встреч со Святославом Рерихом (1974 – 1989 гг.)