Н.Д.Спирина

В День рериховской поэзии и в День рождения основателя этого праздника — Наталии Дмитриевны Спириной — хочется поговорить о том, что такое поэзия, кто такие поэты и как рождаются стихи.

Наталия Дмитриевна Спирина, которая считала себя в первую очередь поэтом и лишь затем прозаиком и благодаря которой у многих из нас пробудился интерес к поэтическому творчеству, относилась к поэзии как к серьёзному и очень сложному искусству. «…И высокая поэзия, и высокая музыка, прекрасная, возвышенная, — все они ведут к истине, то есть к пониманию того самого ценного, что существует в мироздании, в Божьем Мире»¹, — говорила она, но при этом утверждала: «Поэзия — это самое главное из всех искусств, потому что в поэзии и музыка, и живопись, и ритм, и рифма…»²

Английский философ и писатель Оскар Уайльд писал: «Материал, употребляемый музыкантом или живописцем, беден по сравнению со словом. У слова есть не только музыка, нежная, как музыка альта или лютни, не только краски, живые и роскошные, как те, что пленяют нас на полотнах венециан и испанцев; не только пластичные формы, не менее ясные и чёткие, чем те, что открываются нам в мраморе или бронзе, — у них есть и мысль, и страсть, и одухотворённость. Всё это есть у одних слов»³.

Несомненно, что создавать стихи, отвечающие этим требованиям, под силу великим мастерам слова — гениям поэзии. Так, литературный критик В.Г. Белинский, говоря о А.С. Пушкине, отмечал, что в его натуре — «чистый огонь поэзии», «его стих — это скульптура, живопись и музыка вместе».

Приведём несколько высказываний о поэзии.

«Поэзия есть лучшие слова в лучшем порядке». Автор этого широко известного определения — английский поэт и философ Сэмюэль Кольридж.

«Стих есть высшая форма речи», — утверждает поэт Серебряного века Николай Гумилёв.

«Поэзия есть высшая форма существования языка», — вторит ему Иосиф Бродский.

Если поэзия является высшей формой речи, то закономерно предположить, что поэты должны обладать высокими качествами и ума, и сердца. Глубокая убеждённость звучит в словах Марины Цветаевой: «Равенство дара души и глагола — вот поэт. Посему — ни не-пишущих поэтов, ни не-чувствующих поэтов. Чувствуешь, но не пишешь — не поэт (где ж слово?), пишешь, но не чувствуешь — не поэт (где ж душа?). Где суть? Где форма? Тождество. Неделимость сути и формы — вот поэт. Естественно, что не-пишущего, но чувствующего предпочту не-чувствующему, но пишущему. Первый, может быть, поэт — завтра. Или завтрашний святой. Или герой». И далее следует категоричное: «Второй стихотворец — вообще ничто. И имя ему — легион»⁴.

Ради чего же трудится настоящий, «чувствующий» творец слова? Многие поэты и писатели утверждают, что писать можно и должно только тогда, когда ты не можешь не писать. «Зачем я пишу? Я пишу потому, что не могу не писать. На вопрос о цели — ответ о причине, и другого быть не может»⁵, — говорит Марина Цветаева.

Наталия Дмитриевна Спирина в своих беседах о поэзии говорила:

Делай ради самого дела. Если бы мы стали писать стихи с побуждением прославиться — “я поэт, обо мне будут писать в газете”, — ничего бы у нас не получилось и никто бы наших стихов не цитировал и не читал. То есть тут должны быть побуждения — желание писать, любовь к творчеству. А если бы мы делали это из своекорыстных целей, из желания прослыть поэтом и т.д., ничего бы, конечно, из этого хорошего не получилось и стихи были бы написаны вхолостую, то есть они бы не воздействовали. Весь вопрос в том, во имя чего и во имя кого мы действуем или что-то творим»⁶.

В самой первой строке стихотворения А.С. Пушкина «Поэту» звучит призыв к отказу от тщеславия: «Поэт! Не дорожи любовию народной…»

Борис Пастернак так выразил эту мысль:

Что может побудить к написанию стихов? Внутренний необъяснимый порыв или чья-либо просьба? Но, как известно, стихи, написанные по заказу, редко можно отнести к истинной, высокой поэзии, разве только в том случае, если поэт и сам был воодушевлён заданной темой.

Последняя строка этого четверостишия, написанного Леонидом Мартыновым, заставляет задуматься об источнике вдохновения, о том, как рождаются стихи, откуда приходят, что или кто их «диктует». Ведь если считать, что это только результат работы ума, то рождённые таким образом строки не будут отвечать главному требованию, о котором говорила Марина Цветаева, — сочетанию души и глагола. Именно «созданием души» называет стих поэт XIX века Николай Огарёв.

Советский поэт Давид Самойлов, размышляя об истоках творчества, задаётся вопросами:

Об этом же — «кто двигал нашею рукой» — говорит и Цветаева: «Робость художника перед вещью. Он забывает, что пишет не он. (…) Кто своими двумя руками когда-либо вообще что-нибудь мог? Дать уху слышать, руке бежать…»⁷ «Лже-поэт всегда делает сам»⁸. В одном из стихотворений она называет свою «пишущую, правую» руку «праведной», — «той, которою пишу то, что Богом задано».

В ХХ веке Расул Гамзатов признаётся: «А я мечтал о строках, писанных, как говорят, рукою Божьей».

Фёдор Тютчев в стихотворении «Поэзия» прямо указывает на её источник:

Марина Цветаева ассоциирует поэта, в частности себя, с чистым листом бумаги:

Кстати, Цветаева, по её признанию, «испытывала священный трепет при виде пустого листа». «Пустая тетрадь! Оду пустой тетради!.. Будет тетрадь — будут стихи. Мало того, каждая ещё пустая тетрадь — живой укор, больше: приказ»⁹. У поэта Сергея Михалкова есть стихотворение «Лист бумаги»:

Итак, истинный поэт служит связующим звеном, посредником между двумя мирами — видимым и невидимым («Я — страница Твоему перу»), и творческие идеи приходят к нему из невидимого мира. Вот что говорил об этом Валерий Брюсов:

Итак, «эти думы внушены оттуда», — признаётся поэт.

Н.Д. Спирина отмечала: «…наш величайший поэт Пушкин не приписывал лично себе всех своих достижений. Он говорил: “Но лишь божественный глагол до слуха чуткого коснётся, душа поэта встрепенётся, как пробудившийся орёл”. Именно как божественный огонь он понимал эту связь. (…) Пушкин понимал, что он тогда творец и тогда великий поэт, когда он воспринимает божественный глагол и перекладывает его на наши земные слова. (…) Но первое — это божественный глагол, воспринятый соответствующим инструментом, в данном случае очень одарённым, великим, талантливым поэтом»¹⁰.

Рассказывая о собственном опыте написания стихов, Наталия Дмитриевна говорила, что какие-то строчки к ней «приходят», а над чем-то нужно тщательно работать, отыскивая подходящие слова и выстраивая их в нужном порядке: «…я потом так их ещё шлифую, так работаю. Приходят — фраза или две, иногда даже строфа; очень редко, когда я целиком их записываю, это буквально несколько “Капель”. А всё остальное — это плод шлифовки, как шлифуют камень. Алмаз — ценный камень, но если вы его не отшлифуете, бриллианта не получится, он сверкать не станет»¹¹. «Вдохновение — это первичный этап, а творческое терпение — это шлифовка плода вдохновения. Творческое терпение свойственно взыскательному художнику. Без взыскательности не будет и творческого вдохновения»¹². «Творческая воля есть терпение»¹³, — говорила Цветаева.

Каким образом рождались стихи у поэтов Серебряного века, которых так любила Наталия Дмитриевна? Именно о «рождении» говорит Николай Гумилёв: «Происхождение отдельных стихотворений таинственно схоже с происхождением живых организмов. Душа поэта получает толчок из внешнего мира… и долго приходится вынашивать зародыш будущего творения, прислушиваясь к робким движениями ещё неокрепшей новой жизни. Всё действует на ход её развития — и косой луч луны, и внезапно услышанная мелодия, и прочитанная книга, и запах цветка. Всё определяет её будущую судьбу. Древние уважали молчащего поэта, как уважают женщину, готовящуюся стать матерью.

Наконец… появляется стихотворение. Благо ему, если в момент его появления поэт не был увлечён какими-нибудь посторонними искусству соображениями, если, кроткий, как голубь, он стремился передать уже выношенное, готовое, и, мудрый, как змей, старался заключить всё это в наиболее совершенную форму. Такое стихотворение может жить века, переходя от временного забвения к новой славе, и… долго ещё будет внушать священный трепет людям»¹⁴.

Гумилёв, представляющий процесс создания стиха как вынашивание, также говорит о посредничестве — о том, что поэт передаёт идею, стараясь заключить её в совершенную форму. Об этом же посредничестве говорила Марина Цветаева: «Вещь, путём меня, сама себя пишет»¹⁵. «Состояние творчества есть состояние наваждения»¹⁶. В одном из её стихотворений читаем: «Есть рифмы — в мире том подобранные…»

Цветаева «выискивала ухом какой-то заданный слуховой урок»¹⁷. «Слушаюсь я чего-то постоянно, но неравномерно во мне звучащего, то указующего, то приказующего. Когда указующего — спорю, когда приказующего — повинуюсь. Приказующее есть первичный, неизменимый и незаменимый стих, суть, предстающая стихом. (Чаще всего последним двустишием, к которому затем прирастает остальное.) Указующее — слуховая дорога к стиху: слышу напев, слов не слышу. Слов ищу. (…) Все моё писанье — вслушиванье. (…) Точно мне с самого начала дана вся вещь — некая мелодическая или ритмическая картина её — точно вещь, которая вот сейчас пишется (нико­гда не знаю, допишется ли), уже где-то очень точно и полностью написана. А я только восстанавливаю. Отсюда эта постоянная насторожённость: так ли? не уклоняюсь ли? не дозволяю ли себе — своеволия? Верно услышать — вот моя забота. У меня нет другой»¹⁸.

Кому-то такое признание покажется поэтическим вымыслом, но, как говорила Наталия Дми­триевна, «поэты — это всё-таки особая порода»¹⁹. Она высоко ценила Цветаеву: «У неё очень интересная лаборатория духа. Она огненная была… Это совершенно необыкновенный поэт, её ни с кем сравнивать нельзя. Цветаева — для будущего»²⁰.

Мы с вами немного заглянули в этот удивительный, прекрасный и загадочный мир поэзии, который вряд ли когда-нибудь откроет все свои тайны, но несомненно одно: погружаясь в него, мы прикасаемся к высоким сферам, откуда нисходит на нашу землю «царица всех искусств».

Николай Огарёв

                         ПОЭЗИЯ

¹ Спирина Н.Д. Полное собрание трудов. Т. 6. Новосибирск, 2015. С. 433.

² Там же. Т. 7. Новосибирск, 2016. С. 291.

³ Цит. по: Гумилёв Н. Письма о русской поэзии. Петроград: Мысль, 1923. С. 20 – 21.

⁴ Цветаева М. Стихотворения. Поэмы. Проза. Владивосток, 1990. С. 503.

⁵ Там же. С. 507.

⁶ Спирина Н.Д. Полное собрание трудов. Т. 6. С. 176.

⁷ Цветаева М. Стихотворения. Поэмы. Проза. С. 593.

⁸ Там же. С. 594.

⁹ Там же. С. 524.

¹⁰ Спирина Н.Д. Полное собрание трудов. Т. 7. С. 431 – 432.

¹¹ Там же. Т. 5. Новосибирск, 2014. С. 229.

¹² Там же. Т. 6. С. 230.

¹³ Цветаева М. Стихотворения. Поэмы. Проза. С. 593.

¹⁴ Гумилёв Н. Письма о русской поэзии. С. 21 – 22.

¹⁵ Цветаева М. Стихотворения. Поэмы. Проза. С. 507.

¹⁶ Цветаева М. Стихотворения. Поэмы. Проза. С. 588.

¹⁷ Там же.

¹⁸ Там же. С. 506.

¹⁹ Спирина Н.Д. Полное собрание трудов. Т. 6. С. 300.

²⁰ Там же. С. 299.

Источник:  Журнал “Восход” № 5 (277), Май, 2017