Мы продолжаем публикацию книги «Христианство и коммунизм», доктора теологии, известного общественного английского деятеля, настоятеля Кентерберийского собора , Хьюлетта Джонсона (1874-1966).

ОТ КОНФЛИКТА — К ТЕСНОМУ ЕДИНСТВУ

Вы слышали, что сказано: люби ближнего
твоего и ненавидь врага твоего. А я говорю
вам: любите врагов ваших.
Евангелие от Матфея, гл.5, стихи 43,44.

Посмотрите на дерево весной. Оно увеличивается в обхвате, кора его лопается, вдоль ствола образуются беловатые и зеленоватые трещины. Это новая жизнь рвётся вверх и наружу, раздирая кору. Затем кора — теперь уже раздавшаяся — восстанавливается, чтобы служить защитой от зимних бурь. Дерево выросло, новая жизнь, новое движение, новые процессы подняли его на новый, высший этап существования.

Эта новая деятельная жизнь вступила в противоречие с неподвижной корой и прорвала её. Свежие ростки требуют свежей коры, подобно тому как новое вино требует новых мехов.

То же самое происходит с растущим ребёнком и его платьицами. Ребёнок подрастает, и ему нужна соответствующая одежда. Между развивающимся живым ребёнком и его неподатливым неизменяющимся платьем существует противоречие, которое требует, чтобы это платье было либо надставлено, либо заменено новым. После этого для платья и для ребёнка начинается новый этап, длящийся до следующего лета, когда вновь приходится прибегать к той же самой процедуре.

Если вы уловили смысл этих двух примеров, вы поймёте, что коммунисты имеют ввиду под словом «диалектика».

Диалектика означает жизненный процесс, рождающий противоречие, ломающий старые неподвижные формы и подготовляющий тем самым условия для преобразования на новой основе. Слово «диалектика» родственно нашему слову «диалог», или «спор».

Тот же самый процесс, диалектический процесс, совершается на любом бурном заседании какого-ни будь комитета. Один из членов комитета вносит предложение. Другой указывает, почему это предложение неприемлемо. Затем вносятся другие предложения и контрпредложения. Наконец из этого столкновения тезиса и антитезы рождается синтез, то есть окончательное решение (само становящееся лишь новым тезисом, также неудовлетворительным, но ведущим к рождению более совершенного синтеза на других заседаниях комитета).

Пойдём дальше. То, что мы узнали о растущем дереве и его коре, о растущем ребёнке и его одежде, о комитете и различных стадиях его решений, про исходит постоянно во всём окружающем нас мире, и во всём материальном мире, и во всех человеческих делах.

Сказанного достаточно для объяснения слова «диалектика», фигурирующего в выражении «диалектический материализм».

Слово «материализм» — в том смысле, как его употребляют коммунисты и как его употреблял архиепископ Темпл — утверждает, как мы уже заме тили, что материя, природа, субстанция, бытие реальны, и что они существуют независимо от воспринимающего их сознания. Как указывает Темпл, дух появляется в материи и из материи. Он не тождествен материи и в этом мире, каким мы его знаем, ещё не является полностью независимым от материи. Материализм справедливо утверждает, что существует реальный мир, объективный мир, мир, который учёные могут изучать, мир, в котором мы можем трудиться и действовать, мир, в котором мы можем и должны создать Царство Божие. Он противостоит фантастическому миру идеалистической философии, которая обращает наше сознание к воображаемому миру, где мы можем предаваться возвышенным мечтам, но где мы не можем действовать. В этом мире воображения мы можем укрыться от здешнего мира, отняв у него идеи и идеалы, в которых он так отчаянно нуждается, и оставив его целиком во власти таких формул, как: «дело есть дело», «всяк за себя, и горе неудачникам» или «религия не имеет права вмешиваться в политику».

Теперь нам легче понять, что подразумевается под диалектическим материализмом, как Маркс не слишком удачно назвал свою философию. Этот со ставной термин говорит нам о том, что наш мир — это реальный мир. Он говорит нам также, что этот мир — мир движения, постоянного движения. Мир, называющийся с помощью спора, конфликтов, толчков, ломающих старые формы, мир прогресса, мир, движущийся вперёд по восходящей линии и про шедший от далекого прошлого до наших дней через бесчисленный ряд различных ступеней организации. От первичной материальной частицы к атому, от атома к молекуле, от молекулы к скоплению молекул, от скопления молекул к живой клетке, от клетки к органу, от органа к организму, от животного организма к объединению организмов, затем к объединению душ и жизней и образованию таким путём общества — такова история рождения нашего мира. Развитие общества продолжается непрерывно наряду с развитием людей—мужчин и женщин, из которых оно состоит. Впереди вырисовываются более высокие ступени организации общества. С высоты этих ступеней организации наше время будет казаться людям будущего хаотичным или даже варварским.

Мы являемся участниками диалектического процесса. Это весьма важное обстоятельство. Процесс этот не остановится перед теми, кто, подобно Кануту, сидит в кресле, опустив ноги в воду и воображая, что он может тем самым преградить её течение. Мы не можем остановить этот поток так же, как отец не может остановить рост ребёнка на том основании, что его затрудняет необходимость шить для него новые платьица или пере- делывать старые. Диалектический материализм учит, что законом жизни является борьба противоположностей и их единство. Какое-нибудь положение, определённый уклад жизни, тот или иной тезис, заведённый поря док становятся статичными. Тогда возникает новый процесс, рождающийся изнутри и вступающий в противоречие со статичным явлением — возникает антитеза, нечто противостоящее статичному явлению. Затем рождается нечто новое, на новом уровне — рождается синтез — новое годовое кольцо на стволе растущего дерева, новое платье для растущего ребёнка, новые решения комитета, новая форма или характер общества. Таков непрерывный процесс, совершающийся на протяжении всей истории человеческого общества.

В Кентербери на Касл-стрит, возле газового завода, стоит разрушенное здание. Это остов феодального замка, обойдённый диалектикой жизни. Бросим мысленно взгляд назад, на те феодальные времена, времена рыцарей, рыцарских доспехов, знамён и труб. Всё это было частью старого установленного феодального порядка, при котором крепостные были привязаны к земле, не имели права передвигаться и насильственно принуждались про изводить богатства для своих сеньоров.

Затем возникает нечто новое. Появляется торговец. Он ходит из города в город. Число таких торговцев увеличивается. Путы старого феодального строя досаждают им, и, по мере того как ряды их растут количественно, общество, в котором они действуют, меняется качественно. Большая группа торговцев, в частности в городе Лондоне, объединившись с религиозными мыслителями, возмущёнными ограничениями религии, вступает в борьбу против феодального строя. Феодальное общество раскалывается в результате внутреннего противоречия, которое внесли в него торговец и протестант.

Возникает новый порядок, новый синтез. Рождается капиталистический строй.

Феодальные замки — Рочестерский, Карнарвонский, Дуврский и Кентерберийский, эти реликвии старого феодального строя, всё ещё существуют. Рыцари, живые краски, знамёна — всё это исчезло, исчезла жизнь. Они существуют среди нас лишь как памятники, как музейные экспонаты. Новая жизнь течёт своим путем. Она обошла их. Если старые формы неподвижны, негибки и мешают движению, их ломают, в остальных случаях их просто обходят. Улицы Кембриджа, Рочестера или Кентербери должны быть либо разрушены и расчищены, чтобы они могли вместить поток автомобилей нашего нового века — века бензина, либо этот поток обойдёт их.

Капитализм с его жестокой конкуренцией, с его богатством и нищетой, с его биржевой игрой, с его неуверенностью, с его быстрыми подъёмами и резкими спадами и с его безработицей ещё существует сегодня.

Но и ему также угрожает неумолимая диалектика жизни.

Новые противоречия возникают и неизбежно должны возникать. Процесс этот не имеет конца. Действительность, материальный мир, общество находятся в состоянии постоянного изменения. Мир живёт, а жизнь никогда не бывает статичной. Бог — есть живой Бог. Всякий синтез заключает в себе зародыш нового конфликта. Иллюстрацию этого положения мы можем найти на каждой странице истории как мирской, так и религиозной. Так, когда честные учёные, невзирая на ярость косных богословов и под угрозой жестоких преследований, смело провозгласили, что земля — не плоская, а круг лая и что она не есть центр вселенной, а всего лишь одна из планет, вращающихся вокруг Солнца, это было примером диалектики, конфликта. Галилей разрушил затвердевшую кору косной науки, и учёные, вооружённые телескопом и микроскопом, от крыли новую эру научного прогресса.

Библия иллюстрирует истинность положения о диалектической борьбе и единстве, синтезе своей летописью тысячелетней истории жизни и опыта человечества. Эпоха, охватываемая библейской литературой — это эпоха, когда мир, выйдя из состояния физического хаоса, погрузился в хаос моральный. Это был мир, где царил слепой закон мести, по которому потеря одного глаза влекла за собой как возмездие потерю обоих глаз или головы или истребление семьи или целого рода.

Затем более благородный дух провозгласил: пусть место слепого возмездия займут сдержанность и справедливость. Так родился новый синтез: око за око и зуб за зуб.

Этому синтезу в свою очередь была противопоставлена ещё более благородная диалектическая истина, провозглашенная Христом, который сказал: «Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А я говорю вам: не противься злу. Но кто ударит тебя в правую щёку твою, обрати к нему и другую». Это — синтез, к которому всё ещё надлежит стремиться.

Мы знаем диалектику Моисея, которая повлекла за собой столкновение с Египтом и Странствие через Пустыню и которая дала нам великий Моральный Кодекс, именуемый Десятью Заповедями, а с ними вместе и более высокую идею Божества.

Мы знаем диалектику Иоанна Крестителя, этого измождённого пророка, который жил в пустыне, питаясь акридами и мёдом диких пчёл, и чьи грозные слова ворвались в ограниченный самодовольный мир богатства и нищеты, мир жестокого людского неравенства и несправедливости, повелительно требуя внимания к себе: приготовьте путь Господу, всякий дол да наполнится и всякая гора и холм да унизятся, кривизна бесчеловечно низкого порядка жизни да сменится нравственной прямизной. Это был грозный голос человека, возмущённого несправедливостями жизни и не боявшегося прямо за явить об этом, вплоть до того, что он назвал почтенных религиозных правителей Израиля порождениями ехидны. Не удивительно, что Ирод, порочный царь, властвовавший над этим порочным строем, добавил к своим многочисленным злодеяниям ещё одно: бросил Иоанна в темницу, а затем, по капризу плясуньи, отсёк голову пророку.

Как трагически схожи на протяжении веков эти истории жестокого наказания тех, в чьём лице вечно движущаяся жизнь бросает вызов старому порядку и, ломая его, расчищает путь новому! Как трагически схожи их страдания, заточение в тюрьму, гибель от меча и как чудесно схожи результаты — радость нового синтеза, нового, более высокого порядка! Снова и снова эти люди — имена их проходят через всю историю человечества — прокладывали для грядущих поколений путь к лучшей жизни.

Часто, подобно Иоанну Крестителю, они делали это ценой собственных страданий и подвергая опасности собственную жизнь. Здесь, в этой трактовке диалектики, христиане и коммунисты могут сойтись. И те и другие знают, с какими страданиями и опасностями связано внесение подрывного элемента, противоречия в старый и морально несовершенный строй общества.

И тем и другим знакома радость подвига. И те и другие с надеждой обращают свои взоры к будущему. И те и другие умеют видеть в новых ситуациях (как, например, в ситуации, созданной появлением водородных бомб, грозящих в случае их применения уничтожить всякую жизнь на нашей планете) высшее вмешательство, высший пример вмешательства диалектики, мощный взлом старого статичного порядка, для которого война была чем-то неизменно сущим. Этот взлом старого порядка ведёт к рождению нового синтеза, нового порядка, при котором война будет полностью искоренена и будет господствовать метод переговоров.

И те и другие могут содействовать наступлению этого нового порядка, молиться о нём; и те и другие могут приветствовать его, радоваться этому новому порядку вечного мира, который придёт — и, быть может, придёт скоро, принеся с собой голодному и измученному войной миру новую эру процветания. Это будет ещё один шаг по пути к цели, о которой мы молимся, говоря: «Да приидет Царствие Твое». Вы, наверное, заметили, что, говоря о диалектике, о противоречии, о новом толчке, новой идее, прокладывающих путь новой жизни, я опустил одно имя — имя Иисуса из Назарета. Я опустил его сознательно. Диалектика, внесённая Иисусом, была настолько всеобъемлющей по размаху и настолько диалектичной по своему методу; она охватывает на столько широкий круг проблем и нашла отражение в таком множестве преданий, деяний и изречений, что ей необходимо посвятить отдельную главу.

СТОЛКНОВЕНИЕ ПРОТИВОРЕЧИЙ У ХРИСТИАН

Истинно говорю вам: никакой пророк
не принимается в своем отечестве.
Евангелие от Луки, гл.4, стих 24.

От одной крови произвёл он весь род
человеческий для обитания по всему
лицу земли.

Деяния апостолов, гл. 17, стих 26

Вся жизнь, начиная с её самых ранних, первобытных форм, служит источником постоянно возобновляющегося процесса — столкновения противоречий, сменяющегося единством.

В человеческом обществе жизнь постоянно создаёт противоречия. Одно из них заключено в установленном порядке — постоянном, неизменном, статичном. Большинство граждан он удовлетворяет, но некоторых — нет. Где-то существует какая-то ненормальность, рождающая противоречие, конфликт. В дальнейшем, по мере того как тех, кто ощущает ненормальность положения, становится больше и силы их возрастают, они выступают с протестом против существующего неизменного порядка, предлагают установить новый порядок, новый строй общества. В результате борьбы между этими двумя противоположностями в конце концов возникает но вый строй, как правило, оказывающийся в конечном итоге более совершенным. Это единство. Мы можем назвать его единством, разрешающим конфликт. Такова суть диалектики. Диалектический материализм утверждает, что вся материя, вся жизнь находится в состоянии вечного движения. Они ни когда не бывают долгое время в покое, в неподвижности.

О самом великом примере диалектической борьбы и ломки «коры», покрывшей жизнь и мысль человечества, я ещё не упоминал ввиду грандиозности предложенной новой идеи и исключительности самой личности того, кто её предложил. Я имею в виду, разумеется, конфликт, вызванный вторжением Иисуса Назарея в статичный мир, разделённый на классы, на богатых и бедных, с его расовой и национальной исключительностью. Иисус осуждал всякое такое разделение как несправедливое. Он противопоставлял этой исключительности свою веру в Божий промысел, согласно которой Бог является общим Отцом всех людей, а мир — домом Отца.

Иисус призывал к созданию всемирной Семьи; он призывал и действительно стремился к этому.

Нельзя сказать, чтобы сама по себе эта идея была совершенно нова. Идея людской общности не принадлежала Иисусу. В смутной форме она давно жила в человеческом сознании. Более отчётливо она была выражена в еврейском Священном писании, которое ведёт происхождение еврейских патриархов Авраама, Исаака и Иакова от Адама, Отца рода человеческого. Та же идея лежит в основе древнего мифа о Вавилонской башне, который считает изначальное единство человечества чем-то само собой разумеющимся и стремится лишь объяснить, почему это единство было нарушено и человечество распалось на множество народов и языков.

Еврейская история, говоря о еврейском народе, исходила, таким образом, из принципов человеческой общности, как она определяется в приведённом мною евангельском тексте: «От одной крови он про извёл весь род человеческий для обитания по всему лицу земли». Идея эта была общеизвестна. Но она была мертва, значения её никогда не понимали и никаких практических выводов из неё не делали. Никто не собирался претворить её в реальную силу, способную воздействовать на жизнь. Для этого ну жен был свежий ум — такой, какой обнаружился, например, у некой девочки Вайолет. Эта девочка совершила какой-то мелкий проступок, за который её попрекнули словами: «Бог наблюдал за тобой».

— «А Бог всегда наблюдает?» — спросила Вайолет.

— «Да, всегда».

— «И тогда, когда я делаю что-ни будь хорошее?»

— «Да, конечно».

— «И когда я совершаю дурные поступки?»

— «Конечно».

— «И когда я совершаю совсем мелкие дурные по- ступки?»

— «Ну да, разумеется, он наблюдает за тобой всегда».

— «Какая скверная привычка!» — сказала Вайолет.

Это дитя почерпнуло из Священного писания, которое ей читали, и из преподанного ей учения Христа больше знания о Боге, нежели её родители; она по крайней мере знала, какие представления надлежит отбросить, и, в частности, это представление о Боге, как о некоем нравственном полицейском. Свежий ум, не сковываемый предрассудками, всегда поступает таким образом.

Иисус с его замечательно свежим умом вынес из Священного писания и из истории своего народа больше, чем кто бы то ни было из его современников. Он постиг всё значение идеи Божьего промысла для человеческого общества. Он понял крайнюю необходимость этой идеи и видел, что она требует практического действия. Он понимал, какие выводы вытекают из еврейской монотеистической веры, веры в то, что Бог един и что он правит всем миром. Как справедливо отмечали, Иисус был первым, кто принял монотеизм всерьёз и кто действо вал так, как если бы Господь был Отцом африканцев в такой же мере, как и Отцом евреев. Таким образом, то новое, что Иисус внёс в косное религиозное сознание своего времени; то новое, что вызвало тогда революцию в мышлении и яви лось источником бесчисленных революций, пережитых с тех пор христианством, сводилось к утверждению, что изречение: «Бог сотворил всех из одной плоти», являющееся простой констатацией факта, не должно более оставаться мёртвой буквой, благочестивой формулой, а должно стать идеей, выражающей определённое стремление. Оно требует безотлагательных и неустанных действий, которые должны начаться теперь же и тут же. Истина эта должна быть немедленно применена на практике здесь, на земле, в этом физическом мире и с помощью физических средств. В связи с тем, что старая богословская формула была принята всерьёз и ста ла применяться на практике, немедленно возник конфликт. Христос начал ломку укоренившихся обычаев в первой же проповеди, которую он произнёс в своём родном городе Назарете. Он обличил безнравственность тогдашней расовой исключительности на одном разящем примере. «Много вдов было в Израиле, — сказал Иисус, — но Илия позаботился только о вдове из Сидона. Много было также прокажённых в Израиле, но Елисей исцелил только Сириянина». Он сурово осуждал расовую исключительность. Расовая исключительность была совершенно несовместима с Господней волей создать всемирную Семью. Отсюда и эта едкая проповедь, коей он хотел напомнить своему народу о его миссии — уничтожить всякий исключительный национализм и расизм; отсюда его призыв к своему народу — стать орудием Господа в объединении человечества.

Насколько сильно ожесточило косный еврейский ум вторжение Христа в эту область, мы убеждаемся на драматическом примере: Христа пытались сбросить с вершины горы. Больше он уже не проповедовал в своём родном городе.

Другой конфликт возник тогда, когда Иисус по пытался придать еврейской религии и еврейскому обществу характер всеобщности, то есть показать, что идея сыновней связи человека с Богом и братства людей доступна всем, невзирая ни на какие различия в расе, национальности или вероисповедании. История о Добром Самаритянине иллюстрирует это положение как нельзя лучше. Священник и левит, о которых рассказывается в этой притче, принадлежали к той же религии и той же национальности, что и израненный человек. Но они ничего для него не сделали. Общность людей не нашла Своего претворения. Самаритянин, принадлежавший к иной расе и иной религии, проявил на практике эту общность, поделившись с раненым материальными предметами повседневной жизни. Здесь, на дороге, с помощью материальных вещей — масла, вина, осла и гостиницы — была скреплена общность людей и осуществлена идея Царствия Небес ого.

Именно признание общности людей заставляет нас видеть в человеке своего ближнего. Как это выразил Роберт Бернс: «Человек есть человек, при всём при том, при всём при том».

Диалектический метод Христа, бросающий вы зов установившимся представлениям, со всей ясностью проявился также в выборе им своих товарищей, соратников и учеников для достижения поставленной им цели.

Он, несомненно, мог бы использовать для осуществления своей всеобъемлющей идеи Рим с его всеобъемлющей организацией. Но нет, он отверг Рим: Римская империя не была и не могла быть основана на братстве. Он отказался также вовлечь в свою борьбу богатых. Он понимал, что его Царство может быть создано лишь в результате разрушения всего строя, в условиях которого он жил — строя, мирившегося с существованием богачей, с делением на классы, национализмом, расизмом. Единственной силой, способной разрушить этот строй, был простой народ. Поэтому-то он и выбирал своих учеников из простого народа. Он даже грозил богатым и с презрением отталкивал их от себя. Он был суров с богатыми, с представителями высших классов. Он был суров с Никодимом: «Вы, люди, должны совершенно перемениться!» — восклицает Иисус.

Он был суров с юношей, который сказал ему: «Учитель благий! Что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную?» Как резок ответ Христа: «Что ты называешь меня благим? Никто не благ, как только один Бог. Ты знаешь заповеди, соблюди их. Продай всё имение своё и следуй за мной». А когда юноша, обременённый большим имением, с печалью отошёл от него, он сказал: «Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, нежели богатому войти в Царство Божие». Он бросал вызов классу как классу. Он никогда не обрушивался с резкими нападками на отдельных лиц, но его нападки на просвещённых, образованных, почтенных людей, как на класс, который, находясь у власти, препятствует созданию Царства все общего братства, превосходили своей страстной обличительной силой почти все известные обличи тельные речи великих реформаторов.

Диалектическая интуиция Иисуса — то есть понимание им самой сущности процесса вторжения новых идей и деяний, ломающих заскорузлую оболочку косного старого порядка, понимание им со держания и направления этого процесса — позволяла ему увидеть внутреннюю природу революционного изменения. Сначала постепенный рост, затем катастрофическое изменение — в его учении присутствуют оба эти элемента. Царство Божие напоминает зерно, растущее медленно, потихоньку. И в то же время Царство Божие приходит, «яко тать в ночи» — внезапно, опрокидывая весь существующий порядок. Зерно — это идея, зароненная в общество. Она растёт, ширится, обретает силу и внезапно овладевает всем обществом. Так рождается новый строй. А с рождением нового строя все оценочные критерии меняются. Богач оказывается в аду, а Лазарь — на лоне Авраамовом. Первые становятся последними и последние — первыми. Бóльшими дóлжно почитать тех, кто больше служит другим, меньшими — тех, кто меньше служит.

Здесь христианство и коммунизм вступают в удивительно тесное соприкосновение.

1. Иисус призывал к всеобщему братству и действительно стремился к нему. Коммунизм призывает к всемирному братству и действительно стремится к нему.

2. Иисус возлагал все свои надежды на простой народ и был отвергнут богачами и высшими классами. Ленин возлагал все свои надежды на простой народ, и на него напали армии девяти держав.

3. Иисус говорил, что Царство Божие подобно зерну: рост его совершается медленно, постепенно, но в надлежащее время наступает насильственный переворот. Коммунизм постепенно созревал среди трудящихся масс России и пришёл к власти в результате насильственного переворота. Здесь я хотел бы заметить, что переворот вовсе не обязательно означает кровопролитие. Так, не был кровавым переворот, совершившийся в Чехословакии. Как признал сам Бенеш, ни один акт бескровной чехословацкой революции не был связан с нарушением закона. Ленин говорил, что в Англии революция может совершиться без вооружённого конфликта.

4. Иисус полностью отвергал всякие расовые барьеры. Сталин был современным пророком, давшим равноправие в экономической и социальной областях, а также в области просвещения всем национальностям в СССР, будь то эскимосы на край нем Севере или узбеки на крайнем Юге.

5. Иисус бросил вызов классу как таковому. Коммунизм строит бесклассовое общество.

6. Для Иисуса характерно то, что он сочетал веру с действием. Для коммунизма характерно то, что он немедленно начал с забот о просвещении, здравоохранении, обеспечении работой и развитии культуры, немедленно начал претворять в жизнь свой социальный догмат веры: «каждому — по потребностям».

7. Между христианством и коммунизмом имеется множество точек соприкосновения на почве их деятельной и решительной диалектики.

Нужно отметить также ещё одну сближающую черту. Иисус знал, какая опасность грозит ему как низвергателю устоев. Он понимал, что означает для него последний брошенный им вызов, когда во главе торжествующей процессии он въехал в Иерусалим, вошёл в Храм Божий, выгнал оттуда всех меновщиков и в течение трёх дней властвовал с по мощью простого народа, что позволило ему произнести свои последние наставления и подготовить своих учеников к продолжению его дела. Он знал, что это будет стоить ему жизни. Но он знал также, что зароненное таким образом зерно вырастет и превратится в большое дерево, в ветвях которого смогут укрываться все птицы небесные.

Коммунисты и все сокрушители устоев также понимали это. Им тоже угрожали. Они тоже страдали, и некоторые из них лишились жизни, а некоторые — свободы.

Теперь представления о ценностях полностью изменились. Иисус распятый стал Христом торжествующим, любимым во всём мире на протяжении веков. То же самое происходит со всеми теми, кто страдал и завоевал любовь и уважение.

Рассказывают волнующую повесть о подвиге, совершённом одним швейцарским патриотом, когда его маленькая страна подверглась нападению сильного врага. Швейцарская армия оказалась перед сплошной стеной копий, прорваться через которую было почти невозможно. Тогда один героический командир бросился к этой стальной стене, крикнув своим товарищам, чтобы они следовали за ним. Широко раскинув руки, он принял на себя столько копий, сколько могло уместиться на его теле. Он упал. Но брешь была образована, и по его мёртвому телу товарищи его прошли вперёд, к победе. Именно так поступил и Иисус Христос. И многие коммунистические герои по-своему сделали то же самое.

Публикуется по книге: Джонсон Х. Христианство и Коммунизм / Хьюлетт Джонсон. [пер. с англ. В.В. Исхакович].- М.: Неопалимая Купина, 2013.- 144 с.

Источник:  Адамант