Главная » ЛЮДИ И ДАТЫ, Светочи » Произведения Терезы Авильской

3 924 просмотров
Питер Пауль Рубенс. Святая Тереза Авильская

Питер Пауль Рубенс. Святая Тереза Авильская

“Когда мы говорим о святой Купели, о святом Мире, о Святых Дарах, о святом Покаянии, о святом Браке, о святом Елее… и так далее, и так далее и, наконец, о Священстве, каковое слово уже включает в себя корень “свят”, то мы прежде всего разумеем именно не-от-мирность всех этих Таинств. Они – в мире, но не от мира. Действуют на мир и миром могут усвояться, но их бытие не в мире, не мирское, не растворяющееся, не растекающееся в мире, с миром не отождествляющееся. И такова именно первая, отрицательная грань понятия о святости. И потому, когда вслед за Таинствами мы именуем святым многое другое, то имеем в виду именно особливость, отрезанность от мира, от повседневного, от житейского, от обычного того, что называем святым… Святой – это прежде всего “не”…И если человека мы называем святым, то этим мы не на нравственность его указываем – для какого указания есть и соответствующие слова, а на его своеобразные силы и деятельности, качественно не сравнимые со свойственными миру, на его вышемирность, на его пребывание в сферах недоступных обычному разумению…

Аскетика создает не “доброго” человека, а “прекрасного”, и отличительная особенность святых подвижников – вовсе не их “доброта”, которая бывает и у плотских людей, даже у весьма грешных, а красота духовная, ослепительная красота лучезарной, светоносной личности, дебелому и плотскому человеку никак не доступная”.

Священник Павел Флоренский. “Столп и утверждение истины”.

«Всем советую прочесть автобиографию Св.Терезы, несмотря на то, что сочинение это прошло цензуру «духовного» ока падре, все же сохранились изумительные страницы. Ведь Жанна д’Арк, Св.Тереза и Сестра Ориола Белого Братства – одна Индивидуальность».
Письма Е.И.Рерих, 31.12.35.

«Средневековье сделало из Христа Недосягаемого Идеала и лишило Его всякой человечности, следовательно, и Божественности; так все учителя Востока гласят: «Нет Бога (или Богов), который не был бы когда-то человеком». Так, насильственная отчужденность Христа от человеческого естества угрожала и сейчас угрожает полным разрывом человечества с Высшим Миром. Можно проследить, как в те времена появились большие Святые, которые старались восстановить это почти утраченное общение… Особенно яркие утверждения этому можно найти на страницах автобиографии Св.Терезы, испанской святой шестнадцатого века, и еще раньше в видениях и писаниях Св. Екатерины Сиенской и Св. Гертруды. Так форма и качество видений и сообщений, полученных через такое Общение, всегда отвечают уровню сознания видящих и получающих их, а также и нуждам времени. Как сказано: «Именно по характеру видений можно писать лучшую историю интеллекта».
Письма Е.И.Рерих, 31.12.35. 

2688-3Труды святой Терезы имеют практический характер, а не теоретический. Они содержат необычные психологические переживания, которые основаны на её личной практике и проницательных наблюдениях за другими людьми. Исключителен вклад святой Терезы в развитие кармелитской духовности, католической богословской мысли и испанской литературы. «Книга моей жизни» – самое переводимое произведение испанской литературы, за исключением «Дон Кихота». Первая рукопись «Жизни» была, вероятно, сожжена ею самой, когда один из духовников ее, прочтя книгу, нашел, что она «внушена ей диаволом» и что сама она – «бесноватая». А вторая рукопись, по доносу в «Лютеровой ереси», отправлена была в суд св. Инквизиции, где находилась около двенадцати лет. «Книга жизни моей» находится в Инквизиции», – говорит сама Тереза. «В книге этой  я говорю так просто и точно, как только могу, о том, что происходит в душе моей», – скажет св. Тереза. «Я ничего не буду говорить, о чем не знала бы по моему собственному или чужому опыту». Истина была единственной целью ее повествования, а вдохновением ее была искренность.   Тереза никогда не обольщается своими способностями и бывает жестоко самокритичной: «Я всегда страдала тем, что для выражения мыслей мне надо было очень много слов». «Трудно говорить о самом внутреннем, а так как трудность эта соединяется у меня с глубоким невежеством, то я наговорю, конечно, много лишнего прежде, чем скажу то, что надо сказать. Часто, когда я беру перо в руки, у меня нет ни одной мысли в голове, и я сама не знаю, что скажу». «Но Бог делает, чтобы это хорошо было сказано». «Духу Святому себя поручаю: пусть Он сам говорит моими устами».  Да, Тереза любила Бога. Но Бог любил Терезу не меньше.  Исходя из утверждения, что вера без дел мертва, Тереза настаивает на том, что для полноценной духовной жизни необходима работа (недаром она воспринимает себя соработницей Христу). К работе она относит и молитву.  В распорядке дня ее монастырей труд и молитва занимают одинаковое время.

Святая Тереза Авильская была первой женщиной-писательницей в Испании – и первой женщиной-богословом, Учителем Церкви. Это не только трудно себе представить, в это трудно поверить. В социуме, изначально ориентированном на мужчин, – ведь только они могут быть священниками, исповедниками, духовниками, – женщина получила одно из самых почетных званий. В 50 лет Тереза начала писать книги и письма, по сей день определяющие духовность – отнюдь не только женскую – в Католической Церкви. Почему именно она? Возможно, потому, что так и не перестала быть женщиной – страстной и терпеливой, любящей и любимой.  Перу этой великой святой принадлежит автобиография  «Книга моей жизни» (La vida), где она описала свою жизнь, прежде всего внутреннюю, как бы рассказывая о путешествии в глубину своей души, «Книга оснований», в которой Тереза рассказывает о длительных путешествиях по испанским дорогам и обо всем, что с ней происходило во время основания различных монастырей, «Путь к совершенству» – толкование древнего устава Братства Кармеля, «Обители» (Las Moradas, в русском переводе – «Внутренний замок»).  Кроме этого, Терезой написаны несколько небольших нравоучительных сочинений, около сорока песен и тысячи духовных писем. Ее стихи в основном представляют собой вариации на темы народных песен. Монахини пели (и поныне поют) их за работой, а некоторые из этих стихов по сию пору звучат в Литургии Часов.

Работы Терезы Авильской  тонко и непринужденно просвещают путь души христиан, подтверждают, что каждый из нас может иметь Жизнь в молитве, во внутреннем замке своей души, побуждают нас переосмыслить свое духовное состояние, через самосовершенствование познать Господа глубже. «В таком молитвенном состоянии душа осознает, что Бог проводит свою работу без какого-либо давления на разум. Как замечательно видеть Господа таким добрым Садовником души!»  Для Терезы молитва – это работа, а работа – молитва, если она совершается во имя Господа.

“О Властелин мой! как мало пользуемся мы всеми благами, которые ты даровал нам! Твое величие ищет всевозможных путей, средств и изобретений, чтобы дать нам познать свою любовь к нам, а мы так плохо проникаемся этой любовью, что не придаем ей большого значения”.


Внутренний есть замок человек –
Со Христом в глубоком тайном центре.
Много комнат, мыслей, хитрых вех –
Как дойти до сокровенной церкви?
Внутренний замок, или Обители
Александр Балтин


ФРАГМЕНТ ТРАКТАТА

«Душу можно сравнить с замком из цельного алмаза или ясного кристалла, в котором много комнат, как в раю много обителей. (…)Так и кажется, что я говорю несуразное, ибо если замок — наша душа, незачем в него и входить, это мы и есть; ведь нелепо сказать, чтобы вошёл в комнату тот, кто уже в ней. Но поймите, что пребывать можно по-разному. Многие души — в ограде замка, там, где стража, — совсем не хотят войти в него и не знают, что внутри, кто обитает в столь дивном доме, мало того — какие в нём комнаты. Наверное, вы читали в книгах о молитве, что надо войти внутрь, в свою душу; это — одно и то же».

enter_1000Насколько я могу понять, ворота в замок — молитва и размышление. Я не говорю «умная молитва», а не «устная», ибо молитвы нет без размышления: если не думать, с Кем говоришь и чего просишь, и у Кого, и кто такой ты сам, это уже не молитва, даже если мы часто шевелим губами. Правда, иногда усилий нет, ибо есть молитвенный навык. Если же кто обращается к Богу как к рабу, не заботясь о том, как молится, и говорит что попало, повторяя, что затвердил, это, по-моему, не молитва, и не дай Бог так молиться никому из христиан! Что же до вас, сестры, уповаю, что Господь такого не попустит, ибо вы приучены к молитвенному деланию, а это поможет избежать подобного скотства.

Итак, мы обращаемся не к расслабленным душам – если Сам Господь не повелит им встать, как пролежавшему тридцать лет в купальне, их ожидают беды и опасности – а к тем, кто рано или поздно войдет в замок. Они погружены в мирскую суету, но намерения их добры; иногда они предают себя Господу и размышляют о том, кто они такие, хотя и без особого усердия. Разок – другой в месяц они молятся, но думают о несчетных заботах, они всегда о них думают, они к ним привязаны, а где сокровище, там и сердце; однако время от времени они пытаются отрешиться от суеты, а уже очень много увидеть себя и понять, что идешь по неверному пути. В конце концов, они входят в первые комнаты, внизу, но вместе с ними туда вползает столько гадов, что они не могут ни узреть красоту Замка, ни обрести покой: вошли – и на том спасибо.

Вам может показаться, доченьки, что все это не к месту, ибо, по милости Божией, вы не из таких. Но потерпите – ведь иначе мне не объяснить то, что поняла я о молитве. Я молю Бога, чтобы Он помог мне сказать хоть что-то -очень трудно объяснить это все, если у вас нет опыта; если же он есть, вы поймете, что приходится коснуться того, от чего, по милости Своей, Господь нас избавил.

ГЛАВА II
где говорится о том, как безобразна душа в смертном грехе, и о том, как Господь соизволил показать это одному лицу. Говорится здесь и о том, как познать себя. Глава полезна, ибо в ней есть вещи, достойные внимания. Говорит она и о том, как понимать эти обители.

1. Прежде чем идти дальше, я скажу вам: подумайте о том, как опасно видеть сверкающий, прекрасный замок, эту жемчужину Востока, это древо жизни, посаженное у вод живых, если ты – в смертном грехе. Самая кромешная тьма, самый черный мрак не темнее этого. Знайте одно – в сердцевине души все еще светит солнце, придававшее ей столько блеска и красоты, но его как бы и нет, душа ему как бы не причастна, хотя может воспринимать Его величие, как кристалл, отражающий солнечный свет. Ничто не идет ей впрок, а отсюда следует, что какие бы добрые дела ни совершала она в смертном грехе, они никак не помогут обрести небесную славу, ибо не проистекают из того Начала (то есть – из Бога), чрез которое добродетель наша блага, и, отделяя нас от Него, не могут быть угодными в Его очах. Собственно говоря, человек, совершающий смертный грех, стремится угодить не Богу, а диаволу; поскольку же он – сама тьма, то и бедная душа становится тьмою.

2. Я знаю человека, которому Господь наш пожелал показать, какова душа, совершающая смертный грех. Человек этот говорит, что, на его взгляд, никто бы не смог грешить, если бы это понял, и пошел бы на самый великий труд, какой есть, чтобы это уразумели; а вы, доченьки, постоянно молите Бога о тех, кто в таком состоянии, о всех, кто стал тьмою, и тьма – их дела. Ибо как из чистого источника вытекают только чистые ручейки, так и душа в благодати Божией – дела ее приятны Богу и людям, ибо они питаются из источника жизни, словно дерево у воды, которое не дало бы ни плодов, ни прохлады, если бы не росло у источника, и тот не питал его, дабы оно не сохло и давало добрые плоды. Так и душа, если по своей вине удалится от источника и пустит корни в черных и зловонных водах, от нее проистечет лишь нестроение и нечистота.

3. Заметим, что ни источник, ни солнце, сверкающее посредине души, не утратят красы и сияния; ничто не лишит их красоты. А вот если кристалл, пребывающий на солнце, прикрыть чернейшей тканью, само собой разумеется, что солнце светит на него, но кристалл не сверкает.

Голынский Василий. Распятие Иисуса Христа.

Голынский Василий. Распятие Иисуса Христа.

4. О души, искупленные кровью Христовой! Познайте себя и сжальтесь над собою! Неужели, зная, кто вы, вы не захотите стереть смолу с кристалла? Смотрите: если жизнь ваша кончится, вы никогда не сможете радоваться свету. Господи, как тяжко видеть душу, удалившуюся от света! Какими стали злосчастные обители замка! В каком смятении чувства его обитатели! А власти, управители и дворецкие, как слепы они как плохо правят! Да и какие плоды может дать дерево, укоренившееся в дьяволе?

5. Однажды я слышала от одного духовного человека, что его устрашали не столько дела, совершенные людьми в смертном грехе, сколько то, чего они не делали. Да избавит нас Бог по Своей милости от такого великого зла, ибо, пока мы живы, именовать злом мы вправе лишь то, что доводит до вечной гибели. Вот, доченьки, чего мы должны бояться и о чем должны просить Бога в наших молитвах, ибо, если Господь не хранит города, мы напрасно трудимся; ведь мы – сама суета.

Тот человек говорил мне, что благодатью Божьей он вывел из этого два заключения: во-первых, он очень боится оскорбить Бога и потому непрестанно молит, чтобы Он не попустил ему впасть в грех, наносящий такой страшный урон; во-вторых, он обрел зерцало смирения, и видит, что добро, которое мы совершаем, идет не от нас, но от источника, у которого растет дерево нашей души, и от солнца, согревающего наши дела. Он говорит, что все это предстало ему с такой очевидностью, что, совершая что-либо доброе или видя, как другие творят добро, он возводил все это к Началу, понимая, что без этой помощи мы ничего не можем; и потому тут же славил Бога и, обыкновенно, забывал, что он делал добро.

6. Если мы будем помнить об этих двух вещах, то время, которое вы, сестрицы, посвятите чтению, а я – писанию, не пропадет втуне. Ученым и мудрым это и так известно, но мы, женщины, знаем мало, и нам это нужно. К счастью, Господь соблаговолил дать нам вот эти уподобления. Молите, чтобы Он даровал и благодать, чтобы мы их уразумели.

7. Эти духовные вещи столь неясны, что такой невежде, как я, волей-неволей приходится говорить много лишнего и даже нелепого, прежде чем я скажу хоть что-то правильное. Пусть читатель запасется терпением — терплю же я, когда пишу о том, чего не знаю. И впрямь, иногда я возьму бумагу, а сама, дура – дурой, не знаю, что сказать, как начать. Я хорошо понимаю, как важно для вас, чтобы я объяснила вам по мере сил некоторые духовные вопросы. Ведь мы вечно слышим, какое благо – молитва, и Устав наш предписывает нам молиться столько часов; но речь там идет лишь о том, что можем сделать мы сами; о том же, что Господь совершает в душе, о сверхприродном, мало что сказано. Мы говорим об этом и объясняем это на разные лады, и нам принесет большое утешение, если мы рассмотрим это небесное искусство, мало известное смертным, хотя многие тянутся к нему. Хотя в некоторых моих сочинениях Господь дал мне что-то уразуметь, я понимаю, что кое-что, самое трудное, уразумела только теперь. Плохо другое: как я уже говорила, чтобы до них добраться, надо будет не раз повторять известное, иначе мой неотесанный язык с этим не справится.

Гюстав Доре. Иллюстрация к "Божественной комедии".

Гюстав Доре. Иллюстрация к “Божественной комедии”.

8. Вернемся, однако, к нашему замку, где много обителей. Совсем не надо представлять их одну за другой, как в анфиладе. Вглядитесь в самую середину, где тронный зал, а в нем — король, и представьте капустную пальму, у которой съедобная сердцевина, самая вкусная, прикрыта листьями. Так и тут – вокруг залы много комнат, есть они и над нею. Все, что касается души, должно рассматривать во всей полноте и широте, и мы не преувеличим, ибо душа способна на большее, чем мы себе можем представить, и солнце, которое светит в зале, освещает все ее части Очень важно, чтобы душа, которая предается молитве в большей или меньшей мере, не ощущала ни стеснения, ни оставленности. Пусть свободно ходит по комнатам, вверх и вниз, повсюду, ибо Господь наделил ее великим достоинством, и она не должна против воли оставаться долго в одном месте. Ох, только бы она познала себя! Поймите меня, это очень нужно даже тем из вас, которые у Господа в одной с Ним обители. Сколь бы высоко душа ни поднялась, вы никогда ничего не сделаете сами, и не могли бы, как бы того ни хотели, ибо смирение трудится, словно пчела в улье, иначе все ни к чему. Но не забудем, что пчела вылетает из улья к цветам; так же поступает и душа, познавая себя самое. Поверьте мне, и взлетайте порою, чтобы созерцать безмерность и величие Бога. Тогда мы лучше избавимся от гадов, пробравшихся в первые комнаты, где мы познаем себя, и душа лучше увидит свою низость, чем если бы никуда не выходила. Я уже сказала, что Бог оказывает ей великую милость, позволяя познать себя, но, как говорится большее – не помеха меньшему, и с помощью Божией мы достигнем большего блага, чем если бы оставались прикованными в нашей земле.

9. Не знаю, хорошо ли я объяснила, ибо познать себя очень важно, и мне хотелось, чтобы вы занимались этим без устали, как бы высоко вы ни парили в небесах; ведь пока мы на этой земле, самое главное для нас – смирение. Итак, повторю: очень хорошо, просто превосходно стремиться сначала в ту комнату, где мы познаем себя, прежде чем улетать в другие. Вот наш путь, и если можно идти по верному, ровному пути, зачем нам крылья? Старайтесь идти по нему; но, мне кажется, мы никогда не познаем толком себя, если не постараемся познать Бога. Созерцая его величие, мы задумаемся о нашей низости; созерцая Его чистоту, увидим нашу грязь; размышляя об Его смирении, увидим, как далеко до смирения нам самим.

10. Тут два приобретения: во-первых, совершенно ясно, что белое кажется белее рядом с черным, а черное кажется чернее рядом с белым; во-вторых, наш ум и наша воля становятся лучше, им легче совершать доброе, когда наш взгляд обращен к Богу; если же мы никак не выберемся из тины нашей немощи, это нам очень мешает. Мы говорили, что те, кто совершил смертный грех, пребывают в черных и зловонных водах. Так и тут, хотя это -другое дело, избави нас Боже от полного подобия! Если мы всегда погружены в убожество этого, земного мира, нам не выбраться из тины страхов, малодушия и трусости. Мы вечно будем думать, что о нас подумают; не опасно ли идти вон туда; не будет ли гордыни, если мы на это решимся; можно ли мне, такой ничтожной, заниматься столь возвышенным делом; не сочтут ли, что я лучше других, если я не пойду по общей дороге; не дурны ли крайности, даже и в добродетели; не упаду ли я, грешная, с еще большей высоты; может, я и сама вперед не пойду и причиню вред добрым людям; и, наконец, куда уж мне выделяться!

11. О, Господи, доченьки, сколько душ погубил, наверное, дьявол таким вот образом! Им кажется, что все это – смирение (тут я могла бы сказать гораздо больше), а происходит это от того, что мы плохо знаем самих себя, плохо видим. Что ж тут странного, если мы никогда из самих себя не выходим! Можно бы опасаться и еще худшего. Вот я и говорю вам, доченьки, что мы должны смотреть на Христа, наше Благо. У Него мы научимся истинному смирению, Он и Его святые улучшат наш разум, как я уже говорила, и мы сможем познавать себя без малодушия и низости. Хотя это первая обитель, она очень богата и столь ценна, что всякий спасшийся от гадов, живущих в ней, непременно пойдет и дальше. Ужасны сети и ухищрения дьявола, которыми он мешает душам познать себя и найти правильный путь.

12. О первой обители я могу сказать много, я ее знаю по опыту. Только, прошу вас, не думайте, что помещений мало, их тьма тьмущая, ибо души по-разному входят сюда, и намерения у них добрые. А вот у дьявола намерения дурные, и он населяет каждый покой легионами бесов, чтобы души не перешли из одной обители в другую. Бедная душа этого не понимает, и он на тысячи ладов раскидывает нам сети. Это ему труднее, если кто близко к царской зале, а здесь все еще поглощены мирскими усладами, опьянены почестями и тщеславием, и потому вассалы души – чувства и способности, данные ей Богом от природы – малосильны, душу легко победит, даже если она не хочет гневить Бога и совершает добрые дела. Те, кто в этом состоянии, должны как можно чаще обращаться с молитвой к Царю Небесному и просить, чтобы Его Благословенная Матерь и святые сражались за нее, ибо слуги не в силах ее защитить. Поистине, в любом положении сила должна приходить к нам от Бога. Да подаст Он нам ее по милости Своей. Аминь.

13. Какой жалкой жизнью мы живем! Я уже говорила, доченьки, о том, как вредит нам, если мы не понимаем толком смирения и не умеем познать себя, и больше говорить не буду, хотя для нас это важнее всего. Дай мне Бог сказать хоть что-нибудь полезное.

14. Заметьте, что свет, исходящий из королевской залы, едва доходит до первой обители, ибо, хотя она не так темна и черна, как душа в грехе, все же там темновато, чтобы тот, кто в ней, не мог ее разглядеть. Виновата не сама обитель – как бы мне это объяснить? – просто всякая нечисть, гады, ужи, ядовитые змеи, заползшие туда, мешают увидеть свет, словно в светлую комнату зашел человек, у которого так запорошило глаза, что он открыть их не может. В комнате светло, а он не рад, ему мешают все эти гады, он закрывает глаза и видит только их. Такова, по-моему, и душа, которая, хоть и не в плохом состоянии, но так поглощена мирскими заботами и так занята своим имением, почестями, делами (это я уже говорила), что она бы и хотела видеть свою красоту и наслаждаться ею, да гады мешают, никак она от них не отделается. Чтобы войти во вторую обитель, очень полезно, по мере сил, оставить все ненужные дела и заботы, у кого какие; иначе не достигнешь. Если с этого не начать, тут и надеяться не на что, трудно даже остаться в безопасности там, где ты есть, хоть ты и вошел в замок, ибо, если ты среди ядовитых гадов, кто-нибудь нет – нет да укусит.

Гюстав Доре. Иисус.

Гюстав Доре. Иисус.

15. Что же будет, доченьки, если те, кто уже освободился от этих помех, как мы с вами, и проник дальше, в другие потаенные обители, по собственной вине вернется к прежней суете, как было, по нашим грехам, со многими душами, которым Бог даровал милости, а они сами впали в такое убожество? Здесь мы свободны от внешних забот; да будет угодно Богу, чтобы мы были свободны духовно и да освободит Он нас! Храните себя, доченьки, от чужих забот. Смотрите, только в немногих обителях замка бесы уже не ведут брани. Правда, в некоторых обителях им препятствуют стражи – кажется, я говорила, что это способности души, – но очень важно, чтобы мы не были беспечны, и видели их козни, иначе диавол прельстит нас под видом ангела света. У него много способов повредить нам, проникая мало-помалу в нашу душу, а мы и тогда ничего не замечаем.

16. Я уже говорила, что диавол действует тихо, как напильник, и надо услышать его как можно раньше. Скажу еще кое-что, чтобы вы лучше поняли. Например, он внушает одной из сестер такую тягу к покаянию, что она места себе не находит, если себя не мучает. Вроде бы это неплохо; но если настоятельница велела не истязать себя без разрешения, а диавол внушает сестре, что ради такого хорошего дела можно и не послушаться, и она тайно себя умерщвляет, то она утратит здоровье ивоспротивится уставу. Видите, до чего довело такое благо. Другой сестре он внушит сильное стремление к совершенству. Это очень хорошо, но может получиться так, что любой проступок сестер кажется ей страшным грехом и она за ними следит и жалуется настоятельнице, а иногда так ревнует об уставе, что не замечает собственных проступков. Сестры же не знают, что у нее в душе, а дела ее видят, и, может быть, не слишком хорошо принимают.

17. То, чего хочет здесь диавол, не так уже ничтожно: он охладил бы любовь между сестрами, а это большой вред. Поймите, доченьки, подлинное совершенство – любовь к Богу и к ближнему, и чем лучше мы исполняем эти заповеди, тем мы совершенней. Весь наш устав и все наши правила – только средства, чтобы исполнять их самым совершенным образом. Воздержимся же от неблагоразумного усердия, которое может принести немало вреда. Пусть каждая следит за собой.
Больше говорить не буду, я и так много об этом говорила в другом месте.

18. Взаимная любовь между нами так важна, что я хотела бы, чтобы вы никогда о ней не забывали. Если следить у других за мелочами, которые порою и не грехи, мы просто мало знаем и так их видим, если следить за ними, то душа может утратить покой и обеспокоить прочих; вот как дорого обходится такое совершенство. Дьявол может искушать так и настоятельницу, это еще опасней. Тут требуется много благоразумия, ибо, когда дело доходит до нарушения устава и правил, не следует это попускать, надо сказать ей самой, а если не исправится – духовному руководителю общины. Вот в чем любовь. Так же надо поступать и с сестрами, если вина большая; а все попускать, чтобы не впасть в искушение, – само по себе искусительно. Никак нельзя (чтобы дьявол не обманул нас) обсуждать все это друг с другом, ведь он может извлечь тут большую выгоду, внушить нам привычку к пересудам; говорите только с той, кого это касается. Здесь, слава Богу, этого нет, потому что мы молчальницы, но лучше нам быть настороже.

ВТОРАЯ ОБИТЕЛЬ

(тут одна-единственная глава)

В ней говорится о том, как важно претерпение, чтобы достигнуть последних обителей, и о том, как противится диявол, и о том, как важно с самого начала не сбиться с пути. Дается и очень хороший способ, проверенный на опыте.
Данте Габриэль Россетти "Beata Beatrix" 1863—1864

Данте Габриэль Россетти “Beata Beatrix” 1863—1864

1. Поговорим теперь о душах, которые входят во вторые обители и о том, что они в них делают. Я скажу об этом кратко, ибо уже говорила подробно в других местах, но не смогу избежать повторений, потому что не помню, что же я говорила. Если бы я смогла состряпать одно и то же по-разному, я знаю, вы бы не рассердились – ведь мы не устаем читать книги про это, сколько бы их ни было.

2. Речь идет о тех, кто уже начал молиться и понял, как им важно не застрять в первых обителях, но не всегда решаются их покинуть, ибо не избегают случаев, ведущих к греху, а это очень опасно. Однако большая милость и то, чтобы иногда имудалось спастись от ужей и ядовитых гадов, и понять, как хорошо от них избавиться.

В некотором роде им труднее, чем первым, хотя опасность и меньше, ибо они ее понимают и можно надеяться, что они пойдут дальше. Я сказала, что им труднее, ибо в первых обителях души как бы немые, которые ничего не слышат, и потому легче переносят немоту, чем те, которые слышат, но не могут говорить – этим было бы тяжелее. Но это не значит, что лучше ничего не слышать; ведь очень хорошо понимать, что тебе говорят. Итак, они слышат, как зовет их Господь, ибо приближаются к месту, где Он обитает, а Он добр, милосердие Его и благость велики, и даже если мы в суете, делах, усладах, обманах, даже если мы грешим и каемся (гады ядовиты, рядом с ними опасно, они так кишат, что не захочешь – споткнешься), даже при всем при этом Господь наш так ценит нашу любовь и желание быть с Ним, что то и дело зовет нас, чтобы мы подошли к Нему, и голос Его так прекрасен, что бедная душа изо всех сил стремится поскорее выполнить Его повеления. Вот почему, как я сказала, ей труднее, чем если б она ничего не слышала.

3. Не думайте, что эти крики и призывы – такие, как те, которые я опишу после. Это просто слова добрых людей, проповеди, хорошие книги и многое другое, о чем вы слышали, – через все это Бог призывает, – или болезни, испытания, или истины, которым Он учит нас, когда мы молимся, пусть и нерадиво, Бог все равно это ценит. А вы, сестры, не пренебрегайте этой, первой милостью и не скорбите, если не ответите сразу Господу, ибо Он умеет ждать много дней и лет, особенно если видит наше постоянство и добрую волю.

Постоянство нужно больше всего, ибо благодаря ему достигнешь многого. Но бесы борются страшно, самыми разными способами, и для души это намного тяжелее, чем в предыдущей обители. Там душа немая иглухая, ну – очень плохо слышит и меньше противится, как тот, кто не надеется победить. Здесь она лучше все понимает и больше может; а бьют ее и по ней стреляют так, что поневоле услышишь. Именно здесь являют ей бесы своих ужей, мирские утехи, и показывают, что те, кто доволен этим миром, едва ли не вечны; напоминают, как чтили ее в миру, сколько было друзей и родичей, как вредит здоровью покаяние (войдя в эту обитель, душа всегда стремится хоть к каким-то подвигам) и чинит сотни других препятствий.

4. О Господи, какую суматоху поднимают бесы в душе, как мучается она, бедная, не зная, идти ли ей вперед или вернуться в первую обитель! Разум, с другой стороны, подсказывает ей, что она заблуждается, полагая, будто все это – совсем не то, чем кажется. Вера учит ее, что она должна делать. Память показывает, чем кончаются такие вещи, напоминая, что те, кто ставил их во главу угла, все равно умерли, она сама это видела. Видела она и то, что многие умерли скоропостижно, и о них скоро забыли, других же, которых она знала во славе и почете, попирают, проходя по их надгробным плитам, и сама она много раз проходила над ними, и знала, что тело их кишит червями, и прочее в том же роде. Воля велит любить, видя столько благ и знаков любви Божией, ей хочется отплатить Ему хоть как-то, особенно же когда она помышляет о том, что Любящий ее поистине никогда не оставляет ее, Он всегда с нею, Он дает ей жизнь. Тут разум подсказывает ей, что она не найдет лучшего Друга, сколько бы лет ни прожила; что мир исполнен лжи, а услады, которые сулит ей диавол, – забот, мучений и противоречий. Еще разум говорит, что уже наверное она не найдет вне замка ни безопасности, ни покоя, и лучше ей не ходить по чужим домам, когда ее дом полон благ, если только она пожелает в нем остаться. Кто еще мог бы найти в своем доме все, что нужно, особенно когда там – Господь, который ставит ее владычицей надо всеми благами, если она не захочет погубить себя как блудный сын, который ел на чужбине вместе со свиньями?

Гюстав Доре. Иллюстрация к "Божественной комедии" Данте

Гюстав Доре. Иллюстрация к “Божественной комедии” Данте

5. Вот доводы для победы над бесами. Но, Господи и Боже мой, как портит все привязанность к суетным вещам, которые всех привлекают! Ибо вера так мертва, что мы предпочитаем то, что видим, тому, что она говорит нам, хотя мы видим только, как плохо тем, кто гонится за видимыми вещами. Но это дело ядовитых тварей, о которых мы толкуем: ужаленный ядовитой змеею весь отравлен и опухает; так и мы. Мы не бережемся – значит, надо много лечиться, чтобы выздороветь; спасибо еще Богу, если мы не умерли. Конечно, душа очень мучается, особенно если бес поймет, что нрав ее и обычай предрасполагают ее идти вперед; тогда весь ад ополчится, чтобы она вернулась и вышла из замка.

6. О Господи! Здесь нужна Твоя помощь, ибо без нее ничего не сделаешь. Ради благости Твоей не допусти эту душу впасть в обман и оставить начатое! Просвети ее, чтобы она узрела, что в этом – все ее благо и оставила дурное сообщество. Ведь великое благо быть с теми, кто так же мыслит, и вести дружбу не только с теми, которые в тех же покоях, что и она, но и с теми, которые, вроде бы, ближе к царскому чертогу. Это поможет ей, она войдет в общение с ними, и, может быть они проведут ее с собой. Пусть не дает она себя победить; ведь если бес увидит ее решимость — увидит, что она скорее отдаст жизнь и покой и все, что он ей предложит, чем вернется назад, он быстро от нее отстанет. Да будет она мужественной, а не такой как те, которые пили воду на коленях перед сражением (не помню уж, с кем), и пусть решит твердо, что будет бороться со всеми бесами и нет оружия лучшего, чем крест.

7. Хотя я это и говорила, это так важно, что скажу здесь снова: пусть забудет душа об утешениях и наградах, ибо недостойно начинать с этого, когда строишь такое большое и прекрасное здание. Если основание – на песке, все рухнет, никогда не избавимся мы от недовольства и искушений. Не в этих обителях падает манна небесная, те – дальше. Там все ублажает душу, ибо она хочет лишь того, что угодно Богу. Удивительно вот что: у нас тысяча недостатков и затруднений, добродетели наши еще ходить не умеют, они едва родились и дай-то Бог, чтобы они вообще были, а нам не стыдно искать утешения на молитве и сетовать на душевную сухость! Да не будет с вами этого, сестры! Возьмите крест, который Жених ваш нес на Себе, и поймите, вот ваше дело. Кто из вас может больше вытерпеть, пусть и терпит ради Него и обретет больше свободы. Если же Господь даст вам все остальное, то есть второстепенное, возблагодарите Его.

8. Вам покажется, что вы готовы к внешним испытаниям, если Бог дает вам внутренние утешения. Но Царь Небесный лучше знает, что полезнее, незачем советовать Ему, что нам давать, ибо Он вправе сказать, что мы «сами не знаем, чего просим». Не забудьте, это очень важно, что вступающий на путь молитвы должен стремиться лишь к труду, решимости и к тому, чтобы как можно лучше сообразовать свою волю с волей Божьей. Я повторю позже, а вы твердо верьте, что в этом – наивысшее совершенство, какого можно достигнуть на духовном пути: чем этого больше, тем больше ты получишь от Господа и дальше продвинешься. Не думайте, что здесь что-то недосказано и непонятно; все наше благо в этом. Если мы с самого начала пойдем не в ту сторону, а потом захотим, чтобы Господь делал по-нашему и вел нас, куда нам заблагорассудится, может ли здание быть прочным? Постараемся делать, что в наших силах и беречься от ядовитых гадов, потому что Бог часто попускает, чтобы нас преследовали и огорчали дурные мысли и душевная сухость, от которых нам никак не избавиться; иногда Он даже допускает, чтобы гады укусили нас, чтобы мы были впредь осторожнее и чтобы испытать, каемся ли мы, что Его оскорбили.

9. Поэтому не падайте духом, если иногда оступитесь, – все равно идите вперед, ибо даже из падения Господь извлечет добро, как торговец противоядиями, который выпивает яд, чтобы проверить их силу. Если мы никак не видим, какие мы жалкие создания и сколько зла мы причиняем себе непостоянством наших мыслей, достанет этой борьбы с бесами, чтобы мы снова сосредоточились. Бывает ли что хуже, чем не найти себя в своем собственном доме? Можем ли мы надеяться на отдых у чужих людей, если не находим его у себя? Душевные способности – истинные, верные друзья и родичи, с которыми нам вместе жить, хотим мы или не хотим. Порою кажется, что они идут против нас, как бы мстя нам за то, что против них шли наши пороки. «Мир, мир», говорил Господь, много раз повторял Своим апостолам. Поверьте, если у нас не будет мира и мы не будем искать его в своем доме, мы не найдем его у чужих. Кончайте же борьбу! Кровью, пролитой за нас, я молю тех, кто еще не вошел в чертог души, и тех, кто уже вошел, не возвращаться из-за этих препятствий. Смотрите, упасть в другой раз хуже, чем упасть однажды. Ты думаешь, что гибнешь, так положись не на себя, а на милосердие Божье, и увидишь, что Господь поведет тебя из одних покоев в другие и введет туда, где гады не смогут ни тронуть тебя, ни досадить. Он свяжет их всех и посмеется над ними, а душа будет наслаждаться благами, превосходящими все ее ожидания, и, заметьте, в этой жизни.

10. Я уже писала в начале о том, как вам быть во время смущения, причиняемого здесь бесом, и о том, что сосредоточенности в молитве нельзя достигнуть силой, тут нужна постепенность, и потому не буду больше говорить об этом, а скажу, что, по-моему, очень важно советоваться с опытными людьми, иначе вам покажется, будто то, что нужно делать, может сильно повредить вам. Только не оставляйте дела, а Господь все повернет к нашему благу, даже если мы не найдем никого, кто бы наставлял нас. Против этого зла нет лекарства, если не начнешь все сызнова, а теряешь день ото дня понемногу душу. Дай то Бог, чтобы мы это поняли.

11. Кто-то может подумать, что если так дурно вернуться вспять, лучше бы не начинать совсем, а оставаться вне замка. Я уже сказала вам вначале и Сам Господь говорит, что тот, кто любит опасность, впадет в нее, и что дверь, ведущая в замок, – это молитва. Глупо и нелепо думать, что ты войдешь на небо, если прежде не вошел в свою душу, не познал себя и не понял, как мы ничтожны и как обязаны Богу, и не просил его многажды о милости. Сам Господь говорит: «никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (не помню, так ли точно Он сказал; кажется – так). И вот еще: «кто видит Меня, видит и Отца Моего». Если мы никогда не будем глядеть на Него и думать о том, чем мы Ему обязаны, и о том, что Он за нас умер, просто не знаю уж, как мы Его познаем и Ему послужим делами, ибо какую цену может иметь вера без дел и без участия в заслугах блага нашего, Христа? Кто побудит нас любить Господа?

Молите, чтобы Он показал нам, что мы Ему дорого стоим и что слуга не выше Господина Своего, и что мы должны трудиться, чтобы войти в Его славу, – а для этого надо молиться, дабы не впадать в постоянные искушения.

ОБИТЕЛЬ ТРЕТЬЯ 

(в ней две главы)  ГЛАВА I

где говорится о том, что мы — в неуверенности, пока мы в изгнании, какой бы высоты ни достигнули, и о том, что нужно в страхе ходить перед Богом. Здесь есть несколько полезных советов.
Гюстав Доре. Рай.

Гюстав Доре. Рай.

1. Тех, кто милостью Божией и своим постоянством победил в сражениях с дьяволом и вошел в третью обитель, мы можем только сказать: «Блажен муж, боящийся Господа». По моей неразумности, Всевышний оказал мне великую милость, ибо он дал мне понять, что значит этот стих, именно сейчас, в этом месте. Конечно, справедливо назвать его «блаженным», ибо он, насколько мы можем понять, на пути в спасению, если только с него не свернет. Вот смотрите, сестры, как важно выстоять в сражениях; потом Господь, я уверена, оградит совесть от мучений, а это – немалое благо. Нет, я плохо сказала, ведь в этой жизни ни в чем нельзя быть уверенным; так что вы всегда понимайте, что я говорю: «если не свернете с начатого пути».

2. Жить в этой жизни очень трудно, ведь тут так, словно враг на пороге, нельзя ни спать, ни есть без оружия, и все боишься, как бы кто не ворвался в крепость с какой-нибудь стороны. О Господи и все мое благо! Как же Ты хочешь, чтобы мы любили такую жалкую жизнь? Как можно было бы не просить, чтобы Ты взял нас отсюда, если бы не надежда пожертвовать жизнью ради Тебя или отдать ее Тебе на служение, а тем паче – понять, что такова Твоя воля? Если же она такова, о Господи, да умрем мы с Тобой, как сказал апостол Фома, ибо жить без Тебя и постоянно бояться, что потеряешь Тебя навеки – все равно что много раз умирать. Вот я и говорю вам, доченьки, что мы должны просить такого блаженства, чтобы мы были в безопасности, вместе с блаженными. Живя в таком страхе, какая радость у того, чья единственная радость – радовать Бога? Смотрите, этот страх, и даже больший, был у некоторых святых, которые впадали в тяжкие грехи; разве это нас не убеждает, что Бог подаст нам руку, поможет и покаяться, как они, и пребывать с ними?

3. Поистине, доченьки, я так боюсь, когда все это пишу, что прямо и не знаю, как пишу и как еще живу, только все вспомню, а бывает это очень часто. Молитесь, доченьки, чтобы Господь всегда был со мной, иначе в чем я буду уверена, если так плохо жила? И вы не горюйте, что это так, -много раз я видела, что вы горюете, а все от того, что вы хотите, чтобы я была очень святой, и вы правы, я сама бы этого хотела. Но что мне делать, если я утратила святость по своей вине! На Бога я не сетую. Он ничуть не лишил меня помощи, ее было достаточно, чтобы исполнилось ваше желание, так что я не могу говорить об этом без слез, и совсем не смущаюсь, что я пишу для тех, которые могли бы наставить меня. Трудно мне было принять это послушание! Да будет угодно Богу, раз я уж это делаю ради Него, чтобы труд мой принес вам пользу и вы умолили Его простить меня несчастную, безрассудную. Господь хорошо знает, что я могу уповать только на Его милосердие, ибо не могу стать иной, чем была, и мне остается только одно: полагаться на Его благость, на заслуги Его Сына и на Деву Марию, Матерь Божию, Чье одеяние я недостойно ношу; а вы, благодарите Бога, что вы и впрямь Ее дочери, и с такой хорошей Матерью вам незачем обижаться, что я такая жалкая. Подражайте Ей и размышляйте о том, как велика наша Владычица и как отрадно быть под Ее защитой, ибо даже моих грехов и того, какова я, не хватило, чтобы хоть как-то уменьшить славу нашего святого ордена.

4. Только предупрежу вас: хоть вы и в этом ордене и у вас такая Мать, не считайте, что вы в безопасности. Давид был очень святым, а смотрите, каким стал Соломон. Не полагайтесь ни на затвор, ни на дела покаяния, ни на постоянные беседы о Боге, ни на пребывание в молитве, ни на удаление от мирской суеты, ни на то, что вам мнится, будто вы ее презираете. Все это хорошо, но этого мало (как я уже говорила вам), чтобы избавиться от всякого страха. Храните в памяти и постоянно повторяйте стих: «Блажен муж, боящийся Господа»!

5. Я очень отвлеклась и не помню, о чем говорила, а когда вспоминаю о себе, у меня крылья опускаются и я не могу сказать ничего хорошего, вот и не хочу больше говорить. Итак, возвратимся к тому, что я говорила о душах, которые вошли в третью обитель. Господь оказал им великую милость, помог им пройти начальные трудности. Наверное, таких душ немало; по милости Господней они очень хотят не оскорблять Господа, избегают даже мелких грехов, любят покаяние, проводят часы в размышлении, употребляют время с пользой, творят милосердие на благо ближних, скромны в разговорах и одежде, хорошо управляют домом, если он у них есть. Поневоле позавидуешь им – так и кажется, что ничто не помешает дойти до сокровенной обители, и Господь не откажет им, если они туда стремятся, ибо расположение их – как раз такое, чтобы Он оказал им всякую милость.

Гюстав Доре. Иисус.

Гюстав Доре. Иисус.

6. О Иисусе! Кто скажет, что не желает такого блага, особенно если он уже миновал самое трудное? Наверное, никто. Мы все говорим, что хотим его обрести, но, чтобы Господь совсем овладел душою, одних слов недостаточно, как было с юношей, которого Господь спросил, хочет ли он стать совершенным. С тех пор как я начала говорить об этих обителях, я все время его вижу, ибо мы именно такие и потому, обычно, ничего не чувствуем на молитве, хотя бывают и другие причины. Я говорю не о тех нестерпимых душевных муках, которые терпят безвинно многие добрые души, пока Господь не избавит их, и с большим прибытком, и не о тех, кто страдает меланхолией или другими болезнями; в конце концов, никогда не надо пересуживать суды Божьи. Я имела в виду самое простое, самое частое: такие души видят, что ни за что не согрешат по своей воле даже в самом малом; что и время свое и добро употребляют на благо ближним – и не могут вытерпеть, что перед ними закрыта дверь, ведущая в покой Царя, чьими слугами они себя справедливо считают. Однако и земной царь, у которого много слуг, пускает не всех в свои покои. Входите, входите, доченьки, внутрь себя; не останавливайтесь на| том немногом, что сделали, ибо вы, христианки, должны сделать все это и гораздо больше, и с вас хватит, что вы служите Богу. Не стремитесь получить столько, чтобы остаться ни с чем Посмотрите на святых, вошедших в царский покой, и увидите разницу между ними и нами. Не просите того, чего не заслужили, и не думайте, что мы, оскорблявшие Бога, достойны того, что и они.

7. О, смирение, смирение! Не знаю, в какой уж соблазн я впала, что все думаю: вот люди столько возятся со своим нечувствием, а это ведь, хоть немного, и от того, что нету смирения. Здесь я говорю не о тех великих внутренних муках, о которых я говорила, – там много больше, чем недостаток умиления. Испытаем сами себя, сестрицы, или пусть Господь нас испытывает. Он-то это умеет, хотя мы Сами зачастую не хотим этого понять. Вернемся же к благоразумным душам и посмотрим, что они делают для Бога и увидим, как несправедливо сетовать на Него. Он говорит нам, что нужно, чтобы стать совершенным, а мы поворачиваемся к Нему спиной и отходим с печалью, как Евангельский юноша; что же Ему делать, по-вашему, если Он воздает по любви к Нему? Любовь эту, доченьки, не воображение рождает, а доказывают дела. Впрочем, не подумайте, что Богу не нужны наши дела – Он ищет в нас благого намерения.

8. Может показаться, что мы сделали все, облачившись по своей воле в монашескую одежду и отказавшись ради Бога от мирской суеты и нашего имения, хоть бы оно было не больше, чем невод апостола Петра – ведь тому, кто отдает все, и это покажется многим. Это хорошее расположение, если душа ему не изменит и не вернется к гадам из первых комнат, ну пусть – не хочет вернуться; если она упорствует в отрешенности от всего, она, конечно, достигнет своей цели. Однако напомню вам, что есть и условие: надо считать себя нерадивым слугой, как сказал нам апостол Павел или Сам Христос, и верить, что Господь никак не обязан оказывать нам милости, скорее наоборот – Чем больше кто получил от Него, тем больше Ему задолжал. Что можем мы сделать для такого щедрого Бога, Который и умер за нас, и сотворил нас, и хранит? Как не счесть себя счастливыми, если можешь отдать хоть малость за все, чем мы Ему обязаны, и за все, чем Он послужил нам (пишу это слово неохотно, но так уж оно есть, Он ведь ничего другого не делал, пока жил в этом мире); а мы все просим у Него новых милостей и утешений!

9. Подумайте хорошенько о том, что я сейчас говорила, хотя и бестолково, а ведь иначе не умею. Господь даст вам разумение, чтобы вы через бесчувствие на молитве обрели смирение, а не тревогу, которой добивается бес. Не сомневайтесь, если есть истинное смирение, Господь, быть может, не пошлет особых даров, но даст мир и послушание, которые дадут больше радости, чем дают иным особые дары. Часто – вы сами об этом читали – Бог посылает их самым слабым, и я думаю, они их не променяют на крепость тех, кто пребывает в бесчувствии. Мы больше любим ра-дость, чем крест. Испытай же нас, Господи, Тебе ведь ведома вся правда, и дай нам познать самих себя.

ГЛАВА II

в ней говорится о том же и о сухости на молитве и о том, что, по ее мнению, тут может случиться, и о том, как надо себя испытывать, и как испытывает Господь тех, кто находится в этих обителях.

26871. Я знала людей, даже немало людей, достигших такого состояния, которые, насколько дано нам судить, много лет жили в праведности, в ладу душой и телом, и уже достигли если не господства над миром, то хотя бы совершенного в нем разочарования, но тут Господь испытывал их какой-нибудь малостью, и они так метались, так томились, что я приходила в недоумение и очень боялась за них. Советы ничего не дадут им, они ведь долго толковали о добродетели и потому им кажется, что это они должны учить других и что у них-то есть причины для страданий.

2. Так я не нашла никакого средства и не знаю, как утешить таких людей, разве что очень сочувствовать их горестям (их и впрямь жалко) и с ними не спорить, ибо все укрепляет их в мысли, что страдают они ради Бога, и потому они никак не поймут, что дело тут в несовершенстве. Вот еще одно обольщение для людей, ушедших так далеко на пути добродетели; не надо удивляться, что они страдают, хотя, по-моему, надо пройти побыстрей такие нестроения. Очень часто Бог хочет, чтобы Его избранники сознали свою немощь, и Он оставляет их немного без Своей помощи – не больше, чем нужно для того, чтобы они поскорее себя узнали. Вскоре они понимают, что это – испытание, ибо хорошо видят, чего им недоставало, а иногда они скорее страдают от того, что еще чувствительны к земным неудачам, даже самым малым, чем от самой причины огорчения. Это, по-моему, великая милость Божья, ибо ошибка много дает смирению.

3. С теми же, о ком я говорю, все иначе: они считают святыми свои страдания и хотят, чтобы и другие так думали. Расскажу один такой случай, чтобы мы поняли друг друга и испытывали самих себя прежде, чем Господь испытает нас, ведь очень полезно приготовиться заранее, чтобы познать себя.

4. Богатый человек без детей и наследников потерял часть имения, но у него осталось достаточно для себя и для хозяйства – даже больше, чем надо. Если он потеряет покой, словно у него нет хлеба, как попросит его Господь, чтобы он оставил все и последовал за Ним? Здесь Он скажет, что страдает, ибо не сможет помогать бедным. Мне кажется, что Господу важнее наша покорность Его воле и мир душевный, чем такое милосердие. Если человек не помогает ближним, потому что Господь его не сподобил, -ну и Бог с ним; только бы он понял, что ему не достает свободы духа, и Господь ее даст, ибо он о ней попросит.

У другого человека очень много всего, просто столы ломятся, но ему предложили приобрести еще что-то. Возьмет он, если дают – ну и хорошо, только бы потом не хотел все больше и больше. Иначе при самых лучших намерениях (а они хорошие – это ведь, как я сказала, люди молитвенные и добродетельные) ему не подняться до обителей, которые близко от обители Самого Царя. это ведь, как я сказала, люди молитвенные и добродетельные) ему не подняться до обителей, которые близко от обители Самого Царя.

5. То же самое бывает, когда им окажут хоть небольшое пренебрежение или заденут их честь. Бог дает им благодать перенести это терпеливо, Он любит поддерживать добродетель на людях, чтобы она не пострадала, а они ведь и служили Ему, а Он, Благо наше – благ; и все-таки они беспокоятся, что их мало ценят, и это не проходит скоро. Господи, да они ли столько думали о страстях Христовых, о пользе страданий и о том, как они хотят пострадать? Они желали, чтобы все брали с них пример и дай то Бог им не свалить свою вину на других, а себе ее вменить в заслугу!

6. Вы подумаете, сестрицы, что это все некстати, и к вам не относится, тут ничего такого не бывает, у нас ведь нет ничего, мы ничего не хотим, ни о чем не печемся, и никто не оскорбляет нас. Поэтому примеры неуместны; а указывать на это нехорошо и незачем; но из них можно вывести много такого, что имеет отношение и к нам. Вы поймете, от всего ли вы отказались, ибо вам представляются случаи, хотя и другие, испытать себя и понять, победили ли вы свои страсти. Поверьте мне, дело не в том, носим ли мы монашескую рясу или нет, а в том, стараемся ли мы упражняться в добродетели и покорны ли мы во всем воле Божьей, согласна ли с ней наша жизнь и не хотим ли мы, чтобы исполнялась наша воля, а не Божья. Если мы еще не дошли до этого, будем помнить, как я уже говорила, что смирение-елей для наших ран. Если оно поистине есть, врач наш, Господь, придет, иногда – нескоро, и нас вылечит.

7. Дела покаяния у таких душ так же налажены, как и вся их жизнь. Они очень хотят послужить нашему Господу и ничего плохого в этом нет, но соблюдают большую рассудительность, чтобы не повредить своему здоровью. Не бойтесь, что они уморят себя, у них достаточно благоразумия а любви не хватает, чтобы победить рассудок. Я желала бы, чтобы она была у нас, – и мы служили Богу иначе, шли вперед быстрее, а то мы никогда не дойдем до конца пути. Поскольку, на наш взгляд, мы идем и устаем (это ведь путь нелегкий), хорошо, если мы не заблудимся. Не кажется ли вам, сестрицы, что если из одной страны в другую можно пройти дней за восемь, разумно ли потратить на это целый год из-за снега, и ветра, и дождя, и плохих дорог? Не лучше ли пройти этот путь сразу, несмотря ни на что, даже на ядовитых гадов? О, сколько добрых советов могла бы я дать вам! И дай то Бог, чтобы я сама ушла дальше; мне часто кажется, что этого нет.

8. Поскольку мы идем вперед так осторожно, все тяготит нас, мы всего боимся, и не смеем продвинуться дальше, словно мы достигнем последних обителей, а идти будет кто-то иной. Это невозможно, так что, сестрицы, постараемся уж из любви к Господу, предадим Ему нашу рассудительность и наши страхи, забудем нашу врожденную немощь, которая может принести много хлопот. О плоти нашей пусть пекутся настоятели, это их дело, а наше – побыстрее идти, чтобы узреть Господа. Тут у нас мало, а то и совсем нет утешений, но забота о здоровье может прельстить нас, хотя от тревог, оно лучше не станет, это уж я хорошо знаю. Еще я знаю, что дело не в том, печемся ли мы о плоти, это значит меньше всего, главное – идти с большим смирением. Надеюсь, вы поняли, что именно его недостаток мешает нам продвинуться вперед. Будем же думать, что мы прошли очень мало, и отстаем от наших сестер, а также будем не только желать, но и добиваться, чтобы нас считали самыми недостойными из всех.

9. Тогда духовное наше состояние будет просто прекрасным; иначе же мы останемся на одном месте, страдая и горюя. Ведь мы не отверглись себя, значит – путь очень труден и тяжек, мы несем мирское бремя бед, от которого свободны достигающие других обителей. Там Господь не преминет вознаградить по правде, да и по милости, ибо Он всегда дает нам не по нашим заслугам, а гораздо больше, и утешения Его несравненно лучше, чем в мире со всеми его усладами. Не думаю, чтобы Он часто давал «услады»; Он ведь просто показывает нам, что в других обителях, дабы мы пожелали войти в них.

Гюстав Доре. Иллюстрация к "Божественной комедии".

Гюстав Доре. Иллюстрация к “Божественной комедии”.

10. Вам может показаться, что «услады» и «утешения» – это одно и то же, и тогда зачем я их различаю? По-моему, разница есть, и очень большая, хотя я могу и ошибиться. Что я об этом думаю, я скажу вам после, в четвертой обители, которая следует за этой, ибо там мне придется говорить об усладах и радостях, которые Господь дает здесь, это будет уместнее. Вроде бы это бесполезно, но может кому-нибудь пригодиться, ибо, различая их, вы постараетесь достичь лучшего, а кроме того, это очень утешит тех, кого Бог довел дотуда, и смутит тех, кому кажется, что они всего достигли, если же они смиренны, подвигнет на благодарение Богу. При недостатке же смирения они огорчатся без всякого повода, ибо совершенство не в утешениях, а в силе любви, а воздаяние – тому, кто лучше трудится в духе правды и истины.

11. Вы спросите, стоит ли рассуждать об этих духовных усладах и объяснять, какие они, если все это правда (а так оно и есть)? Сама не знаю; спросите лучше того, кто велел мне писать, потому что я должна не спорить со старшими, а слушаться их. Одно могу сказать точно: когда у меня этого не было, и я ничего не знала по опыту, и не надеялась даже узнать в этой жизни (и была права, ибо хватит с меня узнать или предположить, что я хоть чем-то угодила Богу), так вот, когда я читала о благодатных милостях и утешениях, которые Господь посылает Своим слугам, я очень радовалась и это побуждало меня горячо прославлять Его. Если я, недостойная, так делала, как же восславят Его добрые и смиренные души! А если хоть одна восхвалит Его, это, мне кажется, сказать стоит, как и для того, чтобы мы поняли, какую радость мы теряем по нашей вине. Если эти утешения – от Бога, они несут с собою любовь и силу, а те, помогут душе легче продвигаться вперед и возрастать в подвигах и добродетелях. Не думайте, совсем немало, чтобы мы делали, что в наших силах, ибо Господь справедлив, и если мы сделали все, Он даст нам другим путем то, что отнял на этом, ибо пути Его непостижимы, но, без всякого сомнения, Он сделает именно то, что нам подобает.

12. По-моему, тем из нас, которые, по милости Божьей, находятся на этой ступени, было бы очень полезно стремиться к полному послушанию (как я уже говорила, это милость, потому что они могут подняться выше). Даже если они не монашеского звания, было бы очень хорошо, если они, как многие люди, посоветуются с кем-нибудь, чтобы не поступать ни в чем по собственной воле, ибо именно так;мы обычно себе вредим, и притом искали не такого советника, который им по духу, то бишь слишком боязлив, а просили совета у тех, кто отрешился от всего мирского, ибо, зная подобных людей, лучше познаешь себя и поймешь, что казавшееся нам невозможным на самом деле возможно и даже легко. Пример ободряет и, видя, как летают другие, мы летим, подобно птенцам, которых обучают родители; они подражают им понемногу, прежде чем отважиться на большие полеты. Это очень полезно, я-то знаю. Как бы твердо ни решил человек не оскорблять Бога, будет совсем хорошо, если он избегает таких случаев. Ведь он еще близко к первой обители и может с легкостью в нее вернуться, Крепость их не стоит на твердой земле, как у тех, кто уже закален в страданиях и знает, что не надо бояться морских бурь и желать мирских наслаждений. Вполне возможно, что им не устоять под напором искушений – ведь бес, нам на беду, умеет строить козни – и, ревностно стремясь исправить чужие грехи, они вернутся назад.

13. Давайте же смотреть на свои грехи, и забудем о чужих, ибо такие осмотрительные люди всего пугаются, тогда как может случиться, что тот, кто испугал нас, способен научить самому главному. Можем мы и превзойти их поведением и манерами, и это хорошо, но не важнее всего. Незачем желать, чтобы все шли нашим путем или наставлять других в духовном делании, не зная толком, что это такое. Мы хотим облагодетельствовать других, и это от Бога, но можем наделать множество ошибок. Поэтому лучше всего придерживаться правила нашего Устава: «стараться жить в молчании и надежде», а Господь Сам позаботится об этих душах. Если мы прилежно молимся о них, мы принесем им достаточно пользы по милости Божьей, да будет Он благословен во веки веков.

Глава третья

(говорит о том же и, описывая как Бог, когда Ему угодно, говорит с душой, указывает, как ей вести себя, не руководствуясь своим мнением. Отмечает она и несколько признаков, по которым можно узнать, когда это обман и когда нет. Эта глава очень полезна.)

Данте Габриэль Россетти.

Данте Габриэль Россетти.

Бог говорит с душей на разные лады. Иногда это как бы происходит извне, иногда – из самой глубины души, иногда – самой ее высоты, иногда же настолько извне, что слова можно услышать, словно их ясно произнес чей-то голос.

Такие слова, самого разного рода, могут быть от Бога, могут быть от беса, а могут быть и от воображения. Укажу, если смогу, с Божьей помощью, как отличить подлинное от ложного, как распознать опасность. Ведь многие, знающие молитвенную жизнь, и впрямь слышат эти слова, и я бы хотела, сестрицы, чтобы вы не думали, что ошиблись, если поверили им или не поверили себе, когда слышали – будь то утешение или предостережение – и решили, что вам примерещилось; все это не так важно. От одного я предостерегаю: даже если это от Бога, не думайте, что поэтому вы лучше других, ведь Спаситель, как мы знаем, много раз обращался к фарисеям. Главное – извлекать добро из этих слов; все же, что не согласно со Священным Писанием, – отвергайте, точно вы услышали это от самого дьявола. Даже когда такие слова – от воображения, их нужно отвергнуть как искушения против веры и всегда противиться им, чтобы не было каких последствий, и они забудутся сами по себе, ибо силы в них мало.

Вернемся к тому, о чем говорили сначала: приходят эти слова изнутри, сверху или извне – мы не можем решать, от Бога они или нет. Самые верные признаки, которыми можно тут руководиться, по-моему, вот такие: первый – это сила и власть, что они несут собою, то есть, сказано тебе – и делаешь. Объясню лучше: душа в смятении и горе, как описано выше, в помрачении и безутешности. А услышит «не печалься», и слова этого достаточно, чтобы мир сошел на нее, утешил, озарил, освободил от скорби, такой глубокой, что ей казалось, что весь свет и все ученые богословы, какие только есть, не убедили бы ее ободриться, ничего бы не добились, несмотря на все старания. Другая душа горюет и боится, ибо и духовник, и другие сказали, что ее прельстил бес. А услышит: «Это Я, не бойся» – и все меняется. Она исполнится великим утешением, и ей уже кажется, что никто не разубедит ее.

Второй признак – великий покой в душе, и благоговейная, мирная собранность мыслей, и готовность славить Бога. О, Господи! Если слово, переданное Тобой одному из Твоих посланников (говорят, по крайней мере, в этой обители, слова произносит не Сам Господь, а какой-нибудь Его ангел), так сильно, какую же силу Ты дашь душе, если Ты соединен с ней любовью, а она с Тобою?

Третий признак – слова остаются в памяти очень долго, а то и всегда. Так не случается, если что услышишь от других людей, даже очень стоящи и ученых, – то, что они скажут, не запечатлевается в памяти, а когда они пророчествуют о будущем, ты не уверен, что это исполниться, как бывает от слов свыше. Правда, если чему вроде трудно исполниться, поневоле в этом усомнишься, но в самой душе есть непоколебимая уверенность, хотя все как будто бы против того, что душа услышала. Проходят годы, а душа все думает, что Бог найдет какой-нибудь способ, неведомый людям, и, в конце концов, все исполнится; так и бывает. (…) В душе – сама не знаю, где – остается живая искра, и душа верит, что все сбудется, хотя все надежды и рухнули, а эта искра не гаснет, даже против желания самой души. И, в конце концов, как я уже говорила, слово Господне сбывается, и душа так радуется, так веселиться, что только и хочет славить Господа, гораздо больше – за то, что сказанное сбылось, чем из-за самого дела, даже если оно для нее очень важно.

Гюстав Доре. Иллюстрация к "Божественной комедии".

Гюстав Доре. Иллюстрация к “Божественной комедии”.

Когда слова – от воображения, то нет никакого из этих признаков: ни уверенности, ни мира, ни духовного утешения.

Беса надо опасаться больше. Если есть все указанные признаки, можно верить, что наитие – от Бога, но когда дело идет о важных решениях или о каких-нибудь людях, нельзя ни делать ничего, ни решать, без совета праведного, осмотрительного и ученого духовника, сколь ко бы ты не слышал, и как бы ни верил, что это – от Бога. Такова Его воля в этих случая, ибо Он сказал, что священник говорит от имени Его, а Священное Писание истинно, сомневаться в нем нельзя.

… Есть и еще способ, которым Бог говорит душе, и я считаю, что он уж точно подлинный, то есть не допускает сомнения. Это – умное видение, о котором речь пойдет позже. Оно проистекает в такой глубине души, духовный слух так ясно слышит слова, произносимые Господом, и так в тайне, что и восприятие, и действие, производимое видением, сообщают уверенность, что это не от беса. Видение это слишком действенно, чтобы в нем можно было усомниться; по крайней мере, можно верить, что оно не от воображения, и при благоразумии, быть спокойным вот по каким причинам: во-первых, слова очень четки, они столь ясны, что заметишь, если не достанет одного слога, даже если это было целое изречение. Все же порожденное воображением – не так ясно, слова не так отчетливы, словно их слышишь в полусне.

Вторая причина: часто душа ранее и не думала о том, что ей дано услышать, то есть слова приходят внезапно, и даже когда она беседует с другими. Порой они отвечают на промелькнувшую мысль, или на предыдущее размышление; но чаще относятся к вещам, не доходившим до сознания, или к тому, что будет или может быть. Поэтому здесь нет ни воображения, ни обмана, ведь душа никогда не желала и не знала того, что она услышала.

Третья причина: подлинное внушение, отдельными словами душа слышит, а слова, порожденные воображением, словно бы мало-помалу составляет сама, согласно тому, что она хочет услышать.

Четвертая причина: слова здесь сильно отличаются от обиходной речи, ибо одно слово выражает многое – то, что наш разум не смог бы составить с такой быстротой.

Пятая причина: одновременно со словами нам нередко удается понять гораздо больше того, что они значат, но я не смогу объяснить, как именно. (…) это превосходно и побуждает славить Бога. Случалось, что такие духовные наития повергали некоторых в большие сомнения, особенно же одну особу, но, наверное, – и других. Особа эта долго не могла успокоиться, хотя явления, посылаемые ей часто от Господа, были подвергнуты многим испытаниям. Сначала она больше всего опасалась, что это – от воображения. Легче понять, откуда все это, когда это от беса, хотя козни его столь многообразны, что он способен проявляться под видом ангела света; мне кажется, от может подделывать только четкость в словах, что убеждает нас, ибо так бывает, когда слова исходят от Духа Истины, но он не может подделывать действия, о которых я говорила, и в душе остается не мир и свет, а беспокойство и тревога. Он причинит лишь незначительный вред, а то и никакого, если душа смиренна и делает, что я казала, то есть воздерживается от действий, к которым эти внушения побуждают.

Когда душа получает дары и милости от Господа, ей надлежит обращать особое внимание на то, считает ли она себя лучше других или же от возвышенности услышанных ею утешений еще сильнее осознает свое недостоинство. Если не осознала, надо полагать, что дух этот – не от Бога. Когда милость исходит от Духа Истины, она больше смиряется, больше помнит о своих грехах и забывает о выгоде и пользе, а все ее стремления и вся память ищут лишь славы Божьей.

Тем, кого Бог не ведет таким путем, покажется, что, быть может, душе лучше не слушать таких слов и, когда они звучат в ее глубине, отвлекаться, сколько может, а не обращать на них внимание. Тут отвечу, что это не возможно – я не о тех словах, что от воображения, ибо не желая их и не обращая на них внимания, душа спасается. А вот если слова идут от Бога, это средство не годится, ибо Дух остановит все остальные мысли, сосредотачивая внимание на том, что Он говорит. Мне кажется, да так оно и есть, – что с хорошим слухом легче не слышать, если кто кричит, чем не слышать здесь, так как там можно не обращать внимания или занять мысли чем-то другим, а тут это никак не возможно. Ведь душе не заткнуть уши, и не станет она думать ни о чем, кроме того, что ей говорят. (…) Итак, не слышать нельзя.

Пускай же Господь дарует нам благодать, чтобы мы стремились лишь угодить Ему и отречься от себя, как я уже говорила. Аминь. И да будет Его воля, чтобы я растолковала вам, что хотела, и чтобы это принесло хоть какую-то пользу тому, кто будет одарен этими духовными милостями.

Из Автобиографии св. Терезы Авильской

Святая Тереза описывает нам ад, который ей дано было увидеть в ниспосланном ей Богом видении. Вот подлинный текст этого описания, одного из самых замечательных мест из всего, ею написанного, и одного из самых ярких и сильных из всего, что есть на эту тему у кого-либо из церковных писателей.

Ян ван Эйк (1425-30). Ад.

Ян ван Эйк (1425-30). Ад.

Приступив однажды к молитве, мне вдруг показалось, что я нахожусь в аду, не имея при этом ни малейшего представления о том, как я могла там очутиться. Я по­няла только, что Господу было угодно показать мне место, которого я заслуживала своими грехами. Это видение не было продолжи­тельным, но даже если я проживу еще долгие годы, не думаю, что я смогу о нем забыть.

Вход туда напоминал длинный и узкий тупик или очень узкое, очень тес­ное и очень темное отверстие печи. Пол был залит жидкой грязью, стоял не­выносимый смрад и повсюду кишели ядовитые пресмыкающиеся. В самом конце тупика, в сте­не, было углубление в виде ниши, в которую вдруг я ока­залась втиснутой. Мне было очень тесно там, и хотя все, о чем я перед этим рассказала, было намного ужаснее, чем я способна передать, оно могло бы показаться даже приятным в сравнении с тем, что я испытала, оказавшись в этом углублении.

Эта пытка была столь чудовищна, что все, что можно было бы о ней ска­зать, не передаст и малой ее доли. Я почувствовала вдруг, что душу мою гложет огонь столь страшный, что для меня было бы невозможно описать его таким, каким он был, поскольку и для меня самой это было непостижи­мо. Мне пришлось испытать боли самые непереносимые, какие только, по мнению вра­чей, бывают в этой жизни. Но что эти боли по сравнению с тем, что я почув­ствовала, с ужасом узнав, что им не будет конца! Но и этого еще мало в сравнении с той агонией, в какой находится душа, когда ей кажется, будто ее пытаются раздавить, от чего ее скорбь и отчаяние дохо­дят до такого преде­ла, что мне бы невозможно было это описать. Мало сказать, что ей кажется, будто ее непрестанно раздирают: ибо это действует внешняя во отно­шению к ней сила, которая разрывает ее на части; но внутренние огонь и безысход­ность, их предельную ужасную муку — мне и вовсе не хватает слов, чтобы их выра­зить. Я не знала, что мне их причиняет, но я чувствовала себя как бы разрубленной на тысячи кусков и горящей, и эти внутренние муки казались мне страшнее всех казней и скорбей.

В этом ужасном месте нет никакой надежды получить хоть немного об­легчения, и трудно представить себе более тесного места, ибо там невоз­можно ни сесть, ни лечь. Я была словно втиснута в отверстие стены: и эти страшные стены, вопреки законам природы, сжимали и раздавливали все, что в себе заключали. Это была лишь кромешная тьма, без малейшего про­света, и я не могу понять, каким образом там, хоть там и не было никакого света, можно было видеть все, что только есть самого мучительного для зрения.

Господь Бог не пожелал тогда, чтобы я испытала все ужасы преиспод­ней, но в дальнейшем, в других видениях, Он показал мне еще более ужас­ные казни за не­которые грехи. Однако, поскольку я сама не испытывала всех тех мук, они ужасну­ли меня меньше, чем те, о которых я рассказала и которые Всевышний дал мне ис­пытать в духе так же истинно и реально, как если бы их испытало мое тело. Я не могла никак понять, каким образом это происходило, но я хорошо понимала, какая это великая благодать, что Бог пожелал дать мне таким образом увидеть, из какой бездны извлекло меня Его бесконечное милосердие, ибо все, что я когда-либо чи­тала или слыша­ла, или представляла себе о различных муках осужденных, не меньше отли­чается от истины, чем тень от реальности, и гореть в этом мире — ни­что в сравнении с огнем мира иного.

И хотя прошло уже примерно шесть лет с тех пор, как произошло то, о чем я рассказала, теперь, когда я пишу эти строки, я чувствую, что моя кровь все еще леденеет в жилах от ужаса. После того, что мне дано было увидеть, теперь все страдания, переносимые нами при жизни, кажутся таки­ми ничтожными, что мне представляются необоснованными хотя бы малей­шие жалобы или упреки. И нет здесь никакой самой острой боли, которую мне не казалось бы легко перенести в сравнении с тем, что я испытала там в течение всего лишь одного мгновения. И я не перестаю удивляться тому, что читая прежде столько книг, говорящих о муках ада, я не слишком им ужасалась, представляя их себе вовсе не такими, каковы они в действитель­ности. Из-за этого я испытываю невероятные муки, глядя на стольких лю­теран, которых та­инство крещения сделало членами Церкви, но которые, тем не менее, гиб­нут от грехов; я испытываю столь сильное желание их спасти, что имей я множество жизней, я бы охотно пожертвовала всеми ими, чтобы спасти хотя бы одного от стольких ужасных пыток. И если мы не можем смотреть на страдания существа, которое мы любим, без того, чтобы не принять в нем участия, не сочувствовать его скорбям, то каким же мы должны быть охваче­ны чувством при виде души, которая торопится вверг­нуться навсегда в без­дну страданий? — ибо нет сравнения между муками, которые оканчиваются вместе с жизнью, и теми, которые осужденным будет причинять в этой ужа­сающей пучине дьявол на протяжении всей вечности. Я не могу себе пред­ставить большего желания, поскольку речь идет о столь важном предмете, как то, чтобы побудить себя во всем угождать Богу; и невозможно пере­усердствовать, моля Его о помощи Его благодати; и я признаюсь, что не могу подумать без страха о том, что, хотя я и прилагала (при всей своей грехов­ности) какие-то усилия к тому, чтобы служить Богу и не позволить себе впасть в некоторые ошибки, которые обычно мир считает ни за что; хотя Бог и дал мне благодать перенести с терпением весьма тяжелую болезнь; хотя я не была причастна, как мне кажется, ни сплетням, ни злословию, ни ненави­сти и ни зависти, и ни другим грехам так, чтобы я тяжко оскорбила ими Бога; наконец, хотя я и почти всегда имела страх Его перед глазами, — Он, тем не менее, дал мне увидеть место, какое приготовили мне демоны в на­казание за мои грехи, и дал мне понять, что какими бы страшными ни были эти му­чения, я заслуживала быть подвергнутой еще горчайшим. Так ошибаюсь ли я, гово­ря, что невозможно без крайней для себя опасности пребывать в уве­ренности о своем спасении, и что тот, кто впадает поминутно в смертный грех, не избегнет по­гибели, если он не решится, из любви к Богу, избегать малейшего повода оскорбить Его, чтобы добиться таким образом Его мило­сердия и побудить Его помочь ему так, как Он помог мне? От всего сердца молю я Бога поддерживать меня и впредь Сво­ею всемогущею десницей, дабы не дать мне снова пасть и получить ту страшную кару, которую, как Он мне показал, я заслужила. Я умоляю Тебя, мой Спаситель, из­бавить меня от этого ради Твоей безмерной милости. Аминь.

«Боже мой, Боже мой, смилуйся надо мною! Как мне выразить свою скорбь, когда я представляю себе состояние души, которая, видя себя при жизни всегда почтенной, любимой, пользующейся всеобщей услужливостью, уважаемой и обласканной всеми, в момент расставания с этой жизнью обнаружит вдруг, что погибла навсегда, и ясно поймёт, что её несчастью не будет конца, что больше ни к чему ей не послужит отворачиваться от истин веры так, как она привыкла это делать здесь на земле; что она удалена, оторвана от своих развлечений и удовольствий, тогда, как ей кажется, что она ещё и не приступала к ним и не успела вкусить от них ни капли, ибо, действительно, всё, что проходит вместе с жизнью —есть лишь дуновение и пар; которая увидит, что окружена гнусной и уродливой толпой, с которой ей придется теперь бесконечно страдать, и поймёт наконец, что ей никогда не выбраться из этого страшного, свещенного лишь тусклым пламенем места, имея рядом только тех, чье присутствие лишь удесятерит её отчаяние и муки. О Господи! сколь ничтожно то, что я говорю об аде, по сравнению с тем, каков он есть на самом деле!

Кто так обвёл глаза этой душе, что она никак не могла увидеть это жуткое состояние до тех пор, пока в нём не оказалась? Кто заткнул ей уши, что ей так и не удалось услышать того, что сотни раз ей повторяли о безмерности и вечности сих мук?

О навеки загубленная жизнь! О страдания без конца и без отдыха! Как же не страшитесь их вы, которых выводит из равновесия даже самый слабый телесный недуг, которые способны страдать даже от того, что бываете вынуждены провести одну-единственную ночь на более жесткой, чем обычно, постели? О Господи, как сокрушаюсь я по времени, которое провела, не понимая этих истин! Господи,Ты, Которому известны чувства, испытываемые мною к тем, которые не хотят ничего знать о муках ада, умоляю Тебя, освети Божественным светом с веках ада, умоляю Тебя, освети Божественным светом хотя бы души тех немногих, которые способны передать его другим. Я прошу, чтобы ты сделал это не ради любви ко мне — я этого вовсе не заслуживаю, — но ради заслуг Твоего Сына. Воззри, Господи, на Его раны, и, как Он простил тех, которые Ему их нанесли, то прости и Ты нам прегрешения, которые мы против Тебя совершили. Аминь».

Приводим серию изречений святой Терезы, которые стоит соотнести с нашей собственной духовной жизнью:

2687-5“Божество представляет собою громадный и поразительно прозрачный бриллиант, в котором каждый из наших поступков отражается таким способом, что вся его греховность становится ясной и очевидной”.

Очень жалко да и совестно, что мы по своей собственной вине не понимаем самих себя и не знаем толком, кто мы. Разве не будет большим невежеством, если кого-нибудь спросят, кто он, а он не знает даже, кто его отец и мать и откуда он родом? Это великая глупость, но еще больше – наша, когда мы не ведаем, кто мы такие, знаем лишь, что у нас есть тело, а что есть душа, знаем понаслышке и потому, что так говорит вера. Что же до богатств и благ души, или Того, кто обитает в ней, или ее великой ценности, мы мало об этом думаем и потому мало печемся о том, чтобы сохранить ее красоту. Все уходит на грубую ее оправу или на ограду, нашу плоть.

…  мы никогда не познаем толком себя, если не постараемся познать Бога.

(но что значит: познать Бога? Не значит ли это понять). Что можем мы сделать для такого щедрого Бога, который и умер за нас, и сотворил нас, и хранит? Как не счесть себя счастливым, если можешь отдать хоть малость за всё, чем мы Ему обязаны, и за всё, чем Он послужил нам (пишу это слово неохотно, но так уж оно есть, Он ведь ничего другого не делал, пока жил в этом мире); а мы всё просим у Него новых милостей и утешений!


… не требуется особых даров от Господа, хватит того, что Он дал нам Своего Сына, а Тот указал нам путь. Дело не в том, чтобы не горевать, когда умер отец или брат, как бы смирившись с волей Божьей, или терпеть и радоваться, если будут беды и болезни. Это всё хорошо, да и разумно, ибо ничего не поделаешь, только тут мы принимаем нужду за добродетель. Много такого делали философы, ну, не такого, так другого – все по своей мудрости. А нас тут Господь просит о двух вещах: любить Его и ближнего – над этим нам и надо трудиться. Сохраним это в совершенстве – сотворим Его волю, вот и будем с Ним одно.

… не будем строить башен без фундамента, ибо Господь смотрит не на величие наших дел, а – на любовь, с которой мы их совершаем.

Кто делает упорные усилия, чтобы взойти на вершину совершенства, тот никогда не восходит на нее один, но всегда ведет за собою, как доблестный вождь, бесчисленное воинство.

 Блейк.  Лестница Иакова (1799 - 1806)

Блейк. Лестница Иакова (1799 – 1806)

Невозделанная почва, хотя и богатая, произведёт чертополох и колючки; также и разум человеческий.

Пусть слова ваши будут немноги, когда вас много.

Будьте скромны во всех ваших словах и делах.

Никогда не будьте упрямы, особенно в малозначащих делах.

В разговоре с другими всегда будьте спокойны и радостны.

Никогда не насмехайтесь ни над чем.
Будьте внимательны к настроению того, с кем говорите: будьте радостны с весёлым, печальны с расстроенным, словом, отдавайте всего себя, чтобы получить всё.

Никогда не говорите того, чего не обдумали и не вверили настоятельно нашему Господу, так чтобы не говорить то, что было бы неугодно Ему.

Не оправдывайте себя без веских причин.

Не говорите о себе ничего такого, что люди могут посчитать достойным похвалы, то есть об образованности, доброте, происхождении, разве только с надеждой, что из этого выйдет польза, и пусть сие будет сказано с смирением, помня о том, что всё это – дары Божии.

Никогда не преувеличивайте, но говорите с простотой.

Во всех разговорах и беседах всегда говорите о чём-то духовном, и тогда всё пустословие и злоязычие уйдёт.

Никогда не утверждайте ничего такого, в чём не убедились сперва.

Никогда не высказывайте своего мнения о чём-то, если только вас не попросили об этом, или того не требует милосердие.
Никогда не ешьте и не пейте в неурочное время, а после горячо благодарите Бога.

Никогда не слушайте и не говорите худого о ком-нибудь, разве что о себе, а когда это будет вам в радость, то станет сие вашим большим достижением.

Что бы вы ни делали, приносите это в жертву Богу, и молитесь, чтобы оно стало для Него честью и славой.

В веселии своём воздерживайтесь от неумеренного смеха, но пусть он будет скромным, сдержанным, доброжелательным и наставляющим.
Во всяких ваших делах, и в каждый час, проверяйте свою совесть; и обнаружив недостатки, пытайтесь, с Божией помощью, исправить их, и так станете совершенными.

Не думайте о недостатках других, но о том, что в них есть хорошее, и о несовершенствах в вас.

Всегда желайте пострадать ради Бога во всём и при любом возможности.

Предлагайте себя Богу пятьдесят раз в день, с великим рвением и страстным желанием Бога.
Во всяком творении умейте разглядеть провидение и мудрость Божию, во всём воздавайте Ему благодарением.

Отвращайте сердце ваше от всего: ищите Бога, и обретёте Его.
Никогда не жалуйтесь на еду, хорошо ли она приготовлена, или дурно, вспомните желчь и уксус Иисуса Христа.

Не говорите ни с кем за столом, и не поднимайте глаза ваши ни на кого.

Никогда не делайте того, чего не сможете сделать в присутствии всех.

Постоянно совершайте многое ради любви, ибо воспламеняет душу и делает её мягкой.

Совершайте поступки благодаря всем прочим добродетелям.

Предлагайте всё Отцу Предвечному, в соединении с заслугами Его Сына Иисуса Христа.

Будьте добры ко всем и суровы к себе.

Каждый вечер с тщанием исповедуйте свою совесть.

Утром перед причастием упоминайте в своих молитвах, что примите Бога, несмотря на свои несовершенства, а в вечерней молитве – что приняли Его.

Никогда не упрекайте друг друга в гневе, но только тогда, когда гнев пройдёт; и тогда упрёк принесёт добрый плод.

Неустанно стремитесь к совершенству и благочестию, и с помощью этого сможете соделать всё.

Много размышляйте о том, как быстро меняются люди, как мало в них веры; будьте верны Богу, Который неизменен.

Да станет вашим желанием узреть Бога, вашим страхом – потеря Его, вашей печалью – отсутствие Его, а радостию – то, что приблизит вас к Нему; и жизнь ваша пройдёт в великом мире.

Однажды св. Тереза Авильская встретила славного маленького мальчика. Он подошел к монахине и спросил: “Ты кто?” “Тереза Иисуса.  А ты?”  Мальчик улыбнулся: “А Я – Иисус Терезы”.  Произнеся эти слова, Он исчез.

 

Стихи святой Терезы Авильской

Сердцу не смутно,

сердцу не страшно,
сердцу не больно.
В жизни минутной
спутник всегдашний –
путь богомольный.
Преданным Богу
надо немного:
Неба довольно.

перевод  Натальи Ванханен

*~*~*

Чую я удар нежданный,
и души во мне не стало!
Чем я честь сию стяжала?
Что свершил сей подвиг странный?
Что за смертная услада -
чуять в сердце рану эту!
Боль, которой равных нету;
смерть – и жизнь, что ей награда!
Ночною тьмой хранима,
таясь, я никого не повстречала,
и я была незрима,
а путь мне освещала
любовь, что в сердце у меня пылала

*~*~*

Да лобзает он меня

Песнь Песней


Любовью ранена, моля пощады
Переступила я святой порог.
Пред духом пали все преграды –
Открылся брачный, огненный чертог.

И все отверзлось пред вратами взгляда,
Я зрела небеса в последний срок –
И встало темное виденье ада
И свет познания мне душу сжег.

А Он, Супруг, объемля благодатью,
Пронзая сердце огненным копьем –
«Я весь в тебе – не думай ни о чем!» –

Сказал. И в миг разлучного объятья
Прижал к устам мне уст своих печать:
«Мужайся, дочь, мы встретимся опять!»

Перевод Н. Трауберг


*~*~*

Счастливо сердце, любовью горящее,
В Бога вложившее все помышления;
Видит оно, позабыв преходящее,
В Нем свою силу, свои наслаждения.
Гаснет в нем жизни желанье томящее,
В Боге одном завершались стремления.
Сердце проходит без страха и горя
Даже чрез волны тревожного моря.

Перевод Дмитриевой

*~*~*

О Красота безбрежной глубины,
О Чистота безбрежного сиянья,
О в час ночной, глубокий час молчанья
Таинственные, трепетные сны!Все тайники моей души полны
Безмолвных снов, и грез, и воздыханья,
И слышу я: как будто трепетанья
Проносятся на крыльях тишины.

И раскрывается простор нежданный,
Простор бездонный радостных лучей,
Сияющий, безмерный и желанный!И смолкнет звон затверженных речей,
И мир померкнет, бледный и туманный,
Перед сиянием Твоих лучей.

сонет Терезы в переводе Николая Арсеньева

*~*~*

Любовью дух кипит к Тебе, Спаситель мой,
Не радостных небес желаньем увлеченный,
Не ада мрачного огнями устрашенный
И не за бездны благ, мне данные Тобой.В Тебе люблю Тебя; с любовию святой
Гляжу, как на кресте Сын Божий, утомленный,
Висит измученный, висит окровавленный,
Как тяжко умирал пред буйною толпой!И жар таинственный мне в сердце проникает;
Без рая светлого пленил бы Ты меня;
Ты б страхом был моим без вечного огня!
Подобную любовь какая цель рождает?

Душа в любви к Тебе надежд святых полна,
Но так же и без них любила бы Она!

Перевод Козлова, относящийся к 1828 году.    

enter_999

«Автобиография св.Терезы – документ ценнейший. Там есть замечательные описания так называемых священных болей, не говоря уже о видениях и яснослышании Наставлений от Иерархии Света».               Письма Е.И.Рерих, 20.05.39.

«Св. Тереза, испанка, моя любимая подвижница, также испытывала эти отливы сердечного устремления и вначале очень печаловалась ими. Она называла их периодами «духовной засухи». В своем жизнеописании, которое совершенно замечательно, она описывает эти состояния, продолжавшиеся два, три года. В это время она почти переставала и видеть, и слышать, но такая «духовная засуха» была необходима для сохранения ее здоровья. Она должна была завершить свою миссию».

Рерих Е.И. Письма. Том VI

“Я видела одну особу в таком состоянии; и прямо подумала, что она умирает, и ничего в этом нет удивительного, тут и впрямь умрешь. Длится это недолго, но все тело разбито, а пульс совсем слабый, словно душа вот-вот уйдет к Богу. Природное тепло уходит, и не хватает малого, чтобы Бог исполнил ее желание, и не потому, что ей больно – очень ли, не очень – хотя после этого такая слабость, что через два, через три дня даже писать нет силы, и боли немалые, да и вообще, мне кажется, тело слабее, чем раньше. Но боли и не чувствуешь, очень уж болит глубь души, так что и не до тела; словно что-то одно очень болит, а другого и не заметишь, это уж со мной бывало. Так и тут, ничего не чувствуешь, хоть бы тебя резали”.

“Однажды, во время молитвы,  я получила способность сразу постигнуть, каким образом все вещи могут быть созерцаемы в Боге и содержаться в Нем. Я видела их не в их обычной форме, однако с поразительной ясностью, и вид их остался живо запечатленным в моей душе. Это одна из наиболее выдающихся милостей, дарованных мне Богом…”

“…все эти желания, все слезы и вздохи, и пылкие порывы, о которых я говорила, по-видимому, происходят от нашей любви, ибо они совершенно искренни; и, тем не менее, все это – лишь тлеющий огонь: хоть и с трудом, перетерпеть его можно, ведь по сравнению с другой милостью он – ничто. Но, порою душа воспламеняется изнутри, будь то – от мимолетной мысли, или от какого слова – скажем, о том, что смерть все медлит – и вдруг, невесть откуда, ее настигает удар или как бы пронзает огненная стрела. Я не говорю, что это стрела и есть, но что-то ей подобное, и явственно не от нашего естества. Да и не удар это, хоть я так и сказала, но ранит сильно. И боль от него не такая, как от здешней, земной раны, она вроде бы в самой сокровенной глубине души, туда этот луч и попал, испепелив всю нашу земную природу; и пока это длится, ни о чем своем не помнишь, ибо в одно мгновение отрешаются все силы души и она уже ничего не может, только ей все больнее”.

Тереза Авильская

Молитва св. Терезы Авильской

Я Твоя, Господи. Ради Тебя я родилась,
Чего Ты ожидаешь от меня, Господи?
Всевышний Владыка,
Предвечная Мудрость,
Величайшая Благость, снизошедшая в мое сердце,
Бог, Владыка, Единое Существо, Милосердие,
Посмотри, сколь ничтожно творение,
которое ныне прославляет Твою любовьтакими словами:
Чего Ты ожидаешь от меня, Господи?
Я Твоя, поскольку Ты меня сотворил;
Твоя, поскольку Ты искупил меня;
Твоя, поскольку Ты меня поддерживаешь;
Твоя, поскольку Ты меня призвал;
Твоя, поскольку ждал меня;
Твоя, поскольку не дал мне потеряться.
Чего Ты ожидаешь от меня, Господи?
2687-7 Если Тебе угодно, дай мне дух молитвы или сухость,
Если хочешь, дай изобилие Своих даров и благочестия
или духовный голод.
Величайший Владыка,
Дай же мне мудрость или, ради любви к Тебе,
я смирюсь со своим неведением,
Дай мне года, исполненные изобилия или голода и нищеты,
Дай мне тьму или яркий свет,
Закинь меня туда или сюда.
Чего Ты ожидаешь от меня, Господи?
Если Ты хочешь, чтобы я отдыхала, ради любви
я буду отдыхать,
Если Ты вверяешь мне работу, я хочу умереть, трудясь.
Скажи мне, где, когда и как.
Говори, о Ты, Тот, кого я люблю.
Чего Ты ожидаешь от меня, Господи?
Ты и только Ты, Боже, живущий во мне,
Чего Ты ожидаешь от меня, Господи?

Источник:  Прометей

Поделиться с друзьями:
Метки:

Для того, чтобы отправить Комментарий:
- напишите текст, Ваше имя и эл.адрес
- вращая, совместите картинку внутри кружка с общей картинкой
- и нажмите кнопку "ОТПРАВИТЬ"

Один ответ к записи “Произведения Терезы Авильской”

  1. Юра 22.04.2020


    Да благословит тебя Господь и сохранит тебя!
    Да призрит на тебя Господь светлым лицом Своим и помилует тебя!
    Да обратит Господь лицо Своё на тебя и даст тебе мир!
    (Чис.6:24-26)

    Ответить

Оставить комментарий