Буддийская письменная традиция и современные нам исследования устанавливают ряд подробностей жизни Готамы Будды. Кончина Будды относится большинством исследователей к 483 г. до нашей эры. Согласно сингальским хроникам, Будда жил с 621 по 543 г. до н.э. А китайские хроники фиксируют рождение Будды в 1024 г. до н.э. Указан возраст Учителя — около восьмидесяти лет (устные традиции утверждают сто лет). Известно место рождения Учителя — Капилавасту, расположенное в Непальском Тераи. Известен царский род Шакья, из которого происходил Готама.

Конечно, все биографии великого Учителя сильно приукрашены современниками и последователями, особенно в позднейших писаниях, но для сохранения колорита и характера эпохи приходится до некоторой степени пользоваться традиционным изложением.

Согласно преданиям, в шестом веке до нашей эры в Северной Индии, в предгорьях Гималаев, существовало владение Капилавасту; оно было населено многочисленными племенами Шакья, потомками Икшваку, солнечного рода кшатриев. Они управлялись старшим племени, и глава племени жил в городе Капилавасту, от которого в настоящее время не осталось следов, ибо еще при жизни Будды он был разрушен соседним враждебным царем. В то время в Капилавасту царствовал Шуддходана, последний прямой потомок Икшваку. От этого царя и его жены Майи рожден был будущий великий Учитель, получивший имя Сиддхарта, что означает — “исполнивший свое назначение”.

Видения и пророчества предшествовали его рождению. Немало легенд о его чудесном зачатии. Так, по одной легенде, Бодхисаттва, избрав царицу Майю своею матерью для своего появления на земле, принял образ чудесного белого слона и вошел в ее чрево; по другой — это был сон, который видела Майя. По древнему преданию, видение слона всегда означает воплощение божественного Аватара¹. Само рождение его в день майского полнолуния сопровождалось многочисленными благоприятными знамениями на небесах и земле. Так, великий Риши² Атиша, находившийся в Гималаях, в отшельничестве, услышав от Дэв³ о рождении в роще Люмбини (вблизи Капилавасту) Бодхисаттвы, будущего Будды, который пустит в ход Колесо Учения, немедленно собрался в путь для воздаяния почитания будущему Учителю человечества. Придя во дворец Шуддходаны, он выразил желание увидеть новорожденного Бодхисаттву. Царь приказал принести младенца, ожидая благословения от великого Риши. Но Атиша, увидев младенца, сначала радостно улыбнулся, затем зарыдал. Обеспокоенный царь спросил о причине его горя и не видит ли он дурных предзнаменований для его сына. На это Риши ответил, что ничто не угрожает младенцу. Он радуется, ибо Бодхисаттва достигнет полного озарения и станет великим Буддой, но он скорбит, ибо не доживет до его дней и не услышит Великий Закон, который будет оповещен во спасение мира.

Царица Майя, дав рождение Бодхисаттве, на седьмой день умерла, и место ее заняла сестра ее, по имени Праджапати. В истории буддизма она известна как первая ученица Будды и как основательница и первая настоятельница женской буддийской общины.

---

По обычаю того времени на пятый день после рождения Бодхисаттвы сто восемь браминов⁴, из наиболее сведущих в Ведах и предсказаниях, были созваны во дворец Шуддходаны, чтобы дать имя новорожденному царевичу и прочесть и определить его жизненный путь в предначертаниях светил.

Восемь из самых ученых сказали: “Имеющий такие знаки, как царевич, сделается мировым монархом — Чакравартин, но если он удалится от мира, он станет Буддою и снимет пелену невежества с глаз мира”.

Восьмой, самый молодой, добавил: “Царевич покинет мир после того, как он увидит четыре знака, — старика, больного человека, труп и отшельника”.

---

Шуддходана, желая удержать сына-наследника, принял все меры к тому. Окружил его роскошью, всеми удовольствиями, которые могла предоставить царская власть. Зная, что сын его будет побужден к отречению и уходу указанными четырьмя встречами, царь издал строжайший указ наблюдать за тем, чтобы царевич не мог увидеть ни одного из указанных явлений. Во все четыре стороны на расстоянии четверти мили от дворцов была поставлена надежная стража, которая никого не должна была пропускать. Но предначертанное исполнилось.

Есть много данных, указывающих, что царевич Сиддхарта получил прекрасное образование, ибо знание в те времена было в большом уважении и, согласно примечанию в Буддхачарита Асвагоши [17], самый город Капилавасту был назван так в честь великого Капилы, основателя философии Санкхья. Отзвуки этой философии могут быть найдены в учении Благословенного.

---

Когда царевичу исполнилось шестнадцать лет, по обычаю его страны он должен был избрать себе супругу после того, как явится победителем на состязаниях в военном искусстве и в играх. Выбор царевича пал на царевну Яшодхару из того же рода Шакья. Она стала матерью Рахулы, который впоследствии сделался учеником своего отца и достиг Архатства⁵.

Но личное счастье, как бы ни было оно велико, не могло удовлетворить огненно устремленный дух Бодхисаттвы. Сердце его продолжало отзвучать на каждое человеческое горе, и ум его, созерцая непостоянство и скоротечность всего существующего, не ведал покоя. Он томился в роскошных помещениях своего дворца, и, подобно льву, пронзенному ядоносной стрелой, в страдании восклицал: “Мир полон невежества и страдания, нет никого, кто бы мог исцелить недуги существования!”

Это состояние его духа символически описано в четырех предуказанных встречах, запечатлевшихся в уме царевича сознанием страдания и тленности всего сущего. После них он оставил свое царство в поисках освобождения мира от страдания.

По древним текстам, решение Будды уйти от мира возникло из его внутреннего влечения, но позднейшие тексты приписывают это воздействию Богов, которые побудили его к этому и послали ему четырех ангелов, принявших образы дряхлого старика, больного, трупа и анахорета. Так, в древней биографии в стихе, следующем после третьей встречи, имеется примечание, что только Бодхисаттва и его возница видели труп, который переносили через дорогу. Согласно этой Сутре, царевичу немногим менее двадцати лет.

---

Была ночь. Царевич не мог найти успокоения на своем ложе. Встал и вышел в сад. Там он сел под большим бамбуковым деревом и предался размышлениям над жизнью и смертью, над бедствием разложения. Он сосредоточил свой ум и обрел ясность мышления, и полное спокойствие снизошло на него. Находясь в таком состоянии, умственный взор его открылся, и он увидел перед собой высокий и величавый облик Старца, исполненный спокойствия и достоинства.

“Откуда Ты и кто Ты?” — спросил царевич. В ответ Видение произнесло: “Я — шрамана⁶. Угнетенный мыслью о старости, болезни и смерти, я покинул дом мой в поисках пути спасения. Все вещи устремляются к разложению, лишь Истина пребывает в вечности. Все подлежит изменению, и нет постоянства, но слова Будды остаются неизменными”.

Сиддхарта спросил: “Можно ли обрести спокойствие в этом мире горя и страдания? Я подавлен пустотою земных удовольствий, и всякая чувственность мне ненавистна. Все угнетает меня, и само существование кажется невыносимым”.

Шрамана отвечал: “Где есть зной, там есть и возможность холода. Существа, подверженные страданиям, обладают и способностью наслаждаться. Начало зла указывает, что и добро может быть развито. Ибо эти вещи — относительны. Там, где страдания велики, там и блаженство будет велико, если только ты откроешь глаза, чтобы увидеть. Как человек, упавший на кучу отбросов, должен найти ближайший пруд, покрытый лотосами, так же точно должен ты искать великое бессмертное озеро Нирваны⁷, чтобы очистить скверну. Если озеро это не станет предметом искания, то вина не в озере. Так же, когда существует благословенный путь, ведущий человека, связанного грехом, к спасению в Нирване, вина не в тропе, но в человеке, если тропа эта остается в стороне. И когда человек, отягощенный недугом, не воспользуется помощью врача, который может исцелить его, вина не во враче. Так же точно, когда человек, обуянный желанием злобных поступков, не ищет духовного руководства Озарения, вина будет не в этом освобождающем от грехов руководстве”.

Царевич внимал мудрым словам и сказал: “Я знаю, что достигну цели, но отец говорит, что я еще юн и пульс мой бьется слишком полнокровно, чтобы вести жизнь шрамана”.

Величавый Старец отвечал: “Ты должен знать, что для поисков Истины время всегда благоприятно”.

Трепет радости пронзил сердце Сиддхарты: “Именно теперь время искать Истину. Теперь время порвать все связи, которые могут воспрепятствовать мне достичь совершенного озарения”.

Небесный Вестник выслушал с одобрением решение Сиддхарты: “Иди, Сиддхарта, и исполни свое назначение. Ибо ты — Бодхисаттва избранный Будда; тебе суждено просветить мир. Исполни совершенство Истины. И если даже молния обрушится на голову твою, не уступи прельщениям, уводящим людей с пути Истины.

Будь настойчив в исканиях твоих, и ты обретешь, что ищешь. Следуй твоей цели неотступно, и ты победишь. Благословение всех богов, всех ищущих свет будет над тобою, и небесная мудрость направит твои шаги. Ты будешь Буддою, ты просветишь мир и спасешь человечество от гибели”.

Так сказав, Видение исчезло, а душа Сиддхарты была исполнена восторга. Он сказал себе:

“Я пробудился для Истины, и я решаю выполнить мое назначение. Я порву все связи, привязывающие меня к миру, и оставлю дом мой, чтобы найти путь спасения. Истинно, я стану Буддою”.

Царевич вернулся во дворец, чтобы в последний раз взглянуть на тех, кого любил превыше всех земных сокровищ. Он направился в покои матери Рахулы и открыл дверь. Там горела лампа благовонного масла. На ложе, усыпанном жасмином, спала Яшодхара, положив руку на голову сына. Стоя на пороге, Бодхисаттва смотрел на них, и сердце его разрывалось от тоски. Боль разлуки пронзила его. Но ничего не могло поколебать его решения, и мужественным сердцем подавил он свои чувства и оторвался от самого ему дорогого.

Его конь Кантака был оседлан, и, найдя врата дворца широко открытыми, он направил коня в тишину ночи. Верный возница сопровождал его. Так царевич Сиддхарта отрекся от земных наслаждений, отказался от своего царства, порвал все связи и вступил на путь бездомия [2,3].

До сих пор четыре места в Индии вызывают паломничество почитателей учения Будды. Место рождения — Капилавасту. Город этот, как уже было сказано, находился в Северной Индии, в предгорьях Гималаев, в верховьях реки Гондаки, и был разрушен еще при жизни Будды. Место озарения — Бодхи-Гайя, где находилась часто упоминаемая роща Урувела, под тенью которой Готама озаренно объединил все свои достижения. Место первой проповеди — Сарнат (около Бенареса), где, по выражению предания, Будда пустил в ход Колесо Закона. Место это до сих пор хранит развалины древнейших общежитий. Место смерти — Кушинагара (Непал).

В записках китайского путешественника Фа-Сяня (392-414), посетившего Индию, мы встречаем описания развалин владений Капилавасту, а также и прочих почитаемых мест.

---

Не нужно думать, что жизнь Готамы Будды протекала среди общего признания и спокойствия. Наоборот, сохранились данные, указывающие на клевету и всевозможные препятствия, на которых Учитель, как истинный борец, только укреплялся, тем увеличивая значение своего подвига. Многие данные говорят о той враждебности, которую он встречал среди аскетов и браминов, ненавидевших его. Первые за порицание их изуверства, вторые за отказ признать их права на социальные преимущества и на знание истины по праву рождения.

Первым он говорил: “Если бы можно было достичь совершенства и освобождения от уз, привязывающих человека к земле, только отказом от мясной пищи и человеческих условий, то слон и корова давно достигли бы его”.

Вторым — “По делам человек становится парией, по делам становится брамином. Огонь, зажженный брамином, и огонь, зажженный шудрой⁸, одинаково имеют пламя, яркость и свет. К чему привела ваша отделенность? За хлебом вы идете на общий базар и цените монеты из кошеля шудры. Ваша отделенность просто называется грабежом. И священные вещи ваши просто орудия обмана.

Имущество богатого брамина не есть ли поношение Божественного Закона? Вы считаете юг светом, а север — тьмою. Будет время, когда приду от полуночи, и ваш свет померкнет. Даже птицы летят на север, чтобы там принести миру птенцов. Даже серые гуси знают ценность имущества на земле. Но брамин пытается набить золотом пояс свой и набрать сокровища под порогом дома. Брамин, ты ведешь жалкую жизнь и конец твой будет жалким. Ты первый будешь подлежать уничтожению. Если уйду на север, то оттуда и вернусь”. (Со слов устной традиции буддистов Индии).

Известны случаи, когда, после произнесения им речей, огромное большинство слушателей покинуло его, и Благословенный сказал: “Зерно отделилось от мякины; оставшаяся община, сильная убеждением, учреждена. Хорошо, что эти гордецы удалились”.

Вспомним эпизод, когда его ближайший ученик и родственник Девадатта задумал сбросить обломок скалы на проходившего Учителя и даже успел повредить ему палец.

Вспомним жестокую судьбу, постигшую его племя и родину от мстительного царя. Легенды рассказывают, что Будда, находясь с любимым учеником Анандой недалеко от города в момент нападения на его страну, почувствовал жесточайшую головную боль, лег на землю и накрылся плащом, чтобы скрыть от единственного свидетеля скорбь, овладевшую его стоическим сердцем.

Также не был он лишен и физических страданий. Часто упоминаются испытываемые им жестокие боли в спине, и самая смерть его якобы произошла от недоброкачественной пищи. Все эти подробности делают его облик истинно человеческим и близким.

---

Слово “Будда” не есть имя, но означает состояние ума, достигшего высшей точки развития, в буквальном переводе “познавший”, или тот, кто овладел совершенным знанием — мудростью.

Согласно Палийским Сутрам, Будда никогда не утверждал своего всезнания, которым наделили его ученики и последователи. “Те, кто сказали тебе, Вачча, что Учитель Готама знает все, видит все, утверждает свое обладание безграничной мощью провидения и знания и говорит – хожу ли я или недвижим, бодрствую или сплю, всегда и во всем присуще мне всезнание, — те люди не говорят, что я сказал — они обвиняют меня вопреки всякой истине”. [4]

Силы, которыми обладает Будда, не чудесны, ибо чудо есть нарушение законов природы. Высшая мощь Будды вполне согласуется с вечным порядком вещей. Его сверхчеловеческие способности “чудесны” настолько, насколько деятельность человека должна казаться чудесной низшим существам. Подвижникам, борцам истинного знания так же естественно выявлять свои необычные способности, как птице летать и рыбе плавать.

“Будда, — согласно одному тексту, — есть лишь старший из людей, отличающийся от них не более, нежели первый вылупившийся цыпленок от других цыплят одной наседки”.

Знание подняло его в другую категорию существ, ибо принцип дифференциации заключен в глубине сознания.

Особенно подчеркивается человечность Готамы Будды в древнейших писаниях, где встречаются выражения: “Готама Будда, этот совершеннейший из двуногих”.

Древние писания всегда подчеркивают жизненность его учения. Готама не отворачивался от жизни, но проникал во все будни трудящихся. Искал расположить их к учению, предоставлял им участие в своих общинах, принимал их приглашения и не боялся посещений куртизанок и раджей, двух центров светской жизни в городах Индии. Старался не оскорблять понапрасну традиционных обычаев; мало того, он искал возможность дать им свое учение, находя опору в особо почитаемой традиции, не поступясь при этом основными принципами.

Не было отвлеченности в его учении, он никогда не противопоставлял существующей реальности идеал жизни мистической и трансцендентальной. Он подчеркивал реальность существующих вещей и условий для данного времени. И так как его деятельность и мысль преимущественно вращались в кругу жизненных условий, то и содержание своих речей и притч он черпал из обыденной жизни, пользуясь самыми простыми образами и сравнениями.

Влияние его на людей было пропорционально его вере в себя, в свои силы и в свою миссию. Всегда входил он в положение каждого ученика и слушателя, давая им самое необходимое и сообразуясь с их пониманием. Не отягощал учеников и слушателей, не имевших необходимой подготовки к усвоению высшего знания, непосильным для них умственным процессом. Также не поощрял стремившихся к отвлеченному знанию и не применивших в жизни его высоко этическое учение.

Несомненно, знание его превышало даваемое им Учение, но осторожность, подсказываемая великой мудростью, удерживала его от выдачи понятий, которые могли быть не усвоены сознанием слушателей и, по этой причине, стать разрушительными.

И настолько учение его было индивидуально в каждом отдельном случае и практично, что установилась традиция трех кругов учения: для избранных, для общинников и для всех.

Основывая свои общины, Будда стремился создать наилучшие условия для тех, кто твердо решил работать над расширением своего сознания для достижения высшего знания, и затем посылал их в жизнь учителями жизни и провозвестниками мировой общины.

Постоянный контроль поступков, слов и мысли, который он требовал от своих учеников и без которого не может быть успеха на пути к совершенствованию, почти не доступен для находящихся в обычных условиях жизни, где тысячи внешних обстоятельств и мелких обязанностей постоянно отвлекают стремящегося к цели. Но жизнь среди людей, объединенных одним устремлением, общими мыслями и привычками, была великой помощью, ибо давала возможность без потери энергии развиваться в желаемом направлении.

Будда, учивший, что во всем мире существует лишь корреляты взаимоотношений, знавший, что ничто не существует вне сотрудничества; понимавший, что эгоистический гордец не может строить будущее, ибо, в силу космического закона, он окажется вне потока жизни, несущего все сущее к совершенствованию, терпеливо закладывал зерна, учреждая свои ячейки общинного начала, предвидя в далеком будущем осуществление великой Мировой Общины.

---

Два правила были необходимы для поступления в общину: полный отказ от личной собственности и нравственная чистота. Остальные правила касались суровой самодисциплины и общинных обязанностей. Каждый вступивший в общину произносил формулу: “Прибегаю к Будде, прибегаю к Учению, прибегаю к общине, как к разрушителям моих страхов. Первый своим Учением, второе своей непреложной истиной и третья примером прекрасного закона, преподанного Буддою”.

Сурово проводился отказ от собственности. Причем отказ от собственности нужно было выявить не столько внешне, сколько принять его сознанием.

Однажды ученик спросил Благословенного: “Как понять исполнение заповеди отказа от собственности? Один ученик покинул все вещи, но Учитель продолжал упрекать его в собственности. Другой остался в окружении вещей, но не заслужил упрека”. – “Чувство собственности измеряется не вещами, но мыслями. Можно иметь вещи и не быть собственником”. Будда постоянно советовал иметь возможно меньше вещей, чтобы не отдавать им слишком много времени.

Вся жизнь общины была строго дисциплинирована, ибо основой Учения Будды была железная самодисциплина для обуздания беспорядочных чувств, мыслей и развития непоколебимой воли. И только когда ученик овладевал своими чувствованиями, только тогда Учитель приоткрывал завесу и давал задачу. Затем уже ученик постепенно допускался к глубинам знания.

Мужество в учении Готамы было положено в основу всех достижений. “Нет истинного сострадания без мужества; без мужества нельзя достичь самодисциплины: терпение есть мужество; без мужества нельзя проникнуть вглубь истинного знания и обрести мудрость Архата”. Готама требовал от своих учеников полного уничтожения страха. Заповедано бесстрашие мысли, бесстрашие действия. Само прозвище Готамы Будды — “Лев” и его личные призывы идти через все препятствия, как носороги и слоны, показывают, какая глубина бесстрашия была заповедана им. И потому учение Готамы Будды можно, прежде всего, наименовать учением бесстрашия.

---

Согласно традиции открытием “Цепи Причинности” (двенадцать Нидан) ознаменовалось достижение Готамою озарения. Проблема, мучившая его многие годы, нашла разрешение. Размышляя от причины к причине, Готама дошел до источника зла:

12) Существование есть страдание, ибо в нем заключены старость, смерть и тысяча страданий.

11) Я страдаю, потому что я рожден.

10) Я рожден, потому что принадлежу миру бытия.

9) Я рождаюсь, потому что я питаю в себе существование.

8) Я питаю его, ибо я имею желания.

7) У меня есть желания, ибо я имею чувствования.

6) Я чувствую, ибо я соприкасаюсь с внешним миром.

5) Это соприкосновение производится действием моих шести чувств.

4) Мои чувства проявляются, ибо, будучи личностью, я противопоставляю себя безличному.

3) Я индивидуальность, ибо я имею сознание, пропитанное сознанием этой личности.

2) Это сознание создалось вследствие моих прежних существований.

1) Эти существования омрачили мое сознание, ибо я не знал.

Перечисляя эту двенадцатиричную формулу в обратном порядке, увидим, что источник и первопричина всех бедствий человечества в омраченности, в невежестве. Отсюда яркие определения и осуждения Готамою именно невежества. Он утверждал, что невежество есть величайшее преступление, ибо оно является причиной всех человеческих страданий, заставляя нас ценить то, что недостойно быть ценным, страдать там, где не должно быть страдания, и, принимая иллюзию за реальность, проводить нашу жизнь в погоне за ничтожными ценностями, пренебрегая тем, что в действительности является наиболее ценным, — знанием тайны человеческого бытия и судьбы.

Свет, который мог рассеять эту тьму и избавить от страдания, был явлен Готамою Буддою как знание четырех благородных истин:

1. Страдания воплощенного бытия, проистекающие из постоянно возобновляющихся рождений и смертей.

2. Причина этих страданий в омраченности, в жажде самоудовлетворения в земных присвоениях, влекущих за собою непрекращаемость повторного, несовершенного бытия.

3. Прекращение страданий заключается в достижении состояния просветленного вмещения и, тем самым, создании возможности сознательного приостановления кругов бытия на Земле.

4. Путь к прекращению этих страданий состоит в постепенном усилении элементов, направленных на совершенствование для уничтожения причин бытия на земле, и приближения к великой истине.

Путь к этой Истине разделен был Готамой на восемь ступеней:

1. Правильное распознавание (что касается закона причинности).

2. Правильное мышление.

3. Правильная речь.

4. Правильное действие.

5. Правильная жизнь.

6. Правильный труд.

7. Правильные воспоминания и самодисциплина.

8. Правильная концентрация.

Человек, проводящий в жизни эти положения, освобождается от страданий земного бытия, являющихся следствием невежества, желаний и вожделений. Когда это освобождение осуществлено, достигается Нирвана.

Готамой Буддой также указаны десять великих препятствий, названных оковами:

1. Иллюзия личности.

2. Сомнение.

3. Суеверие.

4. Телесные страсти.

5. Ненависть.

6. Привязанность к земле.

7. Желание наслаждения и успокоения.

8. Гордость.

9. Самодовольство.

10. Невежество.

Для достижения высшего знания необходимо порвать все эти оковы.

Проповедуя четыре благородные истины и благородный путь, Готама, с одной стороны, порицал физическое умерщвление плоти аскетами и распущенность чувств, с другой, указывал на путь восьми ступеней, как на путь гармонизации чувств и достижения шести совершенств Архата: сострадания, нравственности, терпения, мужества, сосредоточения и мудрости.

---

Общины Будды давали приют самым разнообразным запросам и потому составлялись из самых различных элементов. В “Милинда-Панха” мы встречаем следующие строки: “Какие причины заставляют поступать в общину?” — спросил однажды Милинда своего собеседника, буддийского учителя Нагасену. На этот вопрос мудрец ответил: “Одни сделались общинниками, чтобы избежать тирании царя, другие спасались от разбойников или же были обременены долгами, есть и такие, которые просто хотели обеспечить свое существование”.

Община принимала всех без различия рас, каст и пола; и самые различные стремления и поиски новых путей находили в ней удовлетворение.

Общины Будды не были монастырями, и вступления в них не были посвящениями, ибо, по словам Учителя, лишь осознание учения делало из вошедшего буддиста нового человека и общинника.

В общине проводилось полное равенство всех членов. Один общинник отличался от другого лишь сроком своего вступления. При выборах старшего возраст не принимался в соображение. Старшинство не измерялось сединой. О том, у кого все достоинство заключалось лишь в преклонном возрасте, говорилось, что он “тщетно стар”. “Но тот, в ком говорит справедливость, кто умеет владеть собою, кто мудр, тот есть старший” [8].

Будда не принуждал жить в тесной коммуне. С самого начала среди учеников были предпочитавшие жизнь в уединении. О таких, слишком уединяющихся, Будда говорил: “Одинокая жизнь в лесу полезна для того, кто следует ей, но она мало способствует благу людей”.

Будда не хотел устанавливать слишком много правил, он стремился избежать педантичности и однообразия уставов, избежать сделать обязательными многие запрещения. Все правила стремились оградить и сохранить полную самостоятельность ученика. Общинник обязан был соблюдать простоту и пристойность, но так как нет преимущества в том, чем питаться или во что одеться, то Будда предоставил ученикам известную свободу. Побуждаемые Девадаттою, несколько общинников просили Будду установить для учеников более строгую дисциплину и в питании запретить употребление мяса и рыбы. Будда отказал в этой просьбе, сказав, что каждый свободен применять эти меры на себе, но нельзя вменять их в обязательство для всех. Та же терпимость в одежде, ибо недопустимо, чтобы свобода выродилась в привилегию для некоторых. Так, убедясь в мудрости почтенного Соны и увидя его окровавленные ноги, Благословенный сказал ему: “Сона, ты был воспитан в утонченности, я приказываю тебе носить сапоги на подошве”. Сона просил, чтобы это разрешение касалось всех, и Благословенный поспешил исполнить это желание” [9].

Нелюбовь Учителя к установлению многочисленных, неподвижных правил, в особенности же запрещений, и желание сохранить жизненность общины ярко выражены в его последующем наставлении ученику Ананде: “Поручаю общине видоизменять правила малые и малейшие”.

Но многие слабые души спокойнее, если их обязанности строго определены, отсюда увеличение правил и запрещений в позднейшем буддизме. Много легче подчиняться правилам, хотя бы даже и стеснительным, нежели проявлять личную сознательную энергию, которую требовал Учитель от своих учеников. Община стремилась не обезличить своих членов, но дружественно, интимно спаять их единым устремлением на общее благо. Община не желала сглаживать индивидуальные особенности, наоборот, Будда ценил каждую инициативу, каждое индивидуальное проявление, ибо в учении, которое утверждало, что каждый является своим творцом и освободителем и что необходимы совершенно личные усилия для достижения этой высокой цели, индивидуальное начало имело все данные для развития. “Избегайте ссор, утверждаясь в самом себе, не исключая других”, — было принято за правило в общине.

И так мало боялся буддизм индивидуальных проявлений, что часто вдохновенные слова одного из членов общины принимались и становились каноническими наравне с утверждениями Учителя.

Особенно часто указывал он людям семейным учить детей своих всем наукам и искусствам и тем способствовать росту и расширению их сознания. Также постоянно указывал он на насущную необходимость путешествий. Он видел в этом истинную просветительную цель, ибо путешествия, отрывая человека от обычных условий, развивают в нем подвижность, находчивость и приспособляемость — качества, необходимые для подготовки процесса расширения сознания.

Учение Готамы настаивало на достоверности, но нет в нем догм, которые предлагались бы на веру, ибо Учитель, утверждая во всем знание, не видел пользы в слепой вере для развития сознания. “Поэтому я учил вас, — говорил Будда, — не верьте только потому, что вы слышали, но только тогда, когда это проверено и принято вашим сознанием”. В беседе с одним молодым брамином Благословенный указал, каким образом достойный ученик доходит до овладения истиной: “Когда, после зрелого обсуждения, ученик признал, что данный человек совершенно свободен от возможности заблуждений, он верит этому человеку. Приближаясь к нему с доверием, он становится его учеником. Став его учеником, он открывает ухо. Открыв ухо, он слышит учение. Услышав учение, он удерживает его в уме. Он обсуждает смысл истин, им удержанных. Он размышляет над ними. Отсюда рождается его решимость. Что он решил, то он и предпринял. Он оценивает значение предпринятого. Оценив, он прилагает все усилия. Приложенными усилиями он приближается к истине. Проникая вглубь ее, он видит. Но все это лишь признание истины, но не овладение ею. Чтобы вполне овладеть ею, нужно применять и неустанно повторять этот психологический процесс” [4]. Из этой беседы ясно, насколько ученик был свободен обсуждать преподанное ему учение и что лишь самостоятельными усилиями достигается познание и овладение истиной.

---

Учение Будды, как учение истины, покрывало все бывшие до него великие учения, и потому, настаивая на достоверности, оно изгоняло отрицание. Изгоняя отрицание, учение никого не порабощало. Осознание великого принципа общины открывало все пути.

В общинах Будды допускался отказ, лично осознанный; но отрицание приравнивалось к невежеству. У общины Будды можно было отказаться от мелких соображений, но отрицание равнялось выходу из общины. Было принято никогда не поминать выбывшего — община должна была жить будущим. К тому же часто выбывший возвращался; тогда возвращение не сопровождалось никакими вопросами, кроме одного: “Не отрицаешь?”

В начале учения дисциплина касалась, главным образом, очищения сердца и ума от предрассудков и дурных свойств. По мере успешности учение переносилось на расширение сознания.

Трудно подняться одному человеку, если он не прошел суровый путь очищения. “Если материя загрязнена, то сколько бы красильщик не погружал ее в синюю, желтую, красную или лиловую краску, цвет ее будет некрасивым и нечистым — почему? Вследствие загрязненности материи. Если сердце нечисто, нужно ожидать такой же грустный результат”.[4]

“Из трех видов действия, — говорил Будда, — наиболее губительное не слово, не телесный поступок, но мысль” [4]. С момента возникновения решения зла человек уже виновен — выявлено ли оно или нет.

“Главный элемент во всем есть мысль. Превыше всего — мысль. Все совершается мыслью. Если человек говорит или действует со злобной мыслью, страдание сопутствует ему, как колесо следует за копытом животного, которое тащит повозку”.

“Если человек говорит или действует с благою мыслью, счастье следует за ним, как никогда не покидающая тень его”.[8]

Бдительность над своими мыслями особенно настойчиво указывалась Учителем, ибо если ученик, слишком уверенный в достигнутых им результатах, ослабит свою бдительность, он дорого заплатит за малейшее упущение. Этот совет преподан притчей: “Человек был ранен отравленной стрелой; доктор, вынув стрелу, предписал раненному внимательно следить за раной. Но больной вообразил, что ему более нечего опасаться. Лишенная ухода, рана воспалилась и причинила смерть и тяжкие страдания” [4].

Указывая, как безумно, с точки зрения полезности, уступать низким наклонностям, Будда говорил: “Чувство, ради которого вы унизили себя, скоро будет для вас лишь воспоминанием, подобно удовольствию, испытанному во сне. Но то, что останется постоянным, живым укором, — это поступок, содеянный ради этого удовольствия” [6].

“Чистая нравственность, как надутый кожаный мешок, повреди ее однажды — погибнет. Подобно тому, если однажды удовлетворить порочные наклонности, уже ничто не остановит стремление страстей, и человек, оставленный самому себе, безвозвратно погибнет”. [8]

Прием в общину не сопровождался никакими обетами. Приходящий лишь приносил готовность служить учению. Когда же эта готовность исчезала, ничто не связывало его оставаться в общине. Выход из общины был так прост, как и прием. Многочисленны примеры людей, оставлявших общину и возвращавшихся позднее.

Нельзя было исключать члена общины только потому, что вы не согласны с ним в оценке его поступка. Изгонять его – значит дать свободу потоку ярых слов и разъединению в общине. “Общинник не будет более доносить то, что он слышал на разъединение других, но будет сближать их, произнося лишь слова согласия. Никогда ненависть не уничтожалась ненавистью, лишь доброта прекращала ее, таков вечный закон”. [8]

“Как Будда избирал учеников на подвиг? Среди занятий, когда утомление уже овладевало учениками, Будда предлагал самый неожиданный вопрос и ждал скорейшего ответа. Или, поставив самый простой предмет, предлагал описать его не более, чем тремя словами, или не менее, чем сотнею страниц. Или, поставив ученика перед запертою дверью, спрашивал: “Чем откроешь ее?” Или посылал музыкантов под окно и заставлял петь гимны совершенно противоположных содержаний. Или, заметив докучливую муху, предлагал ученику повторить слова, неожиданно сказанные. Или, проходя перед учеником, спрашивал: “Сколько раз прошел?” Или, заметив боязнь перед животными, ставил условием побороть. Так мощный Лев закалял клинок духа”.

“Также не следует забывать любимую игру Будды с учениками в минуту отдыха, когда Учитель бросал в пространство одно слово, по которому ученики строили целую мысль. Нет более мудрого испытания состояния сознания”. (Записано со слов устной традиции индусского буддизма).

Будда истинным знанием, твердым осознанием изменяемости всего существующего закалял своих учеников, вооружая их мужеством, терпением и состраданием, готовил истинных борцов общего блага.

В древнейших писаниях особенно многочисленны примеры полного презрения к тому, что делает жизнь легкой и условно приятной.

“Отказ от всего личного рождает чувство истинной свободы, от свободы рождается радость, от радости — удовлетворение, от удовлетворения — чувство покоя и счастья”.

Самоубийство было особенно сильно запрещено Буддою, так же как и отнятие всякой жизни. “Все дрожит перед наказанием, все страшится смерти. Судя о других по себе, не убивай сам и не будь причиной убийства” [8].

И так велика была его терпимость и желание тесного сотрудничества с людьми, что он никогда не говорил против обрядов и верований. “Почитай свою веру и не хули веру других” – одна из аксиом буддизма.

С самого начала своей деятельности он убедился, насколько сказанное к месту и ко времени слово убедительнее всяких чудес для психического воздействия на человека и обновления его. Он строго завещал своим ученикам не обнаруживать приобретенных ими способностей “чудесных” сил перед теми, кто не знаком с принципами, заложенными в них. Помимо того, подобные выявления вредны для самого обладателя, так как возносят его над окружающими и порождают в нем гордость.

Принятый ученик не должен был похваляться сверхчеловеческим совершенством. Ученик, который с дурным намерением и толкаемый корыстолюбием похвалялся сверхчеловеческим совершенством, будь то небесные видения или чудеса, не мог оставаться в числе учеников Шакьямуни.

Слово и мощь убеждения были единственным оружием, применяемым Учителем для воздействия на окружающих. Никогда и нигде не встречаем мы гнева или даже возмущения, но лишь суровое утверждение истины. “Благословенный совершенен в вежливости своей речи”, — указывает ученик Шарипутра.

“Подобно тому, как земля без отвращения и удовольствия терпеливо переносит все вещи, чистые и нечистые, бросаемые на нее, подобно Будда, не будучи затронут, переносит почет и презрение людей. Подобно воде, очищающей и освежающей без различия всех людей, будут ли они справедливы или злы, Будда отдает свое сострадание врагам и друзьям” [3].

Многочисленны посещения и беседы Будды со своими слушателями о том, что их непосредственно касается, и всесторонние обсуждения их обязанностей по отношению к семье и общественности. Его отличие от других учителей и величайшая заслуга в том, что он, рассматривая долг человека с точки зрения жизненной полезности, старался приложить утонченные и возвышенные чувства к практической жизни. Всегда и во всем руководила им целесообразность. “Какое преимущество могло бы дать вам небо?” Вы должны быть победителями здесь, в этом мире, в том состоянии, как вы сейчас” [12].

Однажды большой спорщик старался поставить Будду в тупик, задавая ему двусмысленные вопросы. Будда перестал заниматься им и сказал толпе, окружавшей его: “Этот человек не хочет того, что он видит. Того, что не видит, ищет он. Думаю, он долго будет тщетно искать. Он не удовлетворяется тем, что видит вокруг себя, и его желания безграничны. Благо отказавшимся от желаний”.

Заповедано было удерживаться от всего отрицательного и всею энергией способствовать положительному и прекрасному.

Запрещалось употребление спиртных напитков и спаивание других, ибо опьянение ведет к падению, преступлению, сумасшествию и невежеству, которое является главной причиной нового, тяжкого существования. Также указывалась необходимость совершенной чистоты для достижения полного духовного развития. Но иметь одну жену и верность ей рассматривалось как один из видов целомудрия. Полигамия была сурово порицаема Готамою Буддою как порождение невежества.

Учение Будды сделало для раскрепощения и счастья женщины больше, нежели все другие учения Индии. “Женщина, — говорил Готама, — может достичь высшей степени знания, которое открыто мужчине, то есть стать Архатом. Освобождение, которое вне форм, не может зависеть от пола, принадлежащего миру форм”.

Женщины часто играли большую роль в общинах, и многие из них были замечательны своим знанием и устремлением. Приводим ответ его ученицы Сома на вопрос: “Условие, которое трудно достижимо мудрецами, каким образом может достичь его женщина с ее ограниченным умом?” — “Когда сердце совершенно успокоено, когда сознание раскрывается, тогда видишь истину. Но если кто подумает — я женщина, или я мужчина, или я то, или я другое, — пусть Мара⁹ занимается им” [13].

“Врата бессмертия открыты всем существам. У кого есть уши, пусть приходит, слушит Учение и верит” [4].

Будда указывал на нелепость предрассудка, приписывающего словам возрастающую авторитетность вследствие повторения их растущим числом ученых. Истинный ученый тот, кто осознал совершенство познания, а не тот, кто бормочет формулы, уже многократно отброшенные до него.

“Я говорю моим ученикам — вот Нирвана, вот путь к ней. Наставленные мною, из них небольшое число достигают, другие нет. Что могу я? Благословенный есть лишь указатель пути” [4].

“Ни один человек не может спасти своего близкого. Зло, содеянное человеком, пятнает лишь его самого. Зло, избегнутое им, не коснулось лишь его. Чист и не чист каждый лишь для себя. Человек не может очистить другого” [8].

“Выздоровление возможно лишь посредством внутреннего процесса работы над собою. Потому Будда не признавал никакой действенной силы за формулами, которые словесно передаются из поколения в поколение подобно корзине, переходящей из рук в руки” [4].

---

Будда, отрицая существование личного Бога, утверждая возможность освобождения лишь совершенно личными усилиями и упорным трудом над самим собою, одним этим уже отрицал всякое внешнее поклонение. С самого начала он порицал все ритуалы и другие внешние действия, которые только способствуют усилению духовной слепоты, цеплянию за безжизненные формы. В его учении нигде нет и намека на личное поклонение. Он говорил: “Учение спасает не потому, что Будда его дает, но потому, что оно есть освобождение. Ученик, следующий за мною, держась за конец моей одежды, далек от меня и я от него. Почему? Потому что этот ученик не видит меня. Другой живет за сотни верст от меня и, тем не менее, близок мне и я ему. Почему? Потому что этот ученик понимает учение, понимая учение, он понимает меня” [14].

“Если вы поняли и узрели истину, как она есть, скажете ли вы: мы обязаны уважением нашему Учителю и из уважения к нему, как говорил Учитель, так говорим и мы? — Нет, Благословенный. — То, что вы утверждаете, не есть ли это то, что вы узрели и осознали сами? — Да, Благословенный.” [4] Предвидя будущее, Будда говорил: “Учение подобно пламени факела, зажигающему бесчисленные огни, огни эти могут способствовать варке пищи или рассеивать тьму, но пламя первого факела останется неизменно сияющим” [15].

Будучи врагом всякого ритуализма, Будда отрицал очистительную мощь обливаний. “Человек не будет нравственно чист, если он долго очищался в воде. Чистый человек, брамин, тот, в ком обитает истина и добродетель” [16].

“Все ваши правила, — говорил Будда изуверам, — низки и смешны. Иной из вас ходит нагой, прикрывая себя только руками; иной не станет пить из кувшина или есть с блюда, не сядет за столом между двумя собеседниками, между двумя ножами, или двумя блюдами; иной не сядет за общий стол и не примет подаяния в том доме, где есть беременная женщина, где заметит много мух или встретит собаку…

Чего ожидаете вы, добровольные труженики, за свои тяжкие труды? Ожидаете подаяний и почитания от мирян, и когда достигаете этой цели, крепко пристращаетесь к удобствам временной жизни, не хотите расстаться с ними, да и не знаете и средств к тому. Едва вы завидите издали посетителей, как тотчас садитесь и показываете вид, будто вас застали в глубоком размышлении, но расставшись с ними, снова делаете, что хотите, прогуливаетесь или покоитесь на свободе…

Труженичество тогда только полезно, когда под ним не кроются своекорыстные намерения.

Аскетизм не имеет никакой ценности для освобождения от уз земли. Гораздо труднее найти терпеливого человека, нежели питающегося воздухом и кореньями, одевающегося корою и листьями. Когда человек ослаблен голодом и жаждой, когда он слишком утомлен, чтобы владеть своими чувствами и представлениями, может ли он достичь цели, которая овладевается лишь ясным разумом расширенного сознания” [17].

“Для того чтобы струны вины издавали гармонический звук, не следует их слишком натягивать или ослаблять. Подобно этому, каждое усилие, если оно чрезмерно, кончается бесплодной затратой сил, если недостаточно, оно обращается в пассивность.

Упражняйтесь в соизмеримости, соблюдайте точную меру в напряжении и устанавливайте равновесие ваших способностей.

Дисциплинированный человек свободен, будучи свободен, он радостен, он покоен и счастлив” [4].

Когда он формулировал наставления своему сыну, то, наряду с любовью, состраданием и терпением, он наказывал ему хранить радость.

---

В буддизме человек способен к добродетели, лишь если он ее осознал. Нельзя отчаиваться в человеке, творящем зло, если он не знает, что делает. Он видит ошибочно, но, по крайней мере, он видит. Получив некоторое знание, он может отказаться от своих прежних поступков. Но что можно ожидать от человека, пораженного слепотою разума?

“Из двух людей, совершающих ту же ошибку, наиболее плох тот, кто не осознал ее. Из двух невиновных лучше тот, кто сознает, что он невиновен. Ибо нельзя ожидать от человека, несознающего себя виновным, чтобы он выявил энергию для прекращения своего заблуждения” [4].

Чтобы вылечить себя, нужно знать свою болезнь, но знание ее не дает здоровья; необходимое условие для этого — выявление воли.

Энергия-воля делает ученика настороженным, полным непреложного устремления. Эти качества вооружают его терпением, энергией, постоянством самообладания — три необходимых условия, чтобы раздавить полчища Мары “подобно слону, сокрушающему бамбуковую хижину”. Терпение рождается из сострадания и знания.

Относительно немилосердия указывается, что чужие ошибки легко замечаются, но своя ошибка трудно уловима. “Человек просеивает проступок соседа, как зерно от мякины, но свой прячет, как плут плохую игральную кость от игрока” [8].

Нигде не видим непротивления злу, везде действенное обличение и прекращение зла. Нельзя покоряться страданию, нужно быть дерзновенным в усовершенствовании добра и не довольствоваться малыми достижениями. “Как прекрасный цветок без запаха, так красивые слова того, кто не поступает соответственно, — бесплодны” [8].

“Я указал моим ученикам путь, которым они должны идти, чтобы проявить четыре совершенных усилия. Препятствуя возникновению пагубных, дурных вещей, если они еще не выявлены, препятствуя их развитию, если они уже выявлены; способствуя выявлению полезных вещей, еще не проявленных, и усиливая те, которые уже проявились, — ученик порождает волю, устремление, развивает мужество, упражняет сердце и борется” [4].

Никогда не назовем Будду кротким, наоборот, он Водитель неунывающий. Борец за общину и материю. Герой труда и единства.

---

Чем глубже вникаем мы в учение Благословенного, тем ярче выявляется его беспредельное сострадание и любовь, которыми преисполнены все его мысли и действия.

Много указаний о явлении сострадания имеется в Сутрах; перечислять их не нужно, ибо в приводимом, последнем проявлении заключена вся тонкость и трогательность отношений Будды к ближнему.

“Чунда, кузнец, услышав, что Благословенный пришел к Паву и остановился в роще, направился к нему и, оказав почитание, просил Благословенного на завтра посетить его трапезу. Получив согласие, Чунда удалился и к следующему утру приготовил всевозможные яства, а также большой кусок сочной свинины. Благословенный в сопровождении учеников прибыл в дом кузнеца. Опустившись на приготовленное сидение, он обратился к кузнецу Чунде:

“Чунда, свинину, припасенную тобою, принеси мне, ученикам же дай другие приготовленные тобою яства”.

“Да, господин”, — ответил кузнец и поступил так, как было указано.

Тогда сказал Благословенный: “Чунда, что осталось у тебя от свинины, закопай в землю, ибо я не знаю существа, кроме Татхагаты¹⁰, кто мог бы усвоить ее”.

“Да, господин”, — ответил Чунда и зарыл в землю остаток свинины.

Вкусив пищу в доме кузнеца Чунды, Благословенный заболел тяжелой желудочной болезнью, и, испытывая сильнейшие боли, сказал ученику Ананде: “Встань, Ананда,: мы пойдем в Кушинагара”. По дороге Благословенный часто останавливался, испытывая сильнейшие боли, жажду и томление. Так дошли они до реки Какутхы; здесь, совершив омовение, Благословенный остановился на опушке леса, лег на разосланные одежды и обратился к Ананде: “Ананда, возможно, что кто-нибудь огорчит сердце кузнеца Чунды следующими речами: “Чунда, большая неприятность тебе, и должен ты чувствовать себя очень несчастным, что Татхагата покинул преходящее после того, как он принял трапезу в доме твоем.

Ананда, отгони тяжкие мысли Чунды словами: “Друг, ты должен радоваться, ибо в этом счастье твое, что так случилось. Из уст самого Татхагаты слышал и внял я, что два дара пищи находят себе одинаковую оценку и воздаяние. Воистину, получают они большую награду и благословение, нежели другие. Какие два? Тот, после которого Татхагата достигает высочайшего, полного озарения, и тот, после принятия которого он вступает в освобождение Нирваны”. Такими речами должен ты, Ананда, рассеять тяжкие мысли кузнеца Чунды” [18].

Любовь Будды, как неизмеримый поток, не могла быть исчерпана никакой ненавистью или враждебностью. Напротив, враждебные выпады еще полнее выявляли ее. Поэтому он завещал своим ученикам: “Что бы не говорили люди о вас, будь то справедливо, учтиво или неучтиво, умно или глупо, с добротою или со злобою, мои ученики, вы должны приучать себя к этому. Ваш ум должен оставаться чистым, незапятнанным. Также и злое слово не должно исходить из ваших уст. Добрыми и сострадательными должны вы пребывать, сердцем любящими и не таить в себе ненависти. Окружите такого человека непрекращающимся потоком любвеобильной мысли. И, продолжая от него, наполните весь мир постоянными мыслями любвеобильной доброты, мыслями широкими и растущими, как мир, свободными от ненависти, свободными от злобы. Так, ученики, должны вы воспитывать себя” [4].

Любовь, как она была преподана Благословенным, будучи освобождением ума, лежала в основании всего действительно великого.

“Превыше всего — любящее сердце”.

---

Идея личного бога, спасающего человечество, являлась для буддистов неприемлемой, несовместимой с законом кармы¹¹ и с пониманием необходимости совершенно личных усилий для своего освобождения.

“Если существует Бог, какую надежду можешь ты питать умилостивить его гимнами и поклонами? Поступки, совершенные тобою, есть поступки этого высшего существа. Если Бог делает и все то, что худо, какую заслугу видишь в нем для своего почитания? Если, ненавидя зло, он не способен выявлять зло, то нелепо говорить, что все сущее есть творение Бога. Мощь Бога должна быть основана на законе или же быть подчинена другой причине. В первом случае она является следствием закона, во втором мы должны назвать ее рабством, а не владычеством”.

Если вечно изменяющееся существование человека исключает гипотезу постоянной, неизменной сущности, то и Вселенная, этот комплекс комплексов, объясняется всецело без необходимости или даже возможности вводить в нее существо неизменное и вечное.

Две доктрины, особенно осуждаются Буддою:

1. Утверждение вечной неизменной души.

2. Уничтожение души после смерти.

Будда отрицал существование неизменной души в человеке и во всем, ибо в человеке и во всей Вселенной он видел лишь непостоянство и преходящее.

Понятие, связанное со словами “неизменная душа”, совершенно неприемлемо для буддиста, ибо представление, что человек может быть сущностью, отделенной от всех других сущностей и бытия всей Вселенной, не может быть доказано ни логикой, ни поддержано наукой.

“В этом мире никто не независим. Все, что существует, зависит от причин и условий”.

“Всякая вещь находится в зависимости от другой, и вещь, от которой она зависит, в свою очередь, не независима” [6].

Будда постоянно учил, что самостоятельного “я” нет, что нет и обособленного от него мира. Нет самостоятельных предметов, нет обособленной жизни — все лишь неразрывные корреляты. Раз нет отдельного “я”, то мы не можем сказать — мое то или другое, и эти самым уничтожается зачаток понятия собственности.

Если понятие постоянной и самостоятельной человеческой души должно быть отброшено, что же это такое в человеке, что дает ему впечатление обладания постоянной личностью? Ответ будет — тришна, или неудовлетворенное желание бытия. Существо, породившее причины, за которые оно должно отвечать, обладая вожделением, получит новое рождение в соответствии со своею кармою¹².

Рождается новое соединение сканд-элементов¹³ одного и того же комплекса элементов, или дхарм¹⁴, проявлявшихся в данное время как одна личность и после определенного промежутка времени снова в виде другой, третьей, четвертой и т.д. в бесконечность.

Происходит не трансмиграция (перенос), а бесконечное преображение комплекса дхарм или элементов, иначе говоря, перегруппировка элементов-субстратов, входящих в человеческую личность.

На качество нового соединения сканд-элементов новой личности оказывает большое влияние последнее, предсмертное устремление предыдущей личности, дающее направление освобождающемуся потоку.

Человек рассматривается в буддизме как индивидуальность, сложенная многочисленными существованиями, но лишь частично проявленная в каждом новом появлении на земном плане.

Индивидуальное существование, состоящее из целой серии жизней, которые начинаются, продолжаются и оканчиваются, чтобы снова начаться, и так нескончаемо, сравниваются с колесом или годом с двенадцатью месяцами, неизменно повторяющимися. Самая цепь Двенадцати Нидан становится уже не цепью, но Колесом Жизни с двенадцатью спицами. Колесо Жизни, Колесо Закона, раз пущенное в ход, никогда не останавливается. “Колесо благого Закона в неизменном вращении неустанно дробит неценные отбросы, отделяя их от золотого зерна. Рука кармы направляет Колесо, его обороты отмечают биение ее сердца”.

Все эти смены форм или бытия ведут к одной цели — достижению Нирваны, то есть полного развития всех возможностей, заложенных в человеческом организме.

Но буддизм учит познавать и творить благо, независимо от этой цели, ибо в противном случае это было бы абсолютным эгоизмом, и подобный спекулятор заранее осужден на разочарование. Как сказано: “Нирвана есть синоним бескорыстия, полный отказ от всего личного во имя истины. Невежественный человек мечтает и стремится к Нирване, не имея ни малейшего представления об истинной ее сущности. Творить добро с целью получения результатов или же вести дисциплинированную жизнь для достижения освобождения не есть благородный путь, завещанный Готамою. Без мысли о каких-либо вознаграждениях и достижениях должна быть пройдена жизнь, и такая жизнь есть наивеличайшая”.

Состояние Нирваны может быть достигнуто человеком в его земной жизни.

---

Учение Будды не делает различия между физическим и психическим миром. Реальность, приписываемая действиям мысли, того же порядка, что и реальность предметов, познаваемых нашими чувствами.

Учение рассматривает все существующие феномены как единственную реальность. Физически и психически эти феномены есть дхармы, предметы нашего познавания. В нас и вне нас мы соприкасаемся лишь с дхармами, потому что в нас и вне нас существуют лишь дхармы. Слово “дхарма” — одно из наиболее значительных и наиболее труднопереводимых в буддийской терминологии. Дхарма есть многообразный фактор, фактор сознания, с присущей ему особенностью определенного выявления. Наши органы доставляют нам чувствования, которые обращаются в дхармы действием познавания. Идеи, представления и все интеллектуальные процессы есть, прежде всего, дхармы. Для нашего сознания дхармы то же, что цвет, форма и звук для зрения и слуха. Дхармы существуют для нас своим воздействием. “Синий цвет существует, поскольку мы получаем ощущение синего”.

Само Учение Будды принято называть Дхарма, ибо дхарма также обозначает закон.

Субъективные или же объективные феномены беспрерывно изменяются. Они реальны, но реальность их моментальна, ибо все, что существует, есть лишь вечное развитие — дхармы появляются в один момент, чтоб измениться в следующем. Эта доктрина вечного потока всех вещей была настолько основной характеристикой учения, что оно получило даже наименование “Теория моментального разрушения”.

Дхармы (трансцендентальные носители определенного качества) вовлечены в поток вечного изменения. Сочетания их определяют особенности предметов и индивидуумов. Неизменно лишь то, что находится вне сочетаний.

Древнее учение знало лишь одно понятие, которое не было составным, условным и было вечным — это Нирвана.

Каждая дхарма является причиной, ибо каждая дхарма есть энергия. Если эта энергия присуща сознательному существу, она выявляется двояко: внешне она проявляется как непосредственная причина феноменов, внутренне она изменяет породившего ее и заключает в себе последствия, обнаруживающиеся в более или менее далеком будущем.

Если взять человека, мы найдем, что его физическое и психическое строение есть лишь сочетание пяти групп агрегатов-сканд, которые подразделяются на физические качества: форму — рупа; чувствования — ведана, представления — санжна; устремления или силы — самскара; сознание — вижнана. Все пять одинаково неустойчивы и двойственны. Самскара суть наклонности и творческие силы, объясняющие настоящие дхармы предыдущими дхармами, и которые в настоящих дхармах подготовляют дхармы будущего.

“Самскара — накопления, оставленные прошлыми чувствованиями и сообщающие аромат будущим чувствованиям”. Из этого определения Самскара-сканд ясно, что эта группа элементов является как бы впитывающей в себя все особенности прочих сканд. Сканда вижнана и отчасти санжна дают окраску или характер прочим сочетаниям и потому являются причиной, определяющей последующее существование в смысле устремлений, наклонностей.

Ни один элемент из одного существования не переходит в другое, но ни один не достигает нового существования, не имея причины в предыдущем бытии. Когда старое сознание перестает существовать — это смерть. Когда сознание возвращается к существованию, получается новое рождение. Нужно понимать, что не из старого сознания возникает настоящее сознание, но что своим настоящим видом обязано причинам, заложенным в предыдущем бытии.

От одной жизни к другой нет передачи, но как бы отсвет, солидарность.

“Человек посеявший — не тот самый, который жнет, но он и не другой”.

Содержание сознания состоит из дхарм. Дхармы — это мысли. Мысли эти так же реальны, как и четыре элемента или органы чувств, ибо с момента, как вещь продумана, она уже существует. Человек есть комплекс сочетаний, и в каждый момент его природа определяется числом и характером частиц, которые его составляют. Каждое изменение в его сочетаниях делает из него новое существо. Но это изменение не исключает последовательности, ибо движение сканд не совершается случайно и вне закона. Вовлеченные в вечный прилив и отлив агрегаты изменяются в одном направлении более, нежели в другом, ибо условия каждого нового сочетания определяются причиной, и причиной этой является качество предшествовавшей причины. Каждое последующее сочетание пожинает плод предыдущих сочетаний и закладывает семя, которое оплодотворится в будущем сочетании.

Человек есть комплекс сочетаний, и, в то же время, он — звено. Он — комплекс, ибо в каждый момент он содержит большое число сканд; он представляет собой звено, ибо между двумя последующими состояниями есть одновременно различие и солидарность. “Если не было бы разницы, молоко не изменялось бы в простоквашу. И если бы не было солидарности, то н было бы необходимости в молоке, чтоб иметь простоквашу”. Так сканды складывают нашу карму или, обратно, карма слагается из сканд.

Поясним еще примером. Физиологически человеческий организм совершенно изменяется каждые семь лет, и тогда как человек. А в сорок лет совершенно тождественен с восемнадцатилетним юношей А, все же, благодаря постоянному разрушению и восстановлению его тела и изменениям в уме и характере, он другое существо. Человек в старости является точным следствием мыслей и поступков каждой предыдущей стадии своей жизни. Подобным образом новое человеческое существо, будучи предыдущей индивидуальностью, но в измененной форме, в новом соединении сканд-элементов, справедливо пожинает следствия своих мыслей и поступков в предыдущих существованиях.

---

Что есть карма? Воздействие последствия совершенного человеком выявления — делом, словом и мыслью. Внутреннее воздействие, как уже указано ранее, проявляется лишь в сознательных существах. Отсюда колоссальная ответственность человека перед всем сущим и, прежде всего, перед самим собою.

“То, что я называю кармой, есть лишь мысль, ибо, поразмыслив, человек действует телом, словом и разумом” [19]. Карма создается мышлением. “Нет никакой заслуги тому, кто дает золото, думая, что дает камень”. Именно мышление придает человеку моральную ценность, изменяемую поступками в ту или иную сторону.

Доброе действие выявлено и завершено. И хотя его уже нет, тем не менее, последствие существует. В данный момент действия происходит определенное сочетание дхарм в потоке этого человека. В этом заключается неуничтожаемость поступка. Таким образом, к понятию чисто механическому причины и следствия буддизм прибавляет еще ответственность. Одна из таких комбинаций агрегатов, которую мы называем индивидуумом, унижена или возвышена действиями предшествовавшей комбинации, с которой она солидарна. “Я не учу ничему другому, как только карме” [20].

Та настойчивость, которую проявил Будда, чтобы внушить своим ученикам сознание моральной ответственности, вытекающей из закона кармы, доказывает, что в этом заключался фактор первичной Истины, самодовлеющей и абсолютной, Истины, которая должна руководить всеми поступками человека. “Сомневаться в моральной мощи поступка — значит закрывать глаза на очевидность”.

“Все существа имеют свою карму. Они наследники поступков и сыновья поступков. Они в полной зависимости от поступков. Поступки устанавливают между существами различия в состояниях, низменных и превосходных. Воистину, из того, что было, создается то, что есть. Человек рождается согласно тому, что он создал. Все существа имеют наследием карму. Соответствие между плодом и семенем не только точно, но действие, как всякое доброе семя, возрастает стократно”.[4].

Каждый человек, действием безошибочной кармы, получает в точной мере все должное, им заслуженное, не более и не менее. Ни одно благое либо злое действие, как бы пустяшно оно ни было, как бы тайно ни содеяно, не минует точно уравновешенных весов кармы. Карма есть причинность, действующая в моральном так же, как и в физическом, и других планах. Буддисты говорят: “Нет чудес в делах человеческих, что человек посеял, то он и пожнет”.

“Не существует места на земле, или на небе, или под водою, также нет такого в недрах гор, где бы злое действие не принесло страдания породившему его”. “Если человек оскорбит неповинного человека, то зло обратным ударом настигнет безумца, подобно легкому сору, брошенному против ветра”. “Зло содеянное не сворачивается тотчас же, как молоко. Оно следует за безумцем, как тлеющая искра, которая, наконец, разгорается в жгучее пламя” [8].

Как общее правило, люди возвращаются на Землю до тех пор, пока сознание их не перерастет земного уровня. Будда указывал, что существуют целые системы миров различных качеств, высших и низших, и что обитатели их в своем развитии вполне соответствуют мирам, ими населяемым. Мир, в котором данный человек должен проявиться, так же, как и качество самого перевоплощения, решается преобладанием в нем положительных или отрицательных качеств, иначе говоря, научным языком, — рождение это будет контролировано его истинными тяготениями, или своей кармой — скажут буддисты.

Подобно поступку, раскаяние есть действие. И это действие имеет последствия, которые могут уравновесить последствия проступка. Будда говорил: “Если содеявший зло человек осознает свою ошибку, раскается и будет делать добро, сила наказания истощится постепенно, подобно болезни, постепенно теряющей свое губительное воздействие по мере испарины больного” [15].

Карма есть мысль, потому качество мышления может изменить и даже совершенно освободить человека от воздействия кармы. Если бы поступки всегда нагромождались один на другой, человек был бы заключен в свою карму, как в заклятый круг. Но уча, что существует состояние сознания, которое может уничтожить воздействие содеянных поступков, Будда указывал возможность прекращения страданий мира. Воля и энергия — властители кармы. Из всего сказанного ясно, что закон кармы и закон перевоплощения неделимы, ибо один является логическим следствием другого.

---

Все древние философские учения утверждали закон кармы и закон конечного освобождения. Но ценность учения Будды в том, что, не нарушая в основе все эти научно-философские положения, оно обратилось к Земле, к земному труду, указывая, что лишь путем реального, напряженнейшего труда и саморазвития можно достичь истинного прогресса, и тем самым установило эволюционность человечества, как органической части Космоса.

Слово поток, так часто употребляемое Буддой в приложении к Космосу и к человеческому существованию, есть не что иное, как наше понятие, выраженное словом “эволюция”.

Насколько прежние учения могли быть характеризованы отрывающими от земли, настолько Будда явился истинным пахарем земли, утверждая основу сознательного и реального труда. И формула, что все достигается лишь личными усилиями, лишь человеческими земными руками и ногами, красной нитью проходит через все учение. И в этом заключается неповторимая особенность ценности учения и труда Готамы Будды.

До нашего времени сохранилось достаточно буддийских преданий, более или менее достоверных, чтобы, по крайней мере, приблизительно знать характер речей Учителя. Из этих преданий мы знаем, что Учитель никогда не колебался в ответах на предлагаемые ему вопросы. В древних сборниках слов Будды, прежде всего, замечается необычайная краткость и четкость выражений. Сутры есть не что иное, как афоризмы или краткие изречения Будды, заключавшие в себе философские и нравственные положения учения. Афоризмы Будды сохранили свою краткость в буддийских преданиях, но уже с присоединением пояснений.

Яркость учения Будды также заключалась в силе его простых выражений. Никогда он не применял стихов. Именно подобно льву рыкал он о чистоте жизни. Никогда не проповедовал, но лишь разъяснял при случае, пользуясь притчами для углубления данного совета.

Будда заповедал своим ученикам всегда излагать учение на народном разговорном языке и сурово осуждал всякую попытку кодификации учения на искусственном литературном языке.

В буддийских традициях имеются данные о хождении Учителя за пределы современной ему Индии, в Тибет, Хотан и Алтай.

---

Ни одно учение не предусматривало развитие будущего с такой ясностью, как буддизм. Наряду с почитанием Будды в буддизме развито почитание Бодхисаттв¹⁵ — будущих Будд. По преданию, Готама перед достижением состояния Будды в продолжение многих веков был Бодхисаттвой.

Будда, устремляя все возможности к утверждению эволюции, заповедал своим ученикам почитать Будд будущего более, нежели Будд прошлого. “Так же как почитают молодой месяц больше, нежели полную луну, так же, кто имеет веру в меня, должен почитать Бодхисаттв более, нежели Будд” [26].

Подобного действенного примера самоотречения история нигде нам не указала. По словам предания, Благословенный утвердил своим преемником Бодхисаттву Майтрейю. Грядущий Будда, Майтрейя, как указывается его имя, — Будда Сострадания и Любви. Этот же Бодхисаттва, в силу присущих ему качеств, часто именуется Аджита — Непобедимый.

Великий Будда, завещая Майтрейю, дал путь всего существования. К этим мудрым и ясным Заветам зовет явление новой эволюции. Воздадим должное почитание этому великому Уму, который мощным духом проник в самые основы Бытия, разрешил проблемы жизни и указал на цель эволюции как сознательное сотрудничество с Космосом и общение с дальними мирами.

---

¹ Аватара (санскр.) – божественное воплощение, нисшествие бога или какого-либо другого возвышенного Существа в теле обыкновенного смертного.

² Риши (санскр.) – Адепты; вдохновленные. В ведийской литературе этот термин используется для обозначения тех, через которых были раскрыты различные Мантры.

³ Дэва (санскр.) – Бог, “лучезарное” божество. Дэва-Деус, от корня див, “сиять”. Дэва есть небесное существо – доброе, злое или нейтральное.

⁴ Брамины (санскр.) – высшая из четырех каст в Индии, считаемая, или правильнее, воображающая себя среди или над богами.

⁵ Архатство (санскр.) – от “Архат” – “достойный”, букв., “заслуживающий божественных почестей”. Это было имя, даваемое вначале джайнским, а впоследствии буддийским святым, посвященным в эзотерические тайны.

⁶ Шрамана (санскр.) – буддийские жрецы, аскеты и кандидаты на Нирвану, “те, которые должны обуздать свои мысли”. Слово “Саман”, теперь “Шаман”, является искаженным вариантом этого первоначального слова.

⁷ Нирвана (санскр.) – согласно востоковедам, полное “угасание”, подобно пламени свечи, абсолютное уничтожение существования. Но в эзотерических толкованиях это есть состояние абсолютного существования и абсолютного сознания, куда Эго человека, во время жизни достигшего высшей степени совершенства и святости, входит после смерти тела, а иногда, как в случае Готамы Будды и других, и при жизни.

⁸ Шудра (санскр.) – последняя из четырех каст, возникших из тела Брамы. “Каста рабов”, которая которая вышла из ноги божества.

⁹ Мара (санскр.) – Бог Искушения, Соблазнитель, который пытался отвратить Будду от его Пути.

¹⁰ Татхагата (санскр.) – “тот, который подобен грядущему”; тот, кто, подобно своим предшественникам (Буддам) и преемникам, является грядущим будущим Буддой или Спасителем Мира.

¹¹ Карма (санскр.) – физически – действие; метафизически – Закон Воздаяния – Закон причины и следствия или Нравственная Причинность. Это сила, управляющая всем, исход нравственного действия, нравственное следствие действия, совершенного для достижения чего-либо, удовлетворяющего личное желание.

¹² Речь идет о РЕИНКАРНАЦИИ (Учении о перевоплощении). Буддизм учит, что духовное зерно каждого существа – единственное переживает смерть и сохраняется при переселении, или перевоплощении; что после каждой Личности не остается ничего, кроме ею порожденных причин; и такие причины – если они не погашены во время жизни их породившей личности соответствующими следствиями – последуют за перевоплощенным Эго и настигнут его в последующем воплощении, пока полностью не будет установлена гармония между следствиями и причинами.

¹³ Сканда (санскр.) – букв., “свертки”, или группы атрибутов; все конечное, неприменимое к вечному и абсолютному. Они соединяются при рождении человека и образуют его личность. Достигнув зрелости, эти сканды начинают разъединяться и слабеть, после чего следует джарамарана, или дряхлость и смерть.

¹⁴ Дхарма (санскр.) – букв. “то, что держит”. Все сущее – это дхармы, явления, в том смысле, что они содержат, или несут, свою собственную сущность или характер.

¹⁵ Бодхисаттва (санскр.) – букв., “тот, чья сущность (саттва) стала разумом (бодхи)”: те кто нуждаются лишь в одной инкарнации для того, чтобы стать совершенными Буддами, то есть иметь право на Нирвану. Добровольно отказавшиеся от личного освобождения, вступив на долгий, тягостный и тернистый путь помощи человечеству. Подобные Бодхисаттвы проявляются на Земле среди самых различных жизненных условий. Физически ничем не отличаясь от остального человечества, они совершенно отличны по своей психологии, неизменно являясь носителями принципа общего блага.

ЛИТЕРАТУРА