Гений Рериха напитали Гималаи. Эти несравненные, величественные вершины десятилетиями вдохновляли его на подвиг Красоты.

В годы детства, в имении отца на стене висела старинная гравюра, изображающая горную вершину, озаренную первыми лучами солнца. После многих лет Рерих случайно увидел это изображение в какой-то книге и узнал, что его любимой вершиной была Канченджанга, которую позже он часто писал.
Кто знает, не было ли это ранним соприкосновением детства с первым духовным учителем? Вновь и вновь, не зная почему, чувствовал он сердечное влечение и неизбывную тоску по чудесным горам, где земля соединяется с небом.
Когда Рерих впервые попал в царство Гималаев, перед ним раскрылась в сказочной красоте величественная симфония ослепительных вершин, и над ними — неописуемо прозрачные лазурные дали. Он шел как «очарованный странник», словно подавно знакомой сказочной стране. Все казалось столь близким сердцу, словно в давние прежние жизни он был обитателем этих величественных мест. Грандиозные, массивные, покрытые снегом горные хребты, над которыми в облаках перемещаются, переливаются всеми цветами радуги, струятся световые потоки. Сам воздух — бесконечно прозрачный, сияющий, звонкий. И тишина вершин, в которой начинаешь слышать себя, биение сердца, быть может — даже мелодические вибрации лучей далеких звезд.
Монастыри, храмы, часто высеченные в скалах на большой высоте, подточенные временем, буддийские ступы — свидетели тысячелетней древней культуры. О чем они говорили, что таили в себе? Каждый камень — как памятник древней культуры. В воздухе витают образы предвечных сокровенных легенд и тайн. Странники всегда чувствовали насыщенную духовную атмосферу, словно здесь вибрируют излучения духа, огненные мысли и чувства великих восточных мудрецов, Риши.

В Гималаях Николай Рерих обрел истинную обитель для себя и своего творчества. Им он посвятил множество своих картин, самых одухотворенных. И не только картин, но и очерков, записки путешественника, сокровенные мысли сердца. О великом счастье своей жизни, об избрании апостолом красоты Гималаев, Рерих пишет в книге «Алтай — Гималаи» и в письме к одному индийскому художнику: «Нигде нет такого сверкания, такой духовной насыщенности, как среди этих драгоценных снегов». «Я горд, что мне было предназначено прославить во многих картинах величавые, священные Гималаи».

В невиданном сиянии красок и блеске воображения теперь расцветает творчество Рериха. Характерно, что в начале экспедиции, в одном только 1924 году Рерих пишет около 125 своих выдающихся этюдов и картин. Как будто в воображении долго, годами вызревали идеи, и теперь, в волшебном соприкосновении с долгожданным, кисть мастера с огромной быстротой один за другим создает исключительные шедевры.
Рерих никогда не писал горные пейзажи сухо, фотографично. Он воссоздавал их на фоне традиций тысячелетней духовной культуры Востока. Часто одна, кажется, мелкая деталь, например, в «Кулуте»—небольшое скульптурное изваяние Гута Чохана, — уносит нас в мифологические времена Индии, когда в сознании индийского народа царствовал на Земле род божественных героев. Но даже если в горных пейзажах и нет подобного исторического элемента, все же мы чувствуем насыщенность древней героической культурой, великими человеческими переживаниями.

Кажется, что вся любовь Рериха к Гималаям выражена в шедевре его творчества,  в картине «Помни», которую он через двадцать лет, в 1945 году дал в еще более величественном варианте. Никто не пройдет равнодушно мимо этой изумительной по силе картины, каждый старается найти в ней близкое себе толкование. На фоне могущественных высот Гималаев, в тот час, когда внизу все еще окутано фиолетовым туманом, а гребни гор уже озарены лаской предрассветных, обновляющих лучей, на краю склона стоит всадник, расстается с горными высотами для подвига жизни. Он в последний раз с грустью озирается, возможно, слышит напутствие матери, стоящей у горной хижины: иди, борись, созидай, только не забывай горы — свою Родину. Всю свою жизнь носи их в памяти, храни в сердце своем, устремляясь к заветной цели.
Истинно, есть среди людей «горные души», которые в вечном горении и стремлении, в неустанном подвиге созидания отдают себя лучшему будущему народа, они живут как бы на высотах своей мечты — Народного Блага. Но есть люди, для которых горы — нечто чуждое, непонятное, которые даже боятся гор.  Но смогут ли они устоять на «горных тропах» самоотверженного строительства жизни?
Унести память о горах в битву жизни—в страдания и трудовую радость, в удачи и неудачи — значит взять с собой величие и гармонию гор — т.е. самообладание, культурность и непоколебимое мужество, проявить нравственную дисциплину в каждом поступке.

Своей всепоглощающей любовью к горам Рерих выражает характерное качество души восточных народов, которое так редко выражается в европейской литературе и искусстве. У народов Востока, особенно у индийцев и китайцев, существует культ священных гор, как одна из основ религии, это сильно влияет на их традиции и культуру. Особенно китайское искусство и поэзия с древнейших времен насыщены благоговейным отношением к горам. У китайцев путь разума и моральной гармонии символизируют горные вершины, у них «мудрецы, поэты и святые приходят с гор и возвращаются к ним». Характерно, что горы всегда были излюбленной темой выдающихся китайских художников. И в современном искусстве Индии Гималаи занимают все больше места, особенно под влиянием живописи Рериха.
Можно сказать, что духовная культура Азии пришла с горных высот, особенно с Гималаев, которые прямо или косвенно дали мощный стимул и определили тональность не только изобразительного искусства и поэзии, но и философии, и религии, и государственной и общественной жизни. Невозможно вообразить ни героические битвы Махабхараты и Рамаяны, ни учения Будды и Шанкарачарьи, ни философию Вед, Упанишад и Веданты без величественного, возвышенного фона Гималаев. Мы знаем, что Рабиндранат Тагор в молодости со своим отцом путешествовал по склонам Гималаев, и эти дни он вспоминал как самое счастливое время своей жизни.
Такую экстатическую любовь к Гималаям знал и друг Рериха, великий государственный деятель Индии Джавахарлал Неру, который в течение своей жизни, полной напряженной деятельности, вновь и вновь стремился побывать в Гималаях. Он, как уже упоминалось, некоторое время гостил у Рериха на высотах Пенджаба. Пламенной мечтой Неру было посетить озеро Манасаровар и гору Кайлас в Тибете — высшую цель бесчисленных индийских и тибетских паломников. К сожалению, эту мечту он так и не смог осуществить. Во времена английского владычества Неру был заключен в тюрьму, находящуюся у подножия Гималаев. Он вспоминал об этом так: «Я был бы рад прогулке в любом месте, но зрелище возвышающихся неподалеку Гималаев доставляло особое наслаждение, и это помогало стряхнуть с себя тюремную усталость. Мне очень повезло в том отношении, что в течение длительного времени… я мог смотреть на эти горы, которые я так люблю. Из окна моей камеры горы не были видны, но душа была полна ими, и я всегда ощущал их близость, и мне казалось, что между нами установилась некая тайная связь». «…Громадные и невозмутимые, они взирали на меня со всей своей тысячелетней мудростью».
          Да, горы те встают передо мной, В закате
         стелется пурпуровый покров… И снова
         ищет с жадною тоской Мой взор сиянье
         девственных снегов.
         Ли Бо
Рериха мы истинно можем назвать поэтом гор. Таким он был уже в юности, когда поверх украшенных березовыми рощами русских холмов смотрел в облака, воображая горные громады.
Вспомним эскизы его декораций к «Пер Гюнту» — «Мельница в горах», «Холмы». Сколько несказанной тоски по вершинам, лирической и эпической поэзии гор, выражено хотя бы в этих картинах: деревянная мельница, золотистый водопад, поющие изумрудно-фиолетовые горные высоты, зелеными мхами покрытые скалы, розовое небо над крылатыми вершинами.
И теперь, разве эта несравненная, устремленная ввысь, весенне-свежая и радостная гамма красок, беспредельный светлый оптимизм не повторяются в величественной, космической симфонии синевы вершин «Кулуты», или в южной, насыщенной оранжевым светом «Ом мани падме хум», в многочисленных этюдах «Гималайское утро», где в первых лучах солнца рождается чудесный мир, в незабываемом этюде «Брамапутра» (1945): река, извиваясь, сияет в рассветных лучах солнечного восхода, словно она течет от одного утра к другому, блаженному утру.
Таким же гимном свету и могуществу Гималаев звучат и очерки Рериха. Высочайшие в мире горные хребты Рерих не может вообразить безжизненно-мрачными, тяжелыми, замкнутыми, как иногда кажется кому-то при сравнении с другими горами. Как раз наоборот — восходящих на них они освобождают, делают духовно звучнее, лучше и счастливее.
«Никто не скажет, что Гималаи — это теснины, никому не придет в голову указать, что это мрачные врата, никто не произнесет, вспоминая о Гималаях, слово “однообразие”. Поистине, целая часть людского словаря будет оставлена, когда вы войдете в царство снегов гималайских. И будет забыта именно мрачная и скучная часть словаря. <…>
…Если <путник> узнает, что где-то сверкают вершины наивысшие, он увлечется к ним и в одном этом стремлении он уже укрепится, очистится и вдохновится для всех подвигов о добре, красоте, восхождении».
Николай Рерих в такой мере познал душу Гималаев, смог проникнуть в психологию гор, что иногда своим ярким, можно сказать, провидческим воображением воспроизводил места, которых даже не видел. Так, рассказывают, что какая-то гималайская экспедиция, которая в 1924 году безуспешно пыталась взойти на Джомолунгму (Эверест), вернулась в Дарджилинг и посетила Рериха, который в то время там работал. Увидев одну из картин, один из членов экспедиции воскликнул: «Вы же изобразили то место, дальше которого нам не удалось подняться… Полет Вашей фантазии легко открывает Вам те недосягаемые высоты, из-за которых мы претерпеваем трудности и рискуем жизнью».

Изображенные Рерихом горные хребты и снежные вершины, подобно реальным Гималаям, поражают нас своими монументальными, невероятными размерами. Как будто на самом деле они — обитель неведомых, мощных космических сил. Зритель, впервые увидев их, теряется, ибо как бы поднимается на другую плоскость сознания. Кажется, годами путник ходил по серым, ежедневно виденным местам, и вдруг перед ним вспыхивает ослепительной красоты, с серебряными башнями город.
Гималаи для Николая Рериха, как и для жителей Азии, имеют глубокий образный и иносказательный смысл, они — живые, сверхъестественные космические существа, не только воспитатели восточных народов, но и матерь всего человечества.
На картинах Рериха остроконечные горные пики устремляются в Космос. Можно сказать, что их сущность — стремление вверх, желание врасти в беспредельность. Художник постоянно изображает горы, холмы, скалы, башни вершин так, словно они жаждут преодолеть земное притяжение и подняться выше, в стратосферу, где властвуют иные, сверхфизические законы, а плотное вещество распадается на вибрации тонких энергий. И кажется, что от прикосновения кисти Рериха не только горные вершины и скалы, но все предметы, облака, деревья и сам человек освободились от силы притяжения и подчиняются какому-то неизвестному, еще не открытому наукой закону невесомости. Все стремится ввысь, навстречу насыщающей и возрождающей мощи солнца.

Но воображение художника взлетает все выше, к более грандиозным космическим горизонтам. «Превыше гор» — любимая картина Рериха. Выше наивысших вершин Земли, над облаками, как на сказочном ковре-самолете, в лазурной вышине летит девушка. Картина «Белый и Горний» — пелена сине-серых звучных облаков, между которыми, как островки, сверкают фиолетовые и серебряные пики. Выше гор, как мы видели, поднят и идеал Агни-Йоги в образе прекрасной женщины.

На вершинах Гималаев, среди космических просторов, Николай Рерих ощутил «дыхание вечности». Показательна картина «Капли жизни» — на краю горного утеса сидит девушка, погруженная в думы, ждет, пока ее кувшин наполнится водой из ручья, капля за каплей, и кажется, сама вечность медленно течет в серебристой струйке родника. Далеко вокруг — симфония горных хребтов и бездн ущелий.

На такой высочайшей высоте, в надземной «стратосфере», для души искателя, познающего, открывается нежданная свобода и великая тишина. Здесь человек ближе всего соприкасается с первым лучом рассвета, который так часто прославляет кисть Рериха-художника. Здесь Рериху-мыслителю открывается смысл всех вещей и горизонты познания.
         …Братья, встанем мы рано.
        Так рано, когда еще солнце
        не выйдет. Когда восток
        зажжется ярким сияньем.
        Когда проснется только земля.
        Люди еще будут спать.
        Освобожденными, вне их забот,
        будем мы себя знать. Будем точно не 
        люди. К черте подойдем и заглянем. 
        В тишине и молчаньи.
        Ты не хочешь нас испугать
        и проходишь в тишине и молчаньи.
        Ты знаешь, что тишина 
        громче грома. Ты знаешь, в 
        тишине приходящий и уводящий.

От Гималайских пейзажей Николая Рериха веет покоем «выше человеческого понимания», как будто эти горные хребты никогда не знали ни беспощадных снежных ураганов, ни лавин, ни сковывающих морозов. Они словно вне пространства и времени, но бесконечно реальны и близки.

Человека горных высот, ищущего познания, наполняет всеобъемлющий покой духовной гармонии. И все же через все его существо струится некая огненная энергия, стремящаяся вырваться из оболочки и формы в дальнее пространство, к человечеству, в беспредельный Космос.
     Гималайское спокойствие излучает и облик самого художника. Достаточно посмотреть на портреты Николая Рериха, написанные его сыном Святославом, или на фотоснимки. «Кто раз познал спокойствие расширенного сознания, тот может вообразить бури космические, которые все же не нарушат мироздания» (Надземное, 447).
И сам Рерих в своих гималайских картинах словно с горы смотрит на грандиозную панораму мира, на жизнь и людей. Глядя с горы, человек подходит ко всему объективнее, видит все как на ладони. Так и в картинах Рериха иногда ощущается космический кругозор: словно автор поднялся над планетой и любуется ею, как она прекрасна и полна эволюционных возможностей, будучи стартовой площадкой на пути к дальним мирам, в космическое пространство. Художник пламенно желает помочь преображению нашей Земли в царство мира, справедливости и гармонии.

С горы видны и ступени эволюции человеческого сознания. Художнику иногда кажется, что большинство людей — как дети, которые играют своим «несуществующим, переменчивым имуществом», строят иллюзорные песочные замки или хижины, которые в любое время могут рассыпаться в нежданном прибое океана времени. В одном из своих стихотворений Рерих изображает «Детские замки»:
         На мощной колонне храма сидит 
         малая птичка. На улице дети из грязи
         строят неприступные замки. Сколько 
         хлопот около этой забавы! Дождь за 
         ночь размыл их твердыни и конь 
         прошел через их стены. Но пусть пока 
         дети строят замок из грязи и на 
         колонне пусть сидит малая птичка. 
         Направляясь к храму, я не подойду к 
         колонне и обойду стороною детские 
         замки.
Детей еще надо бесконечно воспитывать, пробуждать, надо расширять их сознание, одухотворять их сердце. Надо давать им истинное знание, просветлять их интеллект, внутреннюю культуру, ибо именно незнание, духовное невежество являются главной причиной большинства человеческих страданий и несчастий.

Горный Жар-Цвет

Так Николай Рерих является философом гор. Его взгляд касается сияющих вершин Гималаев, которые возносятся над всеми будничными заботами, горестями и невзгодами, очищают сердце и придают величие сознанию. Рерих — вечный странник, он присоединяется к бесчисленным шествиям пилигримов, текущим с юга Индии, из Тибета и Монголии, даже из Китая. Вполне возможно, что не все эти паломники понимают, что они ищут, их мечта — хотя бы недолго побыть в священных местах, прикоснуться к этим горам, а потом можно и умереть. Но в сердце они верят, что в горах они встретятся с садху, мудрецами, отшельниками, которые дадут им новые, просветленные основы жизни.
Но Рерих — как художник и мыслитель — в Гималаях видит нечто большее: начало и осуществление всех идеалов и мечтаний человечества, колыбель высших идей мира. Синоним Гималаев — Источник Света: так же, как снега вершин питают мощные течения Инда, Ганга и Брамапутры, так луч мудрости Познавших в Гималаях прямо или косвенно задает тональность культуре человечества.

Уже в первой половине жизни, когда Рерих еще реально не соприкоснулся с сознанием Востока, он ищет в горах «сокровенные знаки», которые принесли бы в его жизнь откровение духа и сердца — истинное счастье:
         Встань, друг. Получена весть. 
         Окончен твой отдых. Сейчас я 
         узнал, где хранится один из знаков 
         священных.
         Подумай о счастье, если один 
         знак найдем мы. Надо до солнца 
         пойти. Ночью все приготовить. 
         Небо ночное, смотри, невиданно 
         сегодня чудесно. Я не запомню 
         такого.
         Разве не видишь ты путь к тому, 
         что мы завтра отыщем? Звездные 
         руны проснулись. Бери свое 
         достоянье. Оружье с собою не 
         нужно. Обувь покрепче надень. 
         Подпояшься потуже. Путь будет
         наш каменист. Светлеет восток.
         Нам пора.

Иногда бывает, что вечный странник ищет сказочный, днем и ночью сияющий «Огненный цветок», который он наконец находит в сердце Гималаев. Вспомним картину Николая Рериха «Жар-Цвет» — на высотах, среди скал, втайне расцвел горный цветок. Он сияет пламенем ночью, в свете луны. Какая-то женщина благоговейно склонилась над ним.
Сокрытый среди горных уступов чудный цветок в символике Рериха означает все духовное, благое и прекрасное. Это — сияние гармонии духа, высшее познание, а также реальное соприкосновение с Великими Духами и их идеями. Именно среди вершин Гималаев, утверждает Рерих, хранится Сокровище Мира — священный легендарный камень Чинтамани, который излучает благословение и на округу, и на весь мир. Это камень, воспетый на Западе миннезингерами, или Чаша Грааля, которую Лоэнгрин, согласно преданию, принес с гор Азии.
В 1917 году в сюите «Героика» Николай Рерих пишет две картины: «Клад захороненный» и «Победители клада». Через семь лет, во время Азиатской экспедиции, он создает замечательную картину «Сокровище Мира» — по обрывистой тропе в Гималаях, среди таинственных коричнево-фиолетовых каменных утесов, спускается вниз белый конь с ларцом на спине, сияющим в алом пламени. Этот же мотив повторяется на буддийской ступе («Конь счастья», 1925). Здесь Рерих изобразил тибетскую и монгольскую легенду о коне Эрдени-Мори, который в назначенное время несет на благо человечества самую драгоценную ношу мира.
«Сердце <восточных народов> помнит, как от великой Шамбалы, от священных горных высот в сужденный час сойдет конь одинокий и на седле его, вместо всадника, будет сиять сокровище мира: Норбу Римпоче—Чинтамани—Чудесный камень, мира спаситель. Не пришло ли время? Не приносит ли конь одинокий нам сокровище мира?»
Гималайские высоты в сокровенном сознании Востока — это родина Риши, великих духовных подвижников, мудрецов. «Не в предании, но в яви жили Риши. Их присутствие оживляет скалы, увенчанные ледниками, и изумрудные пастбища яков, и пещеры, и потоки гремящие. Отсюда посылались духовные зовы, о которых через все века помнит человечество. В школах заучивают их, на всякие языки переводят, но кристалл накопленный их наслоился на скалах Гималайских».

Они же — «Дозор Гималаев» одной из самых возвышенных картин Рериха. Величественные, одухотворенные стоят великие Воины, Стражи, как монументы на фоне вершин. Целая симфония скал, изумрудные тона—символ синтеза духа. «Сжигание тьмы» — из тайного проема в скалах выходят великие Подвижники, впереди — Учитель, который несет сияющий ларец, —торжественно, величественно, как будто Он держит в руках саму Космическую Красоту. Воистину, где проходят эти Носители Света, там отступает, исчезает тьма. Так было во всей истории духовной культуры.

Или «Страж входа» — объятый пламенем воин, подняв меч, стоит у входа в сверкающую золотистым заревом пещеру, и сияние указывает на скрытое священное место. Может быть, это легендарная подземная Агарта восточных сказаний — Царство Света… Или одна из наиболее одухотворенных картин Рериха — «Оттуда». Среди ледников и скал, через бурную горную реку по узкой доске идет в снежно-белых одеяниях женщина, торжественная, просветленная, руки ее сложены в благословении. По эту сторону реки, на берегу сидит другая женщина, которая ее ждет… Откуда идет эта женщина? Этого не постигает разум, об этом молчат уста, и только сердце знает.
С высочайшими вершинами Гималаев —Джомолунгмой, Канченджунгой, Кайласом и другими связано множество легенд и сказаний, там места паломничества многих народов, там пещеры отшельников, там святые обители духовных подвижников и садху. Там еще много нераскрытых чудес и загадок, географически не изученных мест. Эти мечты восточных народов Рерих изобразил в ряде картин: «Путь на Кайлас», «Подземный народ», «Мощь пещер», «Перепутье» и т.д.
В эту серию входит также «Ашрам», хотя эта картина больше напоминает природу Цейлона, чем Тибет. За величественной бамбуковой рощей — бархатисто-изумрудная река. Тихо плывет лодочник. Куда направляется он? Спасать человека? Или он — вестник? Может быть, везет весть, которая полностью преобразит чью-то жизнь? Картина как бы излучает свет, и селение за рекой будто горит в оранжевых лучах восходящего солнца. Бамбуковая роща, как занавес, скрывает что-то сокровенное, но бесконечно близкое сердцу. Хранит что-то неописуемо прекрасное, сказку на земле, царство духа, где, быть может, обитают мудрые мира сего. Вдали от суеты жизни и все же в постоянной связи — для помощи человечеству.

«На высотах» — на вершине горы, среди снегов сидит йог, полураздетый, от напряжения его внутренней энергии снег вокруг растаял. Кто этот удивительный человек, который так совершенно овладел импульсами своего сознания и тела, что не ощущает ни холода, ни голода, ни пространства, ни времени? Он словно монумент среди горных громад — исполин духа, тянущийся к вершинам, в бесконечные дали. Или он тот, кто преодолел себя и излучением своей мысли может «сжигать тьму»?
Или — йог сидит на воде посреди горного озера в состоянии медитации, держа в руках цветок лотоса. На берегу видны высеченные в скалах пещеры. Смотря на эти картины, мы уже не удивляемся, ибо в прессе немало пишут о феноменах индийских йогов, полностью овладевших своей мускулатурой, дыханием и сознанием.
Да, Гималаи для эмпирической науки нашего века—«terra incognita» [1], которую еще только предстоит открыть. Если наша наука со всем уважением начнет приближаться к изучению тончайших проявлений психики и мысли человека, то истинно новый золотой ключ сезама будет дан в ее руки.

1. Неизвестная земля (лат.).

Публикуется по книге: Рудзитис Р. Космические струны в творчестве Николая Рериха/Рихард Рудзитис. Минск: Звезды Гор, 2009. — 170 с.

Книга «Космические струны в творчестве Николая Рериха» написана Рихардом Рудзитисом по указанию Елены Ивановны Рерих.