Понять бесконечное

Соединение имен Владимира Ивановича Вернадского (1863-1945) и Сергея Васильевича Рахманинова (1873-1943) в их отношении к Природе может показаться странным и даже несколько искусственным: такими далекими, на первый взгляд, кажутся они обыденному сознанию, и так внешне несходны их жизненные пути, никогда не пересекавшиеся.

Гениальный ученый, создатель учения о биосфере и ноосферной концепции, один из глубочайших мыслителей человечества, В.И. Вернадский не имел музыкального образования, но умел глубоко чувствовать и осознавать величие музыки как первоосновы бытия человека, движущей силы и одной из высших форм человеческого сознания [1].

Гениальный композитор и пианист, выдающийся дирижер, С.В. Рахманинов не имел отношения к научной деятельности, но смог понять значение науки в жизни человека и выразить в звуке глубинные противоречия между развитием личности в ее единении с Природой и стремительно набиравшим силу научно-техническим прогрессом, между конечным земным бытием личности и вселенским бессмертием человеческого духа [2].

«Два гения на одной земле» …Есть что-то истинно провиденциальное в удивительной схожести их судеб, жизненных устремлений и сомнений, исканий правды и истины, в глубоком, порой трагическом, осмыслении своей судьбы и судьбы человеческой культуры на рубеже столетий, в тревожном предчувствии поступи новой эпохи [3].

И чем больше мы вчитываемся в их дневники и письма, пытаясь проникнуть в глубины размышлений, вслушиваясь в созданную ими музыку звука и слова, вдумываясь в переданную будущему целостность их научной и музыкальной мысли, чем больше вглядываемся в дорогие нам черты личности двух лучших представителей русской культуры, созидателей и выразителей ее традиций, тем больше крепнет в нас убеждение о неслучайности соединения этих двух великих имен в контексте развития всей мировой культуры. Два гения соединились на одной земле, в плодородном сердце России, ее Черноземном центре, на неброской земле Тамбовщины.

Вернадский и Рахманинов, Рахманинов и Вернадский… Они конгениальны в целостном отражении эпохи – каждый своим языком. И как целостные явления мировой культуры, и научное наследие В.И.Вернадского, и музыкальное наследие С.В.Рахманинова переходят в третье тысячелетие, ставя перед грядущими поколениями те же вечные вопросы, что стоят перед нами сегодня и вставали всегда. Кто мы? Откуда мы? В чем смысл земного бытия? Зачем мы во Вселенной?

«Понять бесконечное» …В этом суть, величие и красота жизненного подвига двух титанов человеческой культуры, открывших перед человечеством новые горизонты искания бесконечного на пути единства человека с Природой и Космосом [4-6].

Понятие Природы в научном творчестве В.И.Вернадского

Вернадский Владимир Иванович
(12 марта 1863 – 6 января 1945)

С детства В.И. Вернадского окружала мягкая южная природа Малороссии. Темное, до черноты, небо, крупные яркие звезды, кажущиеся близкими, россыпь созвездий Млечного пути будили воображение, звали в Неведомое – обо всем этом, о своих детских впечатлениях, откуда берут начало истоки космизма будущего ученого, позже напишет сам Вернадский в своих дневниках, воспоминаниях, письмах к невесте Наталье Егоровне Старицкой [7-9]. Необычайная впечатлительность мальчика в соединении с редкой одаренностью и наблюдательностью притягивала к богатой отцовской библиотеке, к полкам книг о путешествиях, к чтению «Космоса» Александра Гумбольдта в подлиннике (на немецком языке!). А вечерами – сказки няни, погружение в таинственный мир образов русской природы, и в мир музыки, напевных украинских песен, звучавших отовсюду.

В детские и юношеские годы, судя по ранним дневниковым записям Вернадского и письмам к Наталье Егоровне, его, как и многих, поражало разнообразие живых существ и обилие жизни, насыщенность ею мира природы [7]. Но в эти же годы в молодом Вернадском медленно, незаметно для других, а, может быть, и для себя, происходит большая внутренняя работа по осознанию порядка в живой природе, некоторой ее организованности, как назовет одно из самых главных свойств открытой им планетной оболочки жизни много лет спустя создатель общего учения о биосфере [10].

Перелом в понимании природы как внутренне организованной целостности произошел у В.И.Вернадского в годы учебы в Петербургском университете, где он слушал лекции признанных корифеев науки А.Н.Бекетова, Д.И.Менделеева и В.В.Докучаева; последний оказал особо благотворное влияние на Вернадского, приобщив его к своим почвенным полевым экспедициям.

За год до окончания университета на заседании студенческого Научно-литературного общества в 1884 г. В.И.Вернадский делает доклад «Об осадочных перепонках», где, по мнению исследователя творчества В.И.Вернадского проф. И.И.Мочалова, высказывается идея будущей биосферы [11]. О постоянной работе мысли над целостным представлением о единой оболочке Земли, проникнутой Жизнью, свидетельствуют письма молодого ученого и после окончания университета:

«У меня масса всяких отдельных наблюдений…Мне кажется, я подмечаю законы. Чувствую потуги мысли охватить сразу картинно Землю как планету. Как это трудно! Но мне кажется с каждым разом, яснее и яснее становится картина, и мне иногда блестит перед умственным взором – общая схема химической жизни Земли, производимой энергией Солнца» (Из письма Н.Е.Вернадской от 26 августа 1894 г., [9, с. 143-144]).

Но потребовалось еще более тридцати лет, чтобы теоретическое прозрение перешло в научно доказательное эмпирическое обобщение.

Опуская этот насыщенный интенсивной научной деятельностью тридцатилетний период творчества В.И.Вернадского – он исследован достаточно подробно [12, 13] – попытаемся в тезисной форме кратко изложить суть научных представлений Вернадского о природе:

1. Основой и деятельностным началом земной природы является живое вещество. Созданное им в 1916 г. качественно новое учение о живом веществе как совокупности всех живых организмов, включая человека, В.И.Вернадский считал соизмеримым с эволюционным учением Ч.Дарвина. Их вклады в мировую науку соизмеримы [14].

2. Видимая глазу природа – окружающий нас мир – представляет сочетание различных форм косного (неживого) и живого вещества. Косное и живое – два полюса природы. Между ними находятся продукты взаимодействия косного и живого и продукты деятельности самого живого вещества. Их немного:

• косное вещество (горные породы и минералы без следов воздействия живого),

• биокосное (почвы, природные воды Земли, природные газы атмосферы),

• биогенные продукты жизнедеятельности организмов, их разложения и захоронения в глубинах земной коры – угли, нефти, сланцы, битумы, известняки, опоки, трепелы, другие осадочные породы и полезные ископаемые),

• живые организмы (совокупность растений, животных и человека – живое вещество),

• вещество космического происхождения, радиоактивное вещество, рассеянные атомы.

3. Компоненты природы и отдельные живые организмы не существуют изолировано. Они объединены в единую взаимосвязанную природную систему – биосферу. Другой природы, кроме биосферы, отмечал В.И.Вернадский, мы не знаем. Биосфера является планетной оболочкой и средой жизни для всего живого на Земле.

В то же время биосфера является созданием Космоса, неразрывно с ним связана энергией солнечных лучей и другими видами космических излучений. Космическая сущность земной биосферы как среды жизни определяет связь с Космосом всех видов живых существ и человека, в целом – космичность самой Жизни.

Созданное Вернадским стройное и внутренне не противоречивое учение о биосфере, земной Природе, – вершина его научного творчества [15].

Но было бы большой ошибкой сводить отношение В.И.Вернадского к природе лишь к области его научных интересов и работ, какими бы значительными они ни были. Против этого решительно возражал сам ученый:

«Развитие научной мысли никогда не идет дедукцией или индукцией – оно должно иметь корни в другой – более полной поэзии и фантазии области: это или область жизни, или область искусства, или область, не связанная с точной дедукцией или индукцией -рационалистическими процессами, – область философии.» ([6, с. 104.]. Выделено В.И.Вернадским).

Другой, «…полной поэзии и фантазии области жизни», где зарождаются «корни научной мысли», для Вернадского служила природа. В научных произведениях, дневниках, письмах внешне сдержанного, как и С.В.Рахманинов, углубленного в свои мысли академика, можно встретить множество примеров, когда сухие «рационалистические процессы» научного анализа отступали, а наблюдения над природой становились источником вдохновения, душевного подъема, новых ярких мыслей и глубоких обобщений.

Вот одно из наблюдений натуралиста в усадьбе Вернадовка Моршанского уезда Тамбовской губернии:

«В природных процессах всюду устанавливается известное равновесие, известная гармония, и часто она достигается не так, как нам желательно. Два года назад, на скатах р. Красной, установившихся столетиями и вполне приноровившихя к условиям жизни местности, я велел обрыть от скота кусты дубов.

Совершенно неожиданно этим самым нарушился вековой строй. Началось размывание, начали образовываться овраги, и местность прорылась так глубоко, как никогда…От канавы Волосного начал образовываться огромный овраг.

Совершенно то же самое устанавливается и в почве… Всякая неверная обработка… отражается не в этом году, а на все последующие годы. Нужны годы, чтобы путем правильной культуры дать почве правильные, нужные свойства. Почвы культурных стран Запада выше наших. Они несут в себе след разумной, строго выдержанной работы многих поколений, и его надо поддерживать и передать дальше».

Казалось бы, на этом и можно подвести итоги наблюдений над природным процессом размыва почвы, вызванным благими намерениями Вернадского сохранить молодые дубки от потравы скота. Но гениальный ум естествоиспытателя видит в частном и кажущимся вполне заурядным природном явлении «корни развития новой научной мысли», обращенной к будущему.

«Но общие пути должны быть даны наукой, – продолжает В.И.Вернадский. И горе той стране, где знание мало развито, где оно мало проникло в рабочие массы. Каждый шаг, каждый год накладывают свою руку на почву и передают ее обезображенной, с фальшивыми свойствами, следующим поколениям. Кто исчислит тот великий вред и то ужасное наследство, которое мы оставляем будущему благодаря задержке и слабому распространению образования, благодаря неверной трате средств, благодаря стеснению свободной благородной человеческой личности?» (Письмо Н.Е.Вернадской из Вернадовки от 10 июня 1894 г. [9, с. 88-89]).

Природа была для В.И.Вернадского источником его научного творчества, исканий и вдохновений, что вполне отвечало его научным устремлениям как естествоиспытателя широкого профиля. Но было у ученого и другое отношение к природе – потаенное, скрытое от окружающих, его он поверял только своему дневнику и самым близким людям, своей жене и детям. Из письма его дочери Нины Владимировны Вернадской-Толль 27 апреля 1975 г. хранителю Мемориального музея В.И.Вернадского в Москве В.С. Неаполитанской:

«В Вернадовке я была 2 или 3 раза. Там отец меня учил слушать землю – прикладывать ухо к земле и слушать приближение поезда, которое по воздуху ухо не ловило. Мы там ходили в леса и собирали грибы и слушали лес. И каждое мгновение он меня учил смотреть и слушать, и быть частью поля, леса, Космоса. Мы выходили после захода солнца, и он учил меня узнавать созвездия и сознавать человека как часть мира» ([6, с. 124]. Курсив мой – А.Н.).

Быть частью тамбовской природы в его родовом поместье Вернадовке для Вернадского означало быть частицей беспредельного Космоса, связанного в единое целое с природой-биосферой.

Космологический принцип единства природы, человека и Космоса, с моей точки зрения, основанной на многолетнем изучении научного и личностного пластов творческого наследия ученого, является одним из руководящих принципов всего научного творчества В.И.Вернадского, сущностью его бытия во Вселенной [16]. В подтверждение сказанному послушаем «потаенное» самого Вернадского:

«Я не понимаю случая в Космосе – больше чем не понимаю – убежден и доводами разума, и вселенским чувством, связывающим меня со всем живым, в неизменном (т.е. не связанном только с нашей планетой) бытии всякой живой индивидуальности» (Из письма В.И. дочери от 11 мая 1929 г. [6, с. 129]. Курсив В.И.Вернадского).

Изучая историю науки и оценивая творчество ученых-современников, В.И. Вернадский в последнее десятилетие жизни подошел к концептуальному осмыслению так называемого «чувства природы» или «любви к природе». По его мнению, это состояние души было свойственно многим крупным естествоиспытателям: _Ж.Л.Л. Бюффону, Ж.Б.Ламарку, Ж. Кювье, М.В. Ломоносову, К.М. Бэру, А. Гумбольдту, В.В. Докучаеву, В.А. Обручеву, А.Н. Краснову, и др.. Но наиболее полно состояние «любви к природе» В.И. Вернадский рассматривает в воспоминаниях об академике Алексее Петровиче Павлове, которого знал около 40 лет и с которым был дружен [17].

Крупнейший геолог, автор понятия «антропогенная эра», А.П. Павлов был, по словам Вернадского, «необычайно одаренная личность: он обладал большой музыкальностью и не только любил и знал музыку, он владел исключительным голосом, который обрабатывал. Одно время он колебался – идти ли на сцену, в педагогическую деятельность или в научную работу. Как часто бывает, для таких духовно мощных людей вопрос решился без борьбы, естественным процессом: он всюду был бы на месте, всюду в первых рядах, всюду глубоко осознанно прожил бы жизнь.

Он был… не только музыкантом, но и живописцем и оставил проявление этой своей духовной сущности в последнем большом научном труде своей жизни. Он любил и понимал сценическое искусство – театр, с молодости и до конца жизни любил Шекспира… участвовал в постановке его произведений» [17, с. 262].

Заинтересованный читатель мог бы спросить В.И. Вернадского, почему же такая яркая художественно одаренная личность, как будущий академик Павлов, предпочла все-таки «сухую науку», а не «многогранное творческое искусство»?

И 67-летний ученый отвечает своим первым будущим читателям через 60, а нынешним – почти через 75 лет после написания в 1930 г. цитируемых «воспоминаний» (при жизни ученого эта работа, как и целый ряд других, не была опубликована) – отвечает глубоко продуманной концепцией – методологическим принципом – единства человека и природы в Мироздании. Она тесно связана с его общей концепцией «о значении свободной личности в развитии человеческой мысли», истоки которой содержатся в письмах-размышлениях 1890-х годов из Вернадовки (см. [6, с. 97-98]).

Возвращаясь к судьбе А.П. Павлова, а по-существу, и к своей судьбе, В.И. Вернадский ясно излагает суть своих представлений:

«Художественные интересы и художественный склад личности А.П. ярко и глубоко проявились еще в одной области духовной жизни, которую часто не объединяют с живописью, с ваянием, с зодчеством, с музыкой, с поэзией и с изящной литературой, но которая, мне кажется, целиком входит в этот круг проявлений личности и играет крупную роль как раз в жизни и в творчестве натуралистов. Я говорю о так называемой «любви к природе», о том глубочайшем иногда переживании, которое испытывает человек при созерцании окружающего мира, вне связи с отражением в нем нашей культуры.

В истории естествознания любовь к природе, чувство природы играли и играют огромную роль. В каждой работе всегда есть огромный эстетический элемент, без которого она превращается в сухую схоластику.

Натуралист-наблюдатель эту эстетическую сторону находит в том общении с красотой Космоса, какое он испытывает при работе в поле, вдали от социальных скоплений человечества, вне своего муравейника: гуманист – в воссоздании забытого, былого; астроном – в созерцании неба; математик – в стройных идеальных построениях разума.

Я думаю, что эта эстетическая сторона научной работы натуралиста-наблюдателя, связанная с путешествием, скитаниями, с жизнью вне людских скоплений, с творческой мыслью в этой необычной для нашего быта обстановке, явилась решающей в выборе Алексеем Петровичем пути жизни. Он выбрал его как художник. Он нашел в научном творчестве среди вольной природы большее удовлетворение, чем если бы он своим голосом воссоздавал и оживлял песни, другими сложенные, или игрой возрождал художественные мечтания Шекспира, или переносил свою личность в линии и в краски европейской живописной традиции.

И, может быть, в этой эстетической работе геолога и в том, что ему давала природа, когда он с нею был один, он поднимался выше искусства, глубже познавал мир, чем мог это сделать, если бы отдался другим формам художественного творчества.

Он не был кабинетным ученым, он был натуралистом, творящим в свободной, вне рамок природе, с нею непрерывно связанным… Он сохранил эту способность до конца жизни». [17, с. 262- 263].

Из приведенного почти целиком концептуального текста В.И. Вернадского, отражающего собственное его credo, и из других исследований ученого [1, 6, 12] вытекает ряд важных заключений:

1.Чувство природы («любовь к природе») представляет самостоятельную область духовной жизни человека, соизмеримую с другими областями его духовной деятельности – музыкой, религией, искусством.

2.Чувство природы – единства человека с окружающим, со всем сущим, с Мирозданием – является особым духовным состоянием человека, играет огромную роль в его творческой деятельности, способно вызывать глубокие переживания, охватывающие все существо человека.

3. Чувство природы целиком не сводимо к различным формам художественного творчества в разнообразных видах искусств.

4. Непрерывная связь с природой и творческая деятельность человека наедине с природой способствуют более глубокому постижению окружающего мира, и в этом отношении чувство природы как наиболее глубинная, первичная сущность человека, по В.И. Вернадскому, может быть выше искусства.

5.Эстетической стороной поддержания и постоянного «воспроизводства» в человеке чувства природы служит, по определению В.И. Вернадского, «общение с красотой Космоса», с миром видимой, слышимой, ощущаемой, полностью невыразимой в слове Природы.

По-видимому, чувство природы, неразрывной с ней сопричастности, то, что называют любовью к природе, от рождения присуще всем или большинству людей. Но только у одаренных творческих натур любовь к природе становится деятельностным началом, выражается в созидательном акте творения. К таким личностям относился Сергей Васильевич Рахманинов.

Чувство природы в музыке С.В. Рахманинова

Рахманинов Сергей Васильевич
(1 апреля 1873 – 28 марта 1943)

В 1932 г. американский музыкальный критик Вальтер Коонс обратился к многим музыкантам с просьбой ответить на вопрос: «Что такое музыка?» [18]. Ответ С.В. Рахманинова:

«Что такое музыка?!
Это тихая лунная ночь;
Это шелест живых листьев;
Это отдаленный вечерний звон;
Это то, что родится от сердца
и идет к сердцу;
Это любовь!
Сестра музыки — это поэзия,
а мать ее – грусть».

Обратим внимание: «шелест живых листьев». Для Рахманинова чувство живой природы – жизни, освященной любовью, которое рождается в сердце и идет к другим сердцам, входит в сущностную первооснову музыки. К природному отнесем и «тихую лунную ночь», и «отдаленный вечерний звон».

Но как услышать в музыке Рахманинова шелест листьев, и слабое дуновение ветерка, и безмолвие лунной ночи, и бескрайний простор российского Черноземья с мягкими холмами-увалами, островками лесов и перелесками, как выразить в звуке сменяющуюся череду тамбовских далей с двумя и тремя горизонтами, причудливый полет первых падающих снежинок или тающий отзвук едва слышимой робкой капели?

Все это есть в бессмертной музыке Рахманинова. Есть великое обостренное чувство природы, научно высказанное Вернадским. Но понять и услышать его непросто. Оно глубоко личное, и направлено «от сердца к сердцу», к душе человека, к его чувству, а не к рассудочному разуму.

«Вчера был в концерте в церкви – некоторые вещи на меня произвели сильное впечатление… особенно ария Баха – орган со скрипкой… – мне казалось, что эти звуки как-то проникают в меня глубоко, глубоко, что им ритмически отвечают какие-то движения души и все мое хорошее, сильное собирается в полные гармонии движения» [9, с. 300].

«Вечером был на концерте Никиша и до сих пор под впечатлением превосходного исполнения и много вынес глубокого, особенно из героической симфонии Бетховена и впервые мною слышанного Waldweben Вагнера и рапсодии Листа. Временами я совсем забывался, и мне казалось, что звуки меня проникают всего и физически чувствую их не ухом, а всем существом» [6, с. 107].

Из дневника. 24 марта 1929 г. О 7-й симфонии Бетховена: «Одно из сильнейших музыкальных впечатлений в жизни. Нет слов. Хочется жить, и возвращается вера и смысл в глубокую значимость нашего существования. Это истинная победа духа над косной материей и над все уносящим временным потоком» [19].

25 ноября 1943 г.: «С художественного совета [пошел] в Большой зал (Московской консерватории – А.Н.). Первое исполнение «Симфонических танцев» Рахманинова. Огромное впечатление. Это произведение трагическое, глубокое и исключительное по мастерству. Инструментовка удивительная. В конце соединяются обиходный напев (аллилуйя) с «Dies irae». Все музыканты были поражены силой этого сочинения. Дирижировал… хорошо, Голованов.» (Там же. См. разд. «Из дневников»).

В приводимых отрывках из писем выдающегося ученого (В.И. Вернадского, первые два отрывка) и дневника А.Б. Гольденвейзера -тонкого музыканта-мыслителя, друга С.В. Рахманинова, игравшего часто в Ясной Поляне Л.Н. Толстому, отражена глубина восприятия музыкальных произведений Баха, Листа, Вагнера и последнего произведения Рахманинова. Здесь еще нет слов о природе, но выражено чувство всепоглощающего воздействия музыки на все существо человека, возбуждающее собственное вдохновение и потребность творчества.

Любовь к природе для С.В. Рахманинова всегда являлась неиссякаемым источником его творчества. Но он предпочитал никому не говорить об этом и не раскрывая источники своего вдохновения. Исследователю творчества Рахманинова в попытке раскрыть и правдиво охарактеризовать глубокую связь мира природы с миром его музыкальных идей предстоит по крупицам собрать и переосмыслить те немногие фактические данные об отношении к природе, которые содержатся в письмах композитора, его интервью, записанных беседах с ним, в воспоминаниях современников, в большой по объему научно-музыковедческой и художественной литературе о Рахманинове, включая и внушительный пласт зарубежной литературы, еще слабо освоенной.

И главное, мне кажется, состоит в том, чтобы найти правильный угол зрения на поставленную проблему. Поставим, казалось бы, простой вопрос: что, связанное с природой, отражается в музыке С.В.Рахманинова: «Образы природы»? «Картины природы»? «Пейзажные зарисовки»? Отдельные природные события и катаклизмы? Отражается ли в музыке какое-то главное свойство, придающее музыкальной идее и всему рахманиновскому произведению целостный характер? Если это так, то какими музыкальными средствами достигается целостность?

Ответ на вопрос, что такое «природа» и как она представлена в музыкальной ткани больших и малых произведений С.В. Рахманинова, представляет интерес не только для профессиональных музыкальных деятелей, но и для любителей музыки Рахманинова, желающих глубже понять ее содержание.

С косой за работой в саду в имении «Сенар». Август 1938 г.

Привязанность Рахманинова к суровой, глубоко поэтичной природе русского Севера зародилась в детстве и отрочестве, в имении его матери Онег, на Волхове, близ Новгорода. А.А. Соловцов, известный исследователь творчества С.В. Рахманинова, многократно слушавший выступления пианиста и композитора, отмечает: «Творческая мысль его не раз впоследствии вдохновлялась образами русской природы. От тех же лет, надо думать, идет и любовь к русской народной песне. В стенах древнего Новгорода возникла и любовь к русской старине, к древним обрядовым напевам, в которых Рахманинов всегда отмечал национальные народно-песенные истоки» [20, с.7].

А. Соловцов обращает внимание на два важных момента, которые, с нашей точки зрения, помогают понять сущность природного в творчестве Рахманинова. Есть все основания полагать, что композитор рассматривал природу более широко: с ней у него ассоциировались и русская народная песня, и древние русские церковные обрядовые напевы (обиход), корнями уходящие в языческие славянские образы природы. Вместе с образами русской природы они отождествляли для Рахманинова символ русского характера, русской души, символ «русскости», выражаемые в музыкальной ткани его произведений напевными мелодическими темами и их разработками.

Думается, прав один из проницательных русских критиков Зарубежья Е.Васильев, писавший, что «…всё, решительно всё подчинено у Рахманинова тому, что лежит в основании русской народной души – могучему, широкому и бескрайнему пению» ([21, с. 135]. Курсив автора).

Из сказанного можно сделать вывод о том, что в творчестве С.В. Рахманинова мотивы и образы русской природы прямо или опосредовано раскрывают русский национальный характер, широту русской души и бескрайность российских просторов. Конечно, подобные толкования музыки, сделанные другим, отличным от нее языком, выглядят несколько прямолинейно и нуждаются в документальной доказательной базе. Необходимо понять, какое главное свойство или эстетическое качество природы выделяется самим Рахманиновым, как оно используется в музыке и в чем состоит смысл «чувства природы», обоснованного В.И. Вернадским в качестве научно-познавательной и эстетической категории.

Обратимся к С.В. Рахманинову. В интервью обозревателю «The Musical Observer» Б.К. Рой (Roy) композитор выражает свои взгляды об источниках вдохновения в музыке:

Таким образом, красота и величие (величественность) природы составляла один из существенных источников вдохновения в музыке Рахманинова. Как это близко к «красоте Космоса» Вернадского! Красота и величие природы, олицетворяющие образ России, русской души и, через русскую музыку, образ мира как Целого, несут важную смысловую функцию в создании и поддержании целостности музыкальной идеи Рахманинова и самого музыкального произведения. Это хорошо видно и слышно уже в Первой симфонии Рахманинова, где музыкальным средством выражения этой идеи служат старинные мелодии церковного обихода.

Еще более выразительно величественность природы угадывается в основных темах Второго и Третьего концертов и, особенно, в величавой Третьей симфонии. Поэтически тонкие музыкальные образы природы созданы в циклах романсов Рахманинова – знаменитые «Островок», «Сирень», «Ночь печальна», «У моего окна», «Здесь хорошо», «Маргаритки», «Ночью в саду у меня» и многие другие. Вместе с тем, некоторые исследователи, и их немало, отмечают «картинность» и даже «пейзажность» многих прелюдий Рахманинова (оп. 23 и 32), особенно таких, как G-dur, Es-dur, d-moll, e-moll, A-dur, E-dur и ряда других [20, 23-27].

Анализ «природного» в творчестве Рахманинова требует более обстоятельного рассмотрения его музыкальных произведений разных жанров, что мы намерены предпринять в следующей работе. Здесь же мне хотелось бы обратить внимание близких по устремлениям коллег из музыкального цеха на необходимость более критического отношения к ряду установившихся мнений музыковедов о «картинности» или «пейзажности» музыки Рахманинова.

Памятник С.В. Рахманинову. Великий Новгород

В докладе на третьей Вернадовской конференции в 2001 г. в Ивановке: «Творчество В.И. Вернадского и музыка С.В. Рахманинова: на пути к единству человечества» мною была предпринята первая, требующая дальнейшей работы, попытка соотнести основные вехи научного и музыкального творчества двух гениев, ученого и композитора, творивших на одной земле Тамбовщины [28].

В докладе была высказана мысль о том, что объединяющим началом в мировоззрении Вернадского и Рахманинова служит восприятие мира как Целого, как природно-человеческой единой общности. Именно чувство единства человека и человечества, с их болью и тревогами, и Природы как охранительницы Жизни присуще всей музыке Рахманинова.

Сергей Васильевич слишком велик, глубок и честен, чтобы заниматься простой пейзажной звукописью в своих малых и больших формах музыкальных творений. Сложившиеся штампы некоей «картинности» музыки Рахманинова, мне кажется, искажают суть громадной по своей значимости для человечества его главной музыкальной идеи и «основного тона, сквозь который, как передает Б.В. Асафьев, он слышал окружающий мир» [29].

В одном из своих последних интервью в декабре 1941 г. С.В. Рахманинов говорил: «Иногда я пытаюсь выразить в звуках определенную идею или какую-то историю, не указывая источник моего вдохновения. Но всё это не значит, что я пишу программную музыку. И так как источник моего вдохновения остается другим неизвестен, публика может слушать мою музыку независимо ни от чего» [30, с. 147]. Так же как и каждый хороший музыкант, считал Рахманинов, имеет право на собственную интерпретацию музыки, вкладывая в ее исполнение собственную индивидуальность.

Вдумываясь в природу музыки, В.И. Вернадский называет ее «языком невыразимого»: музыкальный язык, не пользуясь образами, может более ясно и точно выразить истинную мысль и чувство [31]. Может быть, в «языке невыразимого», «идущего от сердца к сердцу», в органически присущий композитор «чувстве природы», сострадания и любви к человеку и заключена тайна музыки Рахманинова, второе столетие притягивающая к себе миллионы людей в разных уголках мира, нуждающихся в любви и сочувствии.

СЕРГЕЙ РАХМАНИНОВ – КОНЦЕРТ № 2 ДЛЯ ФОРТЕПИАНО С ОРКЕСТРОМ

Литература

1. Вернадский В.И. (1902) Очерки по истории современного научного мировоззрения // Избр. тр. по истории науки. М.: Наука, 1981. С. 32.
2. Рахманинов С.В. Литературное наследие: в 3-х томах. М., Советск. комп., 1978-1980. Т. 1. Воспоминания. Статьи. Интервью. Письма. 1978. 647 с.
3. Назаров А.Г. На земле двух гениев (беглые заметки о Третьей Вернадовской конференции) // Ноосфера, 2001. № 12. С. 14-17.
4. Мочалов И.И. В.И. Вернадский – человек и мыслитель. М.: Наука, 1970. 175 с.
5. Рахманинов С.В. Литературное наследие: в 3-х томах. Т. 2. Письма. 1980. 583 с.
6. Прометей: Ист.-биогр. альм. сер. «Жизнь замечат. людей». Т. 15. Владимир Иванович Вернадский. Материалы к биографии / Сост. Г. Аксенов. – М.: «Молодая гвардия», 1988. 352 с., ил.
7. Вернадский В.И. Письма Н.Е.Вернадской. 1886-1889. М.: Наука, 1988. 304 с.
8. Вернадский В.И. Письма Н.Е.Вернадской. 1889-1892. М.: Наука, 1991. 320 с.
9. Вернадский В.И. Письма Н.Е.Вернадской. 1893-1900. М.: «Техносфера», 1994. 368 с.
10. Вернадский В.И. Биосфера. Очерки первый и второй. Л.: «Научно-технич. изд-во», 1926. 146 с.
11. Мочалов И.И. Владимир Иванович Вернадский (1863-1945). М.: «Наука», 1982. 488 с.
12. Назаров А.Г. Вернадский и ноосферная реальность // Научное наследие В.И.Вернадского в контексте глобальных проблем цивилизации. М.: «Ноосфера», 2001. С. 29-50.
13. Назаров А.Г. Открытие биосферы // «Прометей». Т. 15. С. 172-181.
14.Вернадский В.И. Дневники. 1917-1921. Январь 1920-март 1921. Киев.: «Наукова Думка», 1997. С.31-52.
15. Тюрюканов А.Н. Трудная судьба учения о биосфере // «Прометей». Т. 15. С. 18-22.
16. Назаров А.Г. Космологический принцип единства жизни и природы в творчестве В.И.Вернадского.М.: «Ноосфера», 2003. С. 150-172.
17. Вернадский В.И. Памяти академика Алексея Петровича Павлова // В.И.Вернадский. Статьи об ученых и их творчестве. М.: «Наука», 1997. С. 259-266.
18. Сатина С.А. С.В.Рахманинов. К 25-летию со дня кончины // Новый журнал. Кн. 91. Нью-Йорк, 1968. С. 115-128.
19. Гольденвейзер А.Б. Статьи, материалы, воспоминания / Составление и общая редакция Д.Д. Благого. М.: «Советский композитор», 1969. 448 с.
20. Соловцов А. С.В. Рахманинов. М.-Л.: «Музгиз», 1947. 112 с. (Классики русской музыки).
21. Васильев Е. С.В.Рахманинов (к десятилетию со дня смерти) //»Возрожденiе». Литературно-политические тетради / Под ред. С.П. Мельгунова. Тетрадь тридцать первая. Янв.-февр. 1954 года. Париж, 1954. С. 123-138.
22. B.K. Roy (Интервью с С.В.Рахманиновым). «The Musical Observer», New Jork, 1927, May, p. 16, 41 (То же в пер. с англ. Тарасовой см. [2]).
23. Соболева А.А. Сергей Васильевич Рахманинов. Библиогр. указатель. Тамбов, 1993. 247 с.
24. Келдыш Ю. Рахманинов и его время. М., 1973.
25. Брянцева В.Н. Фортепианные пьесы С.В.Рахманинова. М.: «Музыка», 1966.
26. Брянцева В. С.В. Рахманинов. М., 1976
27. Бажанов Н.Д. Рахманинов. Изд. 2-е, испр. и доп.М.: «Молодая гвардия», 1966. 351 с.
28. Назаров А.Г Творчество В.И.Вернадского и музыка С.В.Рахманинова: на пути к единству человечества // Учение В.И.Вернадского, музыка Рахманинова – путь в XXI век. Третья Вернадовская научно-практическая конференция. Тамбов, 2001. С. 11-15.
29. Асафьев Б.В. Избранные труды. Т. 2. (Очерк «Рахманинов»). М.: 2Изд-во АН СССР», 1954. С. 289-312.
30. D. Ewen ( Интервью с С. Рахманиновым) // “The Etude”, Philadelfia, 1941, December (То же в пер. с англ. В.Н.Чемберджи см.[2]).
31. Вернадский. В.И. Мысли и наброски // В.И Вернадский. Биосфера. М.: «Ноосфера», 2001.

* Доклад прочитан в Музее-усадьбе С.В. Рахманинова в Ивановке (Тамбовская область, 7 июня 2003 г.).

Взято:  Культурно-просветительный портал “Адамант”

Источник:  Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Институт истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова Российской академии наук  (ИИЕТ РАН)