12 января 2015 г. в возрасте 75 лет скончалась легенда оперы, знаменитое меццо-сопрано Большого театра. Это случилось в Германии, куда врачи посоветовали певице уехать, чтобы провести зиму…

Елена Образцова © / www.russianlook.com

Елена Образцова — российская меццо-сопрано, народная артистка СССР, родилась 7 июля 1939 года в Ленинграде. В ее концертном репертуаре были произведения более 100 композиторов XVIII-XX веков.

SPB.AIF.RU вспомнил 10 запоминающихся высказываний оперной певицы, прозвучавших в интервью журналистам еженедельника «Аргументы и факты» Елене Петровой и Ольге Шаблинской.

О музыкальном образовании

– Видимо, пришло поколение педагогов, которые на сцене никогда не пели, и вот – все они профессора и учат всякой глупости. И жутко преподают иностранные языки! Слушаешь французский, итальянский молодых исполнителей, и волосы дыбом становятся. А мы в своё время стали преподавать после того, как много лет пели в опере.

О карьере

– Молодым сейчас гораздо легче пробиваться, чем было нам. Но я-то никогда не пробивалась. Лишь занималась, как сумасшедшая: много читала, учила, слушала. Всё делала, чтобы выразить то, что из меня рвалось, из моей души.

Сейчас многие учатся для того, чтобы сделать карьеру. Мы об этом не думали, и слова даже такого не знали, да и о деньгах не мечтали. Однако какие бы ни настали времена, достижение результата – большой труд. Быстрый успех, «бла-бла-бла», быстро и проходит.

О модернизации оперы

– Считаю, что это преступление против оперы. И против публики. Люди это делают или от бездарности, или от наглости, или от того, что ничего не знают. Но бороться с этой тенденцией не надо – всё ненужное само отвалится.
Режиссёров, которые поганят классику, нужно из театров гнать метлой. Они разрушают оперу или специально, или – по серости. Это всё равно что подойти к полотну Рафаэля и пририсовать Мадонне усы.

О радости жизни

– Если прекращу радоваться жизни, значит, пора будет умирать. Человек живёт, пока он любит.

О музыке

– Вот иногда спрашивают, не надоела ли мне опера? Это всё равно, что спросить – вам надоел Бог? Музыка и Бог – это одно и то же.

О роли Кармен

– Образ почему-то не давался, я всё думала, какая она, Кармен, чего в ней больше. Спросила у Франко Дзеффирелли и вдруг он меня в плечо как укусит! Довольно сильно, потом несколько дней болело. Сначала я опешила, а затем поняла: она – чёрная партера, не знающая пощады. Потом критика писала, что такой экспрессии они еще не видели.

О Божьем даре

– Если человек обладает Божьим даром – у него никогда никаких препятствий нет. Но нужен не только голос, а и желание учиться, знание литературы, истории, живописи, я уже не говорю о музыке. Надо много читать, а современная молодёжь этого почти не делает. Если на сцену выходит человек даже с хорошим голосом, но пустой внутри, его и не слушают. Надо много знать, пережить, увидеть.

О блокаде

– Эти воспоминания навсегда со мной. Дед помер в блокаду… Рядом с нами была больница, туда свозили трупы. Горы трупов… Сначала было страшно, а потом привыкли. Улицы, конечно, не убирались. Счастье, что Господь дал тогда 40-градусные морозы и по городу не разнеслось никакой заразы. Поначалу при воздушной тревоге мы бегали в бомбоубежище, перескакивая через трупы на лестнице, а потом уже и не ходили никуда, тоже привыкли, сидели дома и не прятались.

Голод был страшный. Всё, что было из натуральной кожи, — ремни и прочее — варили и ели. Но я очень хорошо помню, как моя бабуля, получая 100 г хлеба на сутки, сумела сохранить кошку… Кенка её звали… Я и сейчас кошек и собак на улицах подкармливаю.

Однажды мы ехали на трамвае, и он вынужден был остановиться: из здания, где была мукомольня, тянулась к Неве целая река крыс — пить воду. Крыс было ужасающе много, и они были такие злые… Да и после войны этих тварей хватало, моя сестра порой в обморок падала от их количества…

О социальном неравенстве

– Жуткое расслоение в России! Тем, у кого деньги есть, ещё больше их хочется. Как остальные существуют, их не волнует. Когда видишь, как живут простые люди, жалость чувствуешь и обиду за них, страдает сердце… Я смотрела как-то телепередачу: репортёр ездил по стране и разговаривал со старушками, которые живут на пенсию. «Ну как, вам достаточно денег?» И все бабки в один голос говорили: «Да, да, нам хорошо. У нас огородик». «Но вы же ничего не можете купить», — удивлялся корреспондент. «У нас всё уже есть, мы донашиваем», — отвечали они. А к одной бабушке журналист пристал намертво: «А если всё-таки прибавить к пенсии, сколько бы вы хотели?» «Ну, рублика три». Ой, я ревела, долго не могла прийти в себя… Три рубля надо добавить старушке, чтобы могла нормально существовать… Как живут наши люди!

Страшно! Давно надо подумать правительству: пенсии должны быть такими, чтобы на них можно было хотя бы питаться и лекарства купить. А ещё ужасно: у нас люди даже боятся сказать, что им не хватает на жизнь. Это рабство — у нас в крови. Лучше промолчать, потерпеть. Страх людям вдолблен в головы на генетическом уровне…

О правилах жизни

– Чем дольше живёшь, тем больше мудреешь и ценишь вещи, которых в молодости не замечаешь. Я счастливый человек — Господь мне ещё даёт возможность петь, мы вместе с дочерью Леной даём концерты. Я всегда говорю: живите каждый день! Ежедневно Господь даёт нам задания и смотрит, как мы реагируем. Отец меня научил: каждый вечер, когда ложишься спать, всегда думай, что ты за день сделала: кого обидела, перед кем надо извиниться, чтобы завтра уже плохого не совершить. С детства так и делаю. Надо ложиться спать с чистой совестью. И вообще, в жизни после себя надо оставить обязательно добро…

Источник:  www.spb.aif.ru

***

Народная артистка СССР Елена Образцова. © / www.russianlook.com

Елена Образцова: «Когда видишь, как живут простые люди, страдает серд­це»

Пережила блокаду

Ольга Шаблинская, «АиФ»: Самородок Шаляпин показал миру мощь и красоту русского голоса. Много лет Россия под этим оперным знаменем с гордостью шла. Но что происходит сейчас? Почему нет таких Личностей?

Елена Образцова: Да, были Милашкина, Атлантов, Мазурок, Нестеренко. Все глыбы, конечно. Те поколения были жадными до новых знаний, эмоций. В Большом есть специальная ложа для молодых. Мы там сидели каждый день. Просто жили в театре — учились у старших, слушали музыку замечательных дирижёров: Мелик-Пашаев, Хайкин, Светланов, Рождествен­ский. И когда все накопленные знания внутри тебя кипят и раздирают, тебе есть что сказать со сцены. А сейчас все делают карьеру, думают о деньгах. И ложа стоит пустая… Мы пели музыку. А сейчас поют ноты…

А ещё мы с самого детства знали цену жизни. Я пережила блокаду. На день выдавали малюсенький кусочек сырого хлеба. Стоять за ним надо было в громадной очереди в 40-градусный мороз. Помню трупы на улице, их складывали, как дрова в поленницу… Мы варили ремни. Съели всех голубей. Всё в Ленинграде съели, кроме крыс. Жажда еды осталась на всю жизнь. Не представляю, как можно не доесть, а если где-нибудь бываю и что-то остаётся на тарелке, обязательно беру с собой. Когда умерла моя мамочка и я заглянула в её холодильник, я так плакала… В морозилке были кусочки колбасок, ещё чего-то на чёрный день…

— Сейчас времена вроде другие, но многие россияне живут, без преувеличения, как в блокаду… А рядом ошалевшие от денег воры, коррупционеры…

— Жуткое расслоение в России! Тем, у кого деньги есть, ещё больше их хочется. Как остальные существуют, их не волнует. Когда видишь, как живут простые люди, жалость чувствуешь и обиду за них, страдает сердце… Я смотрела как-то телепередачу: репортёр ездил по стране и разговаривал со старушками, которые живут на пенсию. «Ну как, вам достаточно денег?» И все бабки в один голос говорили: «Да, да, нам хорошо. У нас огородик». «Но вы же ничего не можете купить», — удивлялся корреспондент. «У нас всё уже есть, мы донашиваем», — отвечали они. А к одной бабушке журналист пристал намертво: «А если всё-таки прибавить к пенсии, сколько бы вы хотели?» «Ну, рублика три». Ой, я ревела, долго не могла прийти в себя… Три рубля надо добавить старушке, чтобы могла нормально существовать… Как живут наши люди!

Страшно! Давно надо подумать правительству: пенсии должны быть такими, чтобы на них можно было хотя бы питаться и лекарства купить. А ещё ужасно: у нас люди даже боятся сказать, что им не хватает на жизнь. Это рабство — у нас в крови. Лучше промолчать, потерпеть. Страх людям вдолблен в головы на генетическом уровне…

Во славу Отечества

— Елена Васильевна, в мире искусства сейчас тоже раз­драй. Одни ратуют за сохранение классики, другие говорят: нужны новаторские идеи с Запада, надоел этот советский железный занавес.

— И пусть бы он и дальше у нас был и сдерживал всю эту новаторскую мразь, которая началась в Германии с половых актов на сцене и распространилась по всему миру! Сейчас засилье бездарностей-режиссёров, которые убивают оперу. Человек, который придёт первый раз в театр и увидит мерзость, второй раз уже не придёт! Как можно было так испортить оперу, как Юрий Любимов — «Князя Игоря»?.. Просто обрезание какое-то! Это как Сик­стинской мадонне пририсовать усы!

Недавно показывали по ТВ репортаж, как наш режиссёр Черняков поставил за границей оперу «Царская невеста» Римского-Корсакова, где Марфа с Дуняшей приходят из школы с портфелями, как две ученицы. Ну просто мрак! Поэтому цензура нужна обязательно! Иначе мы разрушим наше русское искусство. Оно у нас великое. Это не Запад должен влиять на нас, а мы на него. Каждый раз, когда я пела на главных сценах мира и получала овации, всегда радовалась: вношу свою лепту во славу моего Отечества. Особенное было счастье, когда исполняла русские оперы. Гордилась: мы славим свою музыку, своих композиторов. И, когда я отдавала деньги советскому правительству по­сле зарубежных гастролей, была счастлива в душе. С тысячи долларов, которые мы получали за границей, нам оставляли только 115 рублей.

— Вы это искренне? Неужели Елене Образцовой, оперной звезде мирового уровня, не было обидно отдавать честно заработанное советским чиновникам?

— Я вовсе не страдала от этого! Мы пели за Родину. В совет­ское время патриотизм был, это всё не сказки. Отдавая деньги, думала о том, что они пойдут на детсады, или больницы, или другое доброе дело. А ещё, девочка моя, я никакая не звезда. Мне отец всегда говорил: «Не вздумай стать примадонной. Они все дуры». (Смеётся.) Папа прав. Когда человек талантлив и состоялся, ему ничего не надо из себя изображать. А вот те, которые ничего собой не представляют, начинают вокруг себя искусственно создавать скандалы, делают глупости всякие. И, кстати, раз мы говорим о проблемах оперы в России, помимо гадкого «новаторства» есть ещё одна — дурацкий закон, по которому нельзя никого выгнать из театра. Объясняю на примере футбола. Если спортсмены уже бегать не могут, не то что забивать голы, неужели их надо держать в команде? Так и у нас — некоторые не могут не только блистательно петь, но даже ноты брать! И те, у кого совести нет, из театра никак не уходят. А для молодых, получается, мест нет. Вот и уезжают они за границу.

Зачем обманывать?

— Сильно личная жизнь певицы влияет на оперную?

— Конечно. Я пела хуже, когда разводилась с моим первым мужем (физик-теоретик Вячеслав Макаров. — Ред.). Я влюбилась в Альгиса (дирижёр ГАБТа Альгис Жюрайтис. — Ред.) , любовь как ножом в грудь ударила. Но два года страдала и металась — боялась испортить жизнь дочке. Мучилась страшно, но ждала, когда Ленка закончит школу и поступит в институт. Батюшка мне говорил: «Надо терпеть, семью сохранять». «А разве это по-божески, если я каждый день живу с человеком, которого не люблю, а думаю о другом?»

Он согласился со мной: «Ладно, можешь разводиться. Зачем обманывать?» И тогда свершилось — я вышла замуж за дирижёра Альгиса Жюрайтиса. Просто парила оттого, что соединились творчество и любовь в нашей паре. Мы много работали вместе. Я как режиссёр в Большом театре ставила «Вертера», а он оперой дирижировал. Это была такая радость: я пою на сцене и вижу его лицо и любимые ручки. Один из счастливых моментов в нашей жизни! Я пела с ним и «Аиду», и «Кармен», и много чего. А когда Альгис умер, составила своё расписание выступлений так, чтобы как можно реже бывать дома…

— Знаю, у вас есть «толстый» гардероб и «худой». Но первый вы давно уже не используете. Вы по-прежнему на грейпфрутах, Елена Васильевна?

— Кисонька, мне будет этим летом 75. Поэтому вся засыхаю и усыхаю (хохочет). В прошлом году было хроническое воспаление лёгких, и теперь я вполне изящная женщина без всяких диет. Я считаю, что артистка на сцене должна выглядеть достойно. Поэтому всегда полуголодная ходила. Особенно в день спектакля — съедала только чуть мяска.

С чистой совестью

— В вашей жизни было немало трагических эпизодов — из-за травмы потеряли зрение на несколько лет, страшно болел и ушёл из жизни любимый муж. Детство трагическое. И тем не менее вы всегда заражаете людей своим жизнеутверждающим оптимизмом.

— Чем дольше живёшь, тем больше мудреешь и ценишь вещи, которых в молодости не замечаешь. Я счастливый человек — Господь мне ещё даёт возможность петь, мы вместе с дочерью Леной даём концерты. Я всегда говорю: живите каждый день! Ежедневно Господь даёт нам задания и смотрит, как мы реагируем. Отец меня научил: каждый вечер, когда ложишься спать, всегда думай, что ты за день сделала: кого обидела, перед кем надо извиниться, чтобы завтра уже плохого не совершить. С детства так и делаю. Надо ложиться спать с чистой совестью. И вообще, в жизни после себя надо оставить обязательно добро…

Источник:  www.aif.ru