Глава 13. Зачем быть бедным?

Бедность проистекает из целого ряда источников, главные из которых ясны. Я настаиваю на том, что бедность и особые привилегии нужно и можно уничтожить. Но помощи надо ждать не от законов, а от работы.

Под бедностью я подразумеваю нехватку еды, одежды, отсутствие крыши над головой у человека или семьи. Люди не равны по физическому и умственному состоянию. Любой план, базирующийся на идее о том, что люди должны быть равны, неестественен и потому работать не может. Принизить кого-то, низвести на иной уровень невозможно – это просто не получится. Такой путь только распространяет бедность, превращает ее в нечто всеобщее, а не в исключительное. Бедность можно устранить только достатком, и мы уже продвинулись достаточно далеко в науке производительности, чтобы увидеть, как в результате естественного развития наступит такой день, когда и производство, и распределение станут основываться на научном знании о способностях и усердии.

Доходящие до крайностей социалисты чересчур уж обобщали, когда утверждали, что промышленность неминуемо раздавит, уничтожит работника. Современная промышленность постепенно возвышает рабочего и весь мир. Нам просто нужно больше знать о планировании и методах работы. Лучшие результаты могут быть достигнуты – и будут достигнуты за счет личной инициативы и изобретательности, за счет умного личного лидерства. Правительство, поскольку оно по сути своей предназначено для отрицания, устранения, не может обеспечить действенной поддержки ни одной по-настоящему конструктивной программе. Поддержка правительства – это поддержка отрицанием: устранением препятствий на пути прогресса и снижением давления, которое оно оказывает на общество.

Первопричина бедности, по моему мнению, заключается прежде всего в недостаточном соответствии между производством и распределением как в промышленности, так и в сельском хозяйстве, в неконтролируемой эксплуатации источников энергии. Убытки, происходящие от этого несоответствия, огромны. Все эти убытки должно уничтожить разумное, служащее делу руководство. До тех пор, пока руководитель будет ставить деньги выше работы, убытки будут продолжаться. Убытки могут быть устранены только дальновидными, а не близорукими умами. Близорукие в первую очередь думают о деньгах и вообще не видят убытков. Они считают настоящую работу сущим альтруизмом, а не доходнейшим делом в мире. Они не способны отойти от менее важных предметов настолько, чтобы увидеть куда более важные – а именно, что чисто конъюнктурное производство, даже если на него смотреть исключительно с точки зрения денег, является наименее доходным.

Работа может опираться и на альтруизм, но в таких случаях обычно особой выгоды не приносит. Сентиментальность подавляет практичность.

Промышленные предприятия, конечно, были бы в состоянии вновь распределить некоторую пропорциональную часть созданных ими богатств, но непроизводительные издержки обычно столь велики, что не хватает продукта для всех участников предприятия, несмотря на то, что товар продается по чрезмерно высокой цене; в результате промышленность сама ограничивает потребление своего продукта.

Вот несколько примеров непроизводительных трат: в долине Миссисипи нет угля. Посреди нее струятся неисчислимые потенциальные лошадиные силы – сама река. Те, кто живет по ее берегам, желая получить энергию или тепло, покупают уголь, который вырабатывается за тысячу миль от них и, следовательно, обходится им много дороже, чем предполагает его ценность как топлива. Если же они не смогут позволить себе покупать этот дорогой уголь, они отправятся рубить деревья. До самого последнего времени им не приходило в голову воспользоваться находящимся поблизости от них и почти не требующим затрат на эксплуатацию источником энергии, который мог бы обеспечить потребности огромного населения.

Лекарство против бедности заключается не в мелочной бережливости, а в лучшем распределении предметов производства. Важность «бережливости» и «экономии» преувеличена. Слово «бережливость» означает болезнь. Непроизводительные траты обнаруживаются во всем своем трагическом размахе по большей части случайно. И тотчас же человек хватается, как за соломинку, за идею бережливости. К сожалению, он только заменяет меньшее зло большим вместо того, чтобы пройти обратно весь путь, ведущий от заблуждения к истине.

Бережливость – излюбленное средство полуживых людей. Без сомнения, бережливость лучше расточительности, но также неоспоримо, что она хуже полезной траты. Люди, которые от своих сбережений ничего не требуют, проповедуют их как добродетель. Но найдется ли более жалкое зрелище, чем озабоченный человек, который в лучшие и прекраснейшие дни своей жизни цепляется за пару кусков твердого металла? Да стоит ли даже похвалы сокращение до минимума жизненных потребностей? Мы все знаем этих так называемых бережливых людей, которые как будто экономят воздух, которым дышат, и уважение, в котором они заботливо себя ограничивают. Они скорчились как духовно, так и телесно. Бережливость в этом смысле – расточение жизненных сил и человеческих чувств. Ведь существует два вида расточительности: расточительность легкомысленных, которые, прожигая жизнь, швыряют свои жизненные силы направо и налево, и расточительность обладателей рыбьей крови, которые губят свои силы тем, что не используют их. Скопидом – близкий родственник обладателя рыбьей крови. Расточительность является обычно реакцией против гнета разумной траты в то время, как бережливость нередко бывает реакцией против расточительности.

Нет такого зла, которое возникло бы не от злоупотребления. Самый большой грех, который мы можем совершить против обычных вещей, – злоупотребление ими, разумеется, в глубоком смысле слова. Мы любим выражение «расточительность», но расточительность есть только одна из форм злоупотребления.

Привычка копить может легко стать чрезмерной. Справедливо и даже желательно, чтобы каждый имел сбережения. Не иметь их в случае, если это в принципе возможно, – подлинная расточительность. Но и в этом можно зайти слишком далеко. Мы учим детей копить деньги. Как средство против необдуманных и эгоистичных растрат это имеет смысл. Но самостоятельного значения это не имеет, не ведет ребенка по правильному пути полезного и здравого проявления своего «я». Лучше учить ребенка пользоваться деньгами и тратить их, чем копить. Большинство людей, которые заботливо копят пару долларов, сделали бы лучше, употребив их сначала на самого себя, потом на какое-нибудь дело. В конце концов они скопили бы больше денег, чем у них было раньше. Молодые люди должны бы преимущественно вкладывать деньги в свои предприятия, чтобы умножать полезные ценности. Когда они позже достигнут пика своей творческой деятельности, они всегда смогут отложить, согласно разумным соображениям, бо?льшую часть доходов. В действительности, когда человек сам себе мешает быть продуктивным, он ничего не скапливает. Он лишь ограничивают возможности, данные ему природой, и уменьшает свою ценность. Умение тратить деньги правильно полезно и никогда не подведет того, кто им обладает. Трата положительна, активна, плодотворна. Трата жива. Трата умножает сумму всего хорошего.

Нужде отдельных людей не может прийти конец без переустройства системы общественных отношений в целом. Повышение зарплаты, рост прибылей, любые усилия, направленные на то, чтобы добыть больше денег, представляют собой лишь разрозненные попытки отдельных классов вырваться из огня самим, не обращая внимания на судьбу ближних.

Господствует нелепое мнение, что можно каким-то образом устоять против бури, раздобыв себе достаточное количество денег. Рабочие думают, что могут выстоять, если добьются более высокой зарплаты. Бизнесмены полагают, что смогут бороться с ней, если будут получать больше прибыли. Вера во всемогущество денег трогательна. Деньги в обычное время весьма полезны, но сами по себе они менее ценны, чем люди, которые с их помощью вовлекаются в производство. Да и в этом случае они могут быть употреблены во вред.

Невозможно побороть мнение, будто между промышленностью и сельским хозяйством существует естественный антагонизм. Это совершенно не так. Точно так же нелепо считать, будто людям надлежит вернуться к земле, потому что города перенаселены. Если бы люди поступали согласно этим взглядам, сельское хозяйство быстро перестало бы приносить доход. Конечно, не менее глупо переселяться толпами в промышленные центры. Если деревня опустеет, какой смысл будет иметь промышленность? Между сельским хозяйством и промышленностью должен возникнуть своего рода союз. Промышленник может дать фермеру то, в чем тот нуждается, чтобы быть дельным фермером, а фермер, подобно всем остальным производителям сырья, обеспечивает промышленника всем, что ему необходимо для производства. Транспорт, их связывающий, должен быть жизнеспособным организмом, только тогда можно будет создать стойкую и здоровую систему полезной работы. Если мы затем расселимся более мелкими общинами, где жизнь не такая напряженная и продукты полей и садов не удорожаются бесчисленными посредниками, то бедности и недовольства будет гораздо меньше.

Тут возникает вопрос о сезонной работе. Строительное ремесло, например, зависит от времени года. Какая расточительность позволять строительным рабочим предаваться зимней спячке! Не менее расточительно позволять квалифицированным строителям, поступившим зимой на завод с тем, чтобы не потерять заработок в течение мертвого сезона, оставаться на заводе из боязни не найти места в следующую зиму. Сколько мотовства, вообще говоря, в нашей теперешней косной, негибкой системе! Если бы фермер мог освободиться с фабрики на время пахоты, сева и жатвы (которые, в конце концов, занимают только часть года), а строительный рабочий после зимней работы мог освобождаться для своего полезного ремесла, насколько нам было бы лучше и насколько беспрепятственно вертелся бы мир!

Что было бы, если бы мы все отправились весной и летом в деревню, чтобы вести три-четыре месяца здоровую жизнь земледельца! Нам не приходилось бы говорить о «застое».

В деревне тоже есть свой мертвый сезон, когда фермеру надлежало бы отправиться на фабрику для того, чтобы помогать в производстве необходимых в его хозяйстве вещей.

И у фабрики бывает свой мертвый сезон, и тогда рабочий должен был бы отправиться в деревню и помогать возделывать землю. Таким образом, у всех появилась бы возможность избежать застоя, уравновесить городскую жизнь деревенской.

Одной из самых больших выгод, которую мы достигли бы при этом, стало бы гармоничное мировоззрение. Объединение различных занятий не только выгодно с материальной точки зрения – оно позволяет нам расширить мыслительные горизонты и более верно судить о наших ближних. Будь наша работа разнообразнее, изучай мы также и другие стороны жизни, понимай мы, насколько мы необходимы друг другу, мы были бы терпимее. Каждый выиграл бы от временной работы под открытым небом.

Все это достижимо. Истинное и желанное никогда не бывает недостижимым. Для этого требуется только немного совместной работы, немного меньше жадности и тщеславия и немного больше уважения к жизни. Богатые люди хотят путешествовать по три-четыре месяца в году и праздно проводить время на каком-нибудь элегантном летнем или зимнем курорте. Большая часть американцев хотела бы тратить свое время иначе, даже если бы получила такую возможность. Но она согласилась бы совмещать свою обычную работу с сезонным трудом на открытом воздухе.

Почти не приходится сомневаться в том, что большая часть беспокойства и недовольства всюду проистекает из ненормального образа жизни. Людей, которые из года в год делают одно и то же, лишены солнечного света и выключены из широкой свободной жизни, трудно упрекать в том, что они видят жизнь искаженной. Это касается и бизнесменов, и рабочих.

Что мешает нам вести нормальную, здоровую жизнь? Разве промышленное производство мешает способным людям заниматься различными ремеслами? На это можно возразить, что производство пострадало бы, если бы толпы промышленных рабочих ежегодно летом отъезжали из фабричных городов. Но мы не должны забывать, какая энергия одушевила бы эти толпы после трех-четырехмесячной работы на свежем воздухе. Стоит вспомнить и о том, насколько изменится стоимость существования в результате всеобщего возвращения в деревню.

Мы сами частично осуществили такое слияние сельскохозяйственных и фабричных работ. В Нортвилле, близ Детройта, у нас есть маленький вентиляторный завод. Организация и управление производством там довольно просты, так как производится всего один продукт. Мы не нуждаемся в квалифицированных рабочих, так как все «уменье» заменяет техника. Местные сельские жители работают часть года на заводе, другую – на фермах, потому что хозяйство, в котором применяется техника, требует немного заботы. В качестве движущей силы выступает вода.

Довольно большая фабрика строится сейчас во Флэт-Рок, приблизительно в 15 английских милях от Детройта. Мы запрудили реку. Плотина служит одновременно мостом для Детройт-Толедо-Айронтонской железной дороги, которой нужен был новый мост, и общественной проезжей дорогой. Мы намереваемся производить здесь стекло. Дамба дает нам достаточное количество воды, чтобы мы могли доставлять водным путем главную массу нашего сырья. Она снабжает нас, кроме того, электричеством с помощью гидроэлектростанции. Поскольку фабрика расположена в центре сельскохозяйственного округа, то перенаселения можно не бояться. Рабочие будут обрабатывать свои сады или поля, расположенные в окружности 15–20 миль, потому что сегодня рабочий может ездить на фабрику на автомобиле. Так что нам удалось соединить сельское хозяйство и промышленность.

Мнение, что промышленное государство должно концентрировать свою промышленность в нескольких центрах, на мой взгляд, неверно. Это необходимо только на промежуточной стадии развития. Чем дальше будет развиваться промышленность, чем быстрее мы научимся производить изделия со сменными частями, тем лучше станут условия на заводах. А лучшие условия для рабочих выгодны всей промышленности. Гигантский завод не выстроить на маленькой реке. Но на маленькой реке можно построить маленькую фабрику, а совокупность маленьких фабрик, из которых каждая выпускает только одну часть продукта, обойдется дешевле, чем один огромный завод. Правда, существуют некоторые исключения, например литейные заводы. В случаях, как в Ривер-Руж, мы стараемся соединить месторождение металла с литейным производством. Подобные комбинации, однако, скорее исключение, чем правило. Они не в состоянии помешать процессу децентрализации промышленности.

Ни один город, если бы он провалился, не был бы отстроен заново по старому плану. Это как нельзя лучше говорит о нашем отношении к нынешним городам. Большой город выполнил свою задачу. Конечно, деревня не была бы такой уютной, если бы не существовало больших городов. Благодаря концентрации населения мы научились многому, чему не смогли бы научиться в деревне. Гигиена жилья, техника освещения, социальное устройство получили развитие только благодаря опыту жизни в больших городах. Все социальные недуги, от которых мы теперь страдаем, тоже коренятся в больших городах. Маленькие местечки, например, еще не утратили связи с природой, они не знают ни чрезмерной нужды, ни чрезмерного богатства. Миллионный город есть нечто грозное, необузданное. И всего в тридцати милях от его шума лежат счастливые и довольные деревни. Большой город – несчастное беспомощное чудовище. Все, что оно потребляет, должно быть ему доставлено. С разрывом сообщения рвется и жизненный нерв. Город полагается на склады. Но склад не может ничего производить. Город не может не только прокормить, но и одеть, согреть и дать кров.

Наконец, расходы в частной и общественной жизни настолько выросли, что их едва возможно выдержать. Они образуют такой высокий налог на жизнь, что ничего не бывает в избытке. Политики так легко занимали деньги, что в высшей степени напрягли городские средства. В течение последних десяти лет административные расходы каждого нашего города чудовищно увеличились. Большая часть этих расходов состоит из процентов по ссудам, которые пошли либо на камни, кирпичи и известь, либо на необходимое для городской жизни, но слишком дорогое коммунальное хозяйство с его водопроводом и канализацией.

Расходы, связанные с эксплуатацией всех этих полезных приспособлений, с транспортом, соединяющим перенаселенные округа, гораздо больше выгод, которые большие города предоставляют людям. Современный город расточителен: сегодня он банкрот, а завтра перестанет существовать.

Подготовка к строительству большого количества более дешевых и легко доступных производственных установок, которые могут создаваться не все за раз, а по мере необходимости, будет больше, чем что бы то ни было, способствовать повсеместному утверждению жизни на разумных основаниях и изгнанию из мира расточительности, порождающей бедность. Источников энергии много. Там, где поблизости есть залежи угля, ток может вырабатывать паровая электростанция. Где-то лучшим решением будет гидроэлектростанция. Но везде должна быть центральная станция, которая снабжала бы всех дешевой электроэнергией. Это должно бы быть столь же очевидным, как железная дорога или водопровод. И все эти грандиозные ресурсы могли бы без всяких затруднений служить обществу, если бы на пути не стояли высокие, связанные с накоплением капитала расходы. Я думаю, нам следует подвергнуть детальной ревизии наши взгляды на капитал!

Капитал, приносимый производством, который помогает рабочему повышать свое благосостояние, даже сосредоточенный в одних руках, не представляет для общества опасности. Ведь это не что иное, как фонд, доверенный обществом одному человеку и служащий общественному благу. Обладатель капитала не может считать его своей собственностью. Никто не может считать подобный излишек своим, если не он один его создал. Это совокупный продукт всей компании. Мысль ее владельца могла освободить и направить энергию в нужном направлении, но не она создала эту энергию и направление. Каждый рабочий стал участником этого процесса. Никогда не следует рассматривать компанию только в настоящем времени и только в связи с конкретными лицами. Компания должна иметь возможность развиваться. Каждому участнику этого развития должно быть обеспечено приличное содержание, независимо от его роли.

Капитал, который не создает постоянно новой и лучшей работы, бесполезнее, чем песок. Капитал, который постоянно не улучшает повседневных условий жизни людей и не устанавливает справедливой платы за работу, не выполняет своей важной задачи. Главная цель капитала – не добыть как можно больше денег, а добиться того, чтобы деньги вели к улучшению жизни.

Оглавление

Введение. Моя основная идея
Глава 1. В начале большого пути
Глава 2. Что я узнал о бизнесе
Глава 3. Старт настоящего бизнеса
Глава 4. Секреты производства и обслуживания
Глава 5. Пуск поточного производства
Глава 6. Техника и люди
Глава 7. Террор машины
Глава 8. Оплата труда
Глава 9. Что мешает бизнесу
Глава 10. Как производить дешево
Глава 11. Деньги и товар
Глава 12. Деньги – хозяин или слуга?
Глава 13. Зачем быть бедным?
Глава 14. Трактор и механизация сельского хозяйства
Глава 15. Кому нужна благотворительность?
Глава 16. Железные дороги
Глава 17. О разном
Глава 18. Демократия и промышленность
Глава 19. Чего нам следует ожидать

Источник:  indbooks.in