Продолжаю размещать любимые мои выдержки оккультного романа, весьма популярного в кругу людей, интересующихся идеями Теософии и Учения Живой Этики. Герои романа – великие души, завершившие свою духовную эволюцию на Земле, но оставшиеся здесь, чтобы помогать людям в их духовном восхождении. По свидетельству автора – известной оперной певицы, ученицы К.С.Станиславского, солистки Большого театра К.Е.Антаровой (1886-1959) – книга писалась ею под диктовку и была начата во время второй мировой войны.

Вл. Богинский

Глава 16. В Константинополе

… — Нет, друг. Ничего общего нет в твоей и ее невоспитанности. Ты только неопытен и еще не умеешь владеть ни своим темпераментом, ни своими мыслями. Но круг желаний, идей, мир высоких стремлений, где ты живешь, — все вводит тебя в число тех счастливых единиц, которые достигают на земле уменья принести пользу своим братьям. Рано или поздно ты найдешь свой индивидуальный, неповторимый и невозможный для другого путь и внесешь в жизнь что-то новое — я уверен, — большое и значительное для общего блага. Что же касается Жанны, то дай ей Бог, чтобы ее беспредельное личное страдание раскрепостило в ней хотя бы ее материнскую любовь и помогло бы стать матерью-помощницей и защитницей своих детей, а не матерью-тираном. Есть много случаев, где выстраданное горе матери обращается в тиранию и деспотизм к детям! Причем она сама убеждена, что ее любовь — высочайший подвиг.

— Не горюйте, мадам, — сказал он ей. — В жизни все мы боремся, и все почти начинаем с очень малого, чтобы заработать себе кусок хлеба. К вашему счастью, вы встретили людей, которые были истинно людьми и заботятся сейчас о вас. Это редкостное счастье. Быть может, вы чем-то заслужили особое расположение судьбы, так как и я буду рад помочь вам…

…вам надо иметь возможность независимо прожить трудовую жизнь и вырастить детей. Будьте только смелы; в счетах и финансовых делах моя дочь ничего не понимает. Но она хорошо образована, трудолюбива. А я буду первое время руководить вами обеими в ваших финансовых операциях. Все легко человеку, если он не боится, не плачет, а начинает свое дело легко и смело. Я не раз замечал, что побеждали в делах не те, кто имел много денег, но те, кто легко приступал к своему труду.

— Когда-нибудь, — ответил ей И., — вы, вероятно, сами поймете, как ужасно то, что вы говорите сейчас. Вы очень больны, очень несчастны и не можете оценить всей трагедии своего настроения. Все, что все мы могли для вас сделать, мы сделали. Но то, что никто не может сделать для вас, — это влить в ваше сердце мир. А это-то первое условие, при котором труд ваш будет удачным. Вы видите в нас счастливых и уравновешенных людей. И вам кажется, что мы именно таковы, как вы думаете о нас. А на самом деле вы и представить себе не можете, дорогая Жанна, сколько трагедий пережито или переживается и сейчас некоторыми из нас. Я ни о чем не прошу вас сейчас; только не отдавайтесь горю этой минуты и не считайте, что, если Левушка и я уедем, для вас нет утешения. Вы найдете утешение в успешном труде. Но не думайте сейчас о любви как об единственной возможности восстановить свое равновесие. Поверьте моему опыту, что жизнь без труда — самая несчастная жизнь. А когда есть труд, всякая жизнь уже на бульшую половину — счастливая жизнь.

Я постарался забыть о себе, устремился всеми силами мысли к Флорентийцу, и вдруг снова знакомый облик встал подле меня, и я услышал дорогой голос: «Мужайся. Не всегда дается человеку так много, как дано тебе сейчас. Не упусти возможности учиться; зов к знанию бывает человеку однажды в жизни и не повторяется дважды. Умей любить людей по-настоящему. А любовь настоящая не знает ни разлуки, ни времени. Храни мир и охраняй в бесстрашии, правдивости и радостности свое место подле И. И помни всегда: радость — сила непобедимая».

Глава 17. Начало новой жизни Жанны и князя

… Выходит, что я прав, когда говорю, что мы живем один раз и надо жить только мгновением и ловить его, это драгоценное летящее мгновение счастья.

— Да, — ответил я. — Я тоже думал до самого последнего времени, что надо ловить всюду только свое личное счастье. Но с тех пор как я ближе понял моих новых друзей, я понял, что счастье жить — не в личном счастье, а в том полном самообладании, когда человек сам может приносить людям радость и мир. Так же, как и вы, И. говорит о ценности и смысле жить только одно, вот это самое летящее мгновение. Но он понимает под этим умение видеть весь мир, всех окружающих, труд для них и с ними, сознавая себя единицей всей вселенной. Я еще мало и плохо понимаю его. Но во мне зазвучали уже новые ноты; сердце мое широко открылось для любви. Я точно кончил какой-то особенный университет, который дает мне понимать каждый новый день как ряд моих духовных университетов. Я перестал думать о том, что ждет меня в жизни вообще. А раньше я все жил тем, что будет через десять лет.

«Не всякая любовь связывает плоть людей. Но плоха и та любовь, что связывает рабски дух их. То будет истинной любовью, где все способности и таланты раскрываются к творческой деятельности, где освобождается дух человека».

— Есть люди, Левушка, которые слышат и видят то, чего не могут ни слышать, ни видеть сотни и тысячи людей. Они одарены особой силой внутреннего зрения и слуха, которые происходят по иной частоте колебаний и вибраций, чем те, по которым воспринимаются впечатления и ощущения большинством людей. Ты имеешь этот дар — слышать и видеть на расстоянии — и принимаешь его за галлюцинацию своей рассеянности…

…Будь деликатен и прежде всего воспитывай себя так, чтобы находить джентльменскую внешнюю форму для выражения своих, хотя бы и очень неприятных, чувств. Ищи такта, о котором говорил тебе Флорентиец.

Невольно я задумался, как тяжело каждому человеку умирать. «Как думает о смерти Флорентиец? И как будет умирать он?» — подумал я. И вдруг среди бела дня, среди грохота улиц и суеты я услышал его голос: «Смерти нет. Есть жизнь, одна, вечная, а внешних форм ее много»…

…Не смотрите на эту предстоящую вам жизнь как на наказание. Великая мудрая жизнь не знает наказаний. Она дает каждому человеку возможность созревать и крепнуть именно в тех обстоятельствах, которые необходимы лично каждому, и только ему одному. В данном случае вы не о себе думайте, а о вашей жене. Старайтесь всей добротой сердца раскрыть ей глаза. Объясните ей, что нет смерти, как и нет разъединенной жизни одной земли. Есть единая вечная жизнь живой земли и живого неба. Это жизнь вечного труда всей вселенной на общее благо. Жизнь, духовная жизнь света и радости, включенная в плотные и тяжелые формы земных тел людей. И вся земная жизнь человека — это не одно данное конечное существование от рождения до смерти. Это ряд существований. Ряд плотных, видимых форм, в них всегда влита единая, вечная жизнь, неизменная и только меняющая свои условные временные земные формы. Я буду иметь с вами еще не один разговор на эту глубочайшую тему, если вас это интересует. Сейчас я хотел только, чтобы вы осознали все величие и смысл каждой земной жизни человека, чтобы вы поняли, как он должен ясно видеть все вещи в себе и вовне. И какую мощь в себе носит каждый, если он научился владеть собою, если он может — в одно открывшееся его знанию мгновение — забыть о себе как о временной форме и постичь глубокую любовь в себе, чтобы ею внести помощь мира в другое сердце…

…Ананда — это такое высокое превосходство над обычным человеком, что свидание с ним, одно понимание, чего может достичь на земле человек из одинаковой с вами плоти и крови, ввело бы вас в высший круг идей, по сравнению с тем, чем вы живете сейчас… Характерный признак присутствия среди людей истинного мудреца: вопросы не нарастают, а стихают. В сознании людей растет активность не ума, а интуиции. Подсознание вводит в гармонию их мысль и сердце, потому что атмосфера мудреца указывает каждому тщету и иллюзорность одних личных достижений и желаний…

— Откуда же ты взял, мой дорогой философ, что брак — это такое простое и обыкновенное дело? Брак зависит от тех людей, кто в него вступает. И могут быть браки огромного значения, вовсе не только личного для тех людей, кто в них вступает. Всякий брак, как ячейка рождения и воспитания людей, дело чрезвычайно важное и ответственное. Люди — отцы и матери, — если они поднялись до сознавания себя единицами всей вселенной, если их трудовой день вносит красоту в единение всех людей, будут готовы к воспитанию новых человеческих жизней; они будут проводить свои системы воспитания, не в словах, но на собственном живом примере увлекать своих детей в красоту. Если же они поднялись до больших высот творчества, они составляют те ячейки, где воплощаются будущие великие люди, творцы и гении, чье вдохновение составляет эпохи в жизни человечества.
Гармония семьи не в том состоит, чтобы все ее члены думали и действовали одинаково, имели или не имели тайны друг от друга. А в той царственно расточаемой любви, где никто не требует обязательств друг от друга, в той высочайшей чести друг другу, где нет слов о самопожертвовании, а есть мысль о помощи, о радости быть полезным.

…Об одном только должен ты подумать, и подумать очень крепко: в сердце твоем уже не раз шевелился червь ревности. Большего ужаса, чем пронизать свою жизнь припадками ревности, нельзя себе и представить.
Всю жизнь себе и всем окружающим можно отравить и даже потерять весь смысл долгой жизни только от того, что дни были разъедены ревностью. Можно иметь великий талант, можно увлечь человечество в новые грани литературы, музыки, скульптуры, — и все же создать себе такую железную клетку страстей в личной семейной жизни, что придется века изживать ту плесень и грибы на своем духе, что нарастил в ревнивой семейной жизни. И наоборот, одна прожитая в мире и гармонии жизнь проносится над человеком века и века как очищающая атмосфера, как невидимая помощь и защита ему.

Ничего не зная и не желая знать о каких бы то ни было «посвященных», ты всю жизнь подавал мне пример активной доброты. Ты ни разу не прошел мимо человека, чтобы не взглянуть на него со всем вниманием, чтобы не подумать, чем бы ты мог быть ему полезным. И ты помогал, не дожидаясь, чтобы тебя об этом просили.
Я шла и иду по тебе. Я только верна тем заветам, которые читала в твоих делах. Я знаю, как тяжела тебе моя любовь к Ананде, которую ты считаешь безответной и губящей меня. Но пойми меня сейчас и навсегда. В первый раз за всю нашу жизнь я говорю с тобой об этом, и этот раз будет и последним.
Не гибель принесла мне эта любовь, но возрождение. Не смерть, но жизнь; не горе, но счастье. Я поняла весь смысл любви, когда ничего не просишь, но все отдаешь. И все же не разоряешь душу, но крепнешь.
То высочайшее самоотвержение, в котором живет Ананда, это уже не просто человеческое творчество. Это мощь чистого духа, умеющего для каждого человека превратить его серый день в сияющий храм.
И если ты создал мне жизнь радости и счастья подле тебя, то он научил меня ценить каждый миг жизни как величайшее благо, где все силы человека должны уходить не на эгоистическое счастье жить, а на действие для блага всех людей. Не отказываюсь я от счастья, а только вхожу в него. Вхожу любя, раскрепощенная, весело, легко, просто.

Глава 18. Обед у Строгановых

… — Ты, Левушка, не должен ничего и никому говорить. Мало ли человек может знать тайн о жизнях других людей. Случайностей, я уже тебе говорил не раз, не бывает в жизни. Если тебе так или иначе пришлось увидеть чужую рану или сияние сердца, скрытое от всех, будь истинно воспитанным человеком. А это значит: и виду не подать, что ты о чем-либо знаешь. Если же тебя самого грызет половинчатость собственной чести, умей нести свое страдание так, чтобы от него не страдали другие. И унеси из пережитого урока знание, как поступать в следующий раз, если попадешь в такое же положение.

У подъезда дома Строгановых стояло несколько экипажей. Я понял, что обед будет не очень семейным, что, кроме нас, будут еще гости, но еще раз дал себе слово быть достойным Флорентийца и собрать все свое внимание, думая не о себе, а о каждом из тех, с кем я буду говорить.

Глава 19. Мы в доме князя

… «Связи людей, их любовь и ненависть — всё не одной данной жизни плоды. И тело человека, и его окружение — всё следствия и результаты личных трудов и достижений в веках. Нет пути духовного совершенствования одного вырезанного из миллионов окружающих его жизней. Только научившись единиться с людьми в красоте, сливаться с ними в любви, можно пройти в те высоты духовных сил, где живут люди выше нас. Тогда открывается собственное сердце, и в нем оживает новая любовь. И человек понимает, что вся вселенная связана, дышит и вечно движется вперед этой живой любовью».

«Она и мать, и жена, и друг, но всем, без личного выбора, потому что ее ступень личной жизни уже миновала. И высшее счастье человека не в жизни личной, но в жизни освобожденной», — точно прогремел мне в ухо голос Ананды.

Глава 20. Приезд Ананды и еще раз музыка

… — Мой дорогой брат, мой милый друг. Перестань плакать. Тебе теперь двадцать второй год. Ты прожил младенчество, детство, юность и вступаешь в зрелость. Только три первые семилетия — юность человека, и ты их прожил, мало сознавая ценность жизни. Но после двадцати восьми лет никто уже не может сказать, что он юн. Твои слезы сегодня — это пожар, в котором сгорели три твои семилетия полусознательной жизни. Начинается твоя зрелость, ты входишь в полное сознание, в полосу наивысшего развития всех твоих сил, наивысшей деятельности и труда.

Глава 21. Моя болезнь, Генри и испытание моей верности

… Но если ты хочешь следовать за мною и быть моим верным другом, — ты должен добиться бесстрашия. Только бестрепетные сердца могут подняться в высокие пути…

— Дважды за одну вину не взыскивают. Но… если ты дал слово слушаться моих указаний, вот перед тобой живой пример, как ты был не прав, отменяя мое предписание относительно Левушки. Там, где ты не знаешь всего до конца, — старайся выполнить точно все, что тебе сказано. Умничание не достойно мудрого человека. Не говоря уже о том, как ты нарушил свое обещание верности другому человеку, ты мог спутать нити многих жизней и погибнуть сам.

Ты уже и сам заметил, что в жизни есть много таких сил и качеств, о которых ты раньше никогда не думал. Когда-то — как ты сейчас — и мы с И. переживали бури жизни. И искали в ней удовлетворения личных желаний, не зная, что счастье не в них, а в знании и служении своему народу. В освобождении в себе всех высших сил для помощи людям, в развитии всех талантов и способностей, чтобы звать людей к единению и красоте.

…Но для этого надо победить в себе страх. Это условие — как новый урок — стоит сейчас пред тобою.

Чем больше я постигал несравненно высший путь жизни моих друзей, тем все смиреннее и благодарнее относился к их любви и заботам обо мне.

— Мой милый мальчик, чем выше и дальше каждый из нас идет, тем яснее видит, что предела достижению в вопросе совершенства нет. И дело не в том, какой высоты, какого предела ты достигнешь сегодня. А только в том, чтобы двигаться вперед вместе с тем вечным движением, в котором движется вся жизнь. И войти в него можно только любовью. Если сегодня ты не украсил никому дня твоей простой добротой — твой день пропал. Ты не включился в вечное движение, в котором жила сегодня вся вселенная; ты отъединился от людей, а значит, не мог подняться ни к какому совершенству. Туда путь один: через любовь к человеку.

— Нет места сомнениям в сердце верном. И когда они проникают туда, там происходит революция, разрывающая гармонию. Помни, друг Анна, что вторично вырвать тебя из той бури, куда ты проникла сейчас не готовая, — я уже не смогу. Думай не о своих путях, как о путях отречения; но о пути всех тебе близких по духу, где ты — сила и мир, если живешь в гармонии. Но где рухнешь сама и рухнут за тобой твои любимые, если в твоем сердце будут жить сомнение и половинчатость. Это — первое звено; за ним проникает страх, а там… снова попадешь в ту бурю, где была сейчас, и я, повторяю, уже не смогу вторично вырвать тебя из нее.

Глава 22. Неожиданный приезд сэра Уоми и первая встреча его с Анной

… никого нельзя поднять в иную атмосферу, если он сам ее не носит в себе.

— Много еще скорби людей ты увидишь, Левушка, в жизни и немало испытаешь ее сам. И каждый раз, где бы и какое страдание ты ни увидел, ты увидишь, что начало каждого страдания — это страх, сомнения, ревность и зависть, а также жажда денег и славы. На этих корнях растут все другие страсти, в которых гибнут люди. Вторая же половина горестей живет в человеке от его слепоты, от мыслей, что вся жизнь включена в маленький период от рождения до смерти, засунута в футляр одной его личной, отрезанной от всего мира жизни. И этот главный предрассудок мешает видеть ясно всю вселенную и понять свое место в ней, в ее труде, в ее гармонии.

Ну, будь и дальше так благополучен в своем духовном пути, мой друг. Добивайся полного бесстрашия. И не забудь, что бесстрашие — это не только отсутствие трусости. Это полная работоспособность всего организма, полное спокойствие в атмосфере опасности. Тебе надо так уметь жить, чтобы ты, ощущая руку Флорентийца в твоей руке, не знал не только страха, но даже дрожания в нервной системе своего физического проводника.
…Ты много выстрадал, но зато как да-леко ты шагнул. И сколько бы ни шел вперед человек, каким бы тяжким страданием он ни завоевывал себе знание, если он честен и верен цельно, если компромисс не соблазнит его, он достигает счастья жить легко, радостно. Живи легко и дай себе слово никогда не плакать…

— Все, Левушка, идут свой путь, начиная с самых низших ступеней. Проходя день, человек сам несет в себе все те осложнения, которые потом непременно его окружают. И каждый думает, что его осложнения жизни встают перед ним извне, — тихо сказала Хава.
Вам горько, что когда-то с кем-то придется расстаться. Но ведь каждому неизбежно родиться и так же неизбежно умереть. И не в этом драма людей, а в том, что они никак не могут приготовить себя к разлуке с любимыми. Если бы мать сразу понимала, что ее дети — это только данные ей на хранение — на временное хранение — сокровища, — она бы, видя в них божий дар, который она должна вернуть усовершенствованным, отшлифованным, не себя бы в них искала. А искала бы в них ту силу высшей, единой любви, которая творит все во всей вселенной. И, единясь с ними в этой любви, она поняла бы, что жизнь не только не кончается со смертью, но что уходящее ее дитя больше не нуждается в земной форме и уходит в иную, более совершенную жизнь.
Так и вы. Если вы поставили себе задачей помочь брату и эта конечная цель сияет вам, не все ли равно, в каких формах, в какой земле будет проходить ваша жизнь до тех пор, пока вы приобретете полное самообладание и пока расширится ваше сознание так, чтобы вы могли понимать без слов движение мыслей людей, успокаивать их порывы и одухотворять их творческие силы. И только достигнув этого состояния, вы можете встать на одной ступени с братом и стать ему помощью.

— Чем выше и скромнее человек, тем он больше понимает величие другого и тем скорее может идти свой путь сам…

…Напрасно ты ждала особых испытаний. Шли твои простые дни, а ты в них-то и не разглядела главных дел любви и самого первого ее признака: жить легко свой текущий день. Жить в самых обычных делах, неся в них наивысшую честь, мир и бескорыстие. Не в мечтах и обетах, не в идеалах и фантазиях любовь человека к человеку. Но в простом деле дня идущий жизнью любви должен быть звеном духовного единения со всем окружающим. Оставь свои мечты о высшей жизни. Трудись здесь в простом дне и… навсегда помни свой нарушенный обет добровольного послушания.

Глава 23. Вечер у Строгановых и разоблачение Браццано

… — Не плачьте, княгиня. Непоправимо только то, чего человек не понял до смерти и так и ушел с земли. Выслушайте меня. Если вы осознали, что вы обидели Жанну, — позовите эту милую и, поверьте, очень несчастную женщину и извинитесь перед ней. Дар сердечной доброты — вот все, что необходимо человеку изливать в своем труде дня. И если вам кажется, что вы уже стары и больны, что ваше время для труда невозвратно прошло, то это полнейший предрассудок. Можно быть обреченным на неподвижность, лишенным рук и ног — и все же не только трудиться, но и творчеством своей любви и мысли вдохновлять толпы народа. Наивысшая форма труда мудрости, какая известна мне, несет миру вдохновение и энергию одной силой своей мысли, оставаясь сама в полной внешней неподвижности. Но мысль этой неподвижной мудрости составляет огромную часть движения вселенной. И каждому человеку — в том числе и вам — важно жить, не выключаясь из этого вечного движения, не останавливаясь, но все время идя в нем, как солнце и лучи, неразлучно.

Прост ваш день труда. Обласкайте каждого, кто войдет к вам. Если к вам пришел одинокий, отдайте всю любовь сердца, чтобы, уходя, он понял, что у него есть друг. Если придет скорбный, осветите ему жизнь вашей радостью. Если придет слабый, помогите ему знанием того нового смысла жизни, который вам открылся. И жизнь ваша станет благословением для людей.

Уймите слезы, друг. Постарайтесь спокойно, без обиды, стыда или раздражения вдуматься в то, что я вам скажу. Я не проповедь вам читаю, не поучаю вас морали условных кодексов земли. Я хочу помочь вам войти в иную ступень жизни, где вы сами могли бы раскрепоститься от тех страстей, в каких провели жизнь и от которых сами же больше всего страдаете.

…Пока вы окончательно не поймете, что нет одной жизни земли, вырванной из всей атмосферы вселенной, а есть единая жизнь, неразделимое зерно духа и материи, что нет только одной трудящейся земли, а есть общее колесо живого трудящегося неба и живой трудящейся земли, колесо, единящееся на общих земле и небу принципах, не терпящих лжи и лицемерия, не подлежащих изменению от желаний и воли людей, а движущихся целесообразно и закономерно для жизни всей вселенной, — вы не найдете радости жить.
Сколько бы, вам ни оставалось еще жить — вас неизменно будет преследовать страх, пока вы будете думать о каждом своем дне, как о мгновении вашей только одной земной жизни.
Если из жизни земли исключить понимание своей текущей жизни, как связи вековых причин и следствий, вся данная жизнь земли сводится к нулю. Из-за того или иного конгломерата страстей и желаний, без перспективы света, который можно внести в труд дня, без знания, что свет горит в каждом человеке всего человечества вселенной, жить творчески нельзя. Кто живет, не осознавая в себе этого света, тот примыкает к злой воле, думающей, что она может покорить мир, заставив его служить своим страстям, своим наслаждениям.

…Помните только, что раскаяние, как и всякая жизнь в прошлом, не имеет смысла, так как лишено всякого творчества сердца. Жизнь — это «сейчас». Это не «завтра» и не «вчера». Одно неизвестно, другого не существует. Старайтесь научиться жить летящим «сейчас», а не мечтой о завтра, которого не знаете.

«Ты видишь сейчас величие и ужас путей человеческих. Ты видишь, что всякий человек, идя своим путем, может постичь истинное знание только тогда, когда его верность стала уже не личным его качеством, а одною из осей всего его существа. Осью главной, на которой лежит и развивается все творчество человека. Учись различать пути людей. И помни, что никто тебе не друг, никто тебе не враг, но всякий человек тебе Учитель».

Нет времени, нет пространства как ограничения в пути вечного совершенствования человека…

Глава 24. Наши последние дни в Константинополе

… Где только возможно, будь всегда милосерден и не суди никого. Любовь знает помощь, но она не знает наказаний и осуждения. Человек сам создает всю свою жизнь, а любовь — когда кажется, что она внешне подвергает человека наказанию, — только ведет его к высшей форме жизни.

Завет мой тебе: никогда, нигде и ни с чем не медли. От кого бы из нас ты ни получил весть, — выполни тотчас же приказ, который она несет, не вдавайся в умствующие рассуждения и не жди, пока у тебя где-то внутри что-то станет готовым. Эти замедления — только доказательство неполной верности…

…«Любя побеждай».

— Не равнодушием или порывами горечи и уныния движется жизнь, а радостью, Левушка. Той высшей радостью, где нет уже личного восприятия текущей минуты, а есть только сила сердца — любовь, где ни время, ни пространство не играют роли. Любовь не судит — она радуется, помогая…

…люби до конца, будь верен до конца, не бойся до конца, — и жизнь посылает вознаграждение, какого не ждешь и откуда не ждешь.

…«Не тот день считай счастливым, который тебе что-то принес приятное; а тот, когда ты отдал людям свет сердца».

— Все это предрассудок, Левушка. Человек закрепощает себя в долгах и обязанностях. Иногда он так утопает в мыслях о своих нравственных долгах, что положительно похож на раба, подгоняемого со всех сторон плеткой долга. А смысл жизни — в освобождении. Только то из доброты человека и его добрых дел достигает творческого результата, что сделано легко и просто.
Принимай все, что посылает лично тебе жизнь, совершенствуйся, учись и рассматривай себя как канал, как соединительное звено между нами, которых ты ставишь так высоко, и людьми, которым сострадаешь. Передавай, разбрасывай полной горстью всем встречным все то, что поймешь от нас и через нас. Все высокое, чего коснешься, неси земле — и выполнишь свою задачу жизни. Но то будет не тяжкий и скучный долг добродетели, а радость и мир твоей собственной звенящей любви.

— Пока ты будешь повторять себе — от ума, — что я рядом с тобой, всегда твое самообладание будет пороховой бочкой. Как только ты почувствуешь, что сердце твое живет в моем и мое — в твоем, что рука твоя в моей руке, ты уже и думать не будешь о самообладании как о самоцели. Ты будешь его вырабатывать, чтобы всегда быть готовым выполнить возложенную на тебя задачу. И времени думать о себе у тебя не будет…

Ваша девочка умна не по летам. Это организм очень тонкий, богато одаренный. Думайте, что ей придется жить в условиях более сложных, чем прожили вы свою молодость. Остерегайтесь постоянных раздражений и повышенного тона с детьми. Незаметно между вами и ими может вырасти пропасть. Они перестанут видеть в вас первого друга и, как бы вы ни любили их, не поверят вашей любви, если вы говорите с ними постоянно раздраженным тоном.

— думайте о детях, прежде всего, а потом уж о себе…

— И не то досадно мне, что сила в людях так зря растрачивается на вечные мысли об одних себе. Но то, что человек закрепощает себя в этих постоянных мыслях о бытовом блаженстве и элементарной близости. Он поверяет другому свои тайны и секреты, недалеко уходящие от кухни и спальни, воображает, что это-то и есть дружба, и лишает свою мысль силы проникать интуитивно в смысл жизни; тратя так попусту свой день, человек не ищет не только знаний, но даже простой образованности. И в такой жизни нет места ни для священного порыва любви к родине или другому человеку, ни для великой идеи Бога, ни для радостей творчества. Неужели быт — это жизнь?

— Для многих миллионов — это единственно приемлемая для них жизнь. А для всего человечества — это неминуемая стадия. Чтобы понять очарование и радость раскрепощения, надо сначала понять плен и рабство от окружающих вещей и страстей. Чтобы понять мощь свободного духа, творящего в независимости, надо хотя бы на мгновение познать в себе эту независимость, в себе ощутить полную свободу, чтобы желать расти все дальше и выше; все чище и проще сбрасывает с себя ярмо личных привязанностей тот, кто понял жизнь как вечность. Обыватель считает жизнь свою убогой, если в ней не бушуют порывы, если он не имеет возможности блистать во внешней жизни. Отсюда — от жажды славы, богатства и власти — доходят люди до той ступени падения, что ты видел в Браццано. Но есть и еще худшие. И только избранник по своей внутренней сердечной доброте и запросам, а по вне ничем не выделяющийся человек может увлекаться идеями и мыслями, о которых ты сейчас говорил. Великие встречи, встречи, переворачивающие всю жизнь человека, редки, Левушка. Но зато имевший однажды такую встречу, внезапно перерождается и уже не возвращается больше на прежнюю дорогу быта в маленькое, обывательское счастье. Он уже знает, что такое Свет на Пути.

Глава 25. Обед на пароходе. Опять Браццано и Ибрагим. Отъезд капитана. Жулики и Ольга

… — Нет, не боюсь. Но неужели такое значение имеет в мире один неправильный поступок человека? Неужели так сильно взаимодействие вещей?
— Еще гораздо сильнее, чем тот слабый пример, который ты сейчас видел. Единение людей, их связь друг с другом, это неразрывные нити, невидимые слепым глазам, но связывающие канатами людей на целые века.

— Ты, Левушка, видал толпы людей, думающих только о себе. Ты привык понимать музыку как развлечение, удовольствие. Ты знаешь тех гениально одаренных, что поют и играют за деньги. Они тоже уносят людей иногда, в порыве творчества, в красоту. Но их игра, их песни и музыка идут не от потребности вылить из себя любовь, чтобы людям стало светлее. Музыка же Ананды и Анны, как и многих им подобных, — это их свет, их молитва и радость, их призыв к добру всех страдающих вокруг и помощь им. Им не надо восторгов толпы. Они в этой толпе растворяют зло, умиротворяют и облегчают страсти. И когда сегодня ты будешь слушать музыку — ты поймешь величие духа Ананды. Ты услышишь не стон его сердца, упрекающий тех, кто причинил ему скорбь. Ты увидишь полное прощение им. Радость о том, что он мог вобрать в себя их страдание.

Глава 26. Последние дни в Константинополе

… Привычка жить только в безделии теперь тяготит вас. Но все, о чем вы думаете, все ваши мечты о новых сиротских домах, о приютах и школах — это внешняя благотворительность. И она не даст вам, как и все внешнее, ни покоя, ни уверен-ности. Вы в себе должны найти независимость и полную освобожденность. Только тогда, когда внутри себя вы поймете всю полноту жизни — вы найдете смысл и во внешней жизни. Она станет тогда отражением вашего духа, а не внешним местом, куда вам хотелось бы втиснуть ваш дух.
Вы сумеете раскрыть — вашей любовью — какое-то новое понимание жизни своей жене. Сможете объяснить ей, что нет смерти, а есть жизнь, единая и вечная. Что смерть приходит к человеку только тогда, когда он все уже сделал на земле и больше ничего сделать на ней не может, — а потому и бояться ее нечего. Вы это сможете объяснить ей не раньше, чем сами все это поймете. А для этого вам надо освободиться от предрассудков скорби и страха.

— Смирение — это не что иное, как незыблемый мир сердца. И он приходит к тем, кто знает свое место во вселенной. Чем в большем мире идет по земле человек, тем дальше и выше он видит. А чем дальше видит, тем все больше понимает, как он мал, как мало может и знает, как многого еще ему надо достичь…

Как бы ни казались тебе мелки и пусты люди, как ни малы и низки не казались бы тебе их беды и горести, никогда их не суди и не чувствуй себя большим среди маленьких, когда они тебе жалуются…
Встречаясь с людьми, не думай, как они плохо живут, как могут они не задохнуться в атмосфере удушливых страстей. Думай обо мне; думай, как бы, чем внести через себя живую и укрепляющую струю моей любви и радости, которые я тебе ежеминутно посылаю. Думая так, ты будешь всюду трудиться вместе со мной. Ты будешь очищать вокруг себя пространство своей чистой мыслью. Ты всегда найдешь сил пройти мимо многих драм и трагедий человеческих страстей, и не только не запачкаешься в них сам, но и остановишь их развитие в других силой мудрости, что несешь в себе.
Быть может, какой-то период времени тебе придется жить среди людей культуры низкой, среди людей, не имеющих знаний и даже не предполагающих, что можно жить без лицемерия. Не считай себя невинно страдающим, закабаленным в такие печальные обстоятельства. Усматривай в них нужные тебе — твои собственные обстоятельства, — через которые тебе необходимо пройти, чтобы в себе же найти стойкость чести и высокое благородство.

— Вот и пойдем с тобой к Жанне, и неси ей эти струи. Неси, не думая о словах, какие скажешь. Думай только о руке Флорентийца и его силе, какую тебе надо ей передать. Это ничего, что сам ты как таковой бываешь шаток и слаб и теряешь в мыслях связь с ним. Лишь бы в сердце твоем всегда сиял его образ. Ты всюду сможешь перенести его помощь человеку, если верность твоя не поколеблется. И никто не ждет, что ты станешь сегодня ангелом или святым. Но всякий мудрый знает, что на чистое и бесстрашное сердце он может положиться. Чистое сердце может быть тем путем, по которому мудрец может послать свой свет людям.

Если жизнь, которую рисует вам Леонид, так для вас заманчива — идите, наслаждайтесь всеми страстями жизни. Но, уверен, как горько когда-то будете вы рыдать об этой минуте! Когда осознаете, что стояло перед вами, кто был подле вас и как вы сами все отвергли… Любовь — это не та чувственность, которая сейчас разъедает вас и в которой вы думаете найти удовлетворение. Но все равно. Что бы я ни сказал вам теперь, вы — слепая женщина, слепая мать. Как та мать слепа, которая видит в жизни одно блаженство: «мои дети» — и портит их своей животной любовью, так и та, которая не видит счастья сберечь и вывести в жизнь порученные ей души, для которых она создала тела, — обе одинаково слепы и никакие слова их не убедят…
— Раздели временное и уродливое от вечного, не умирающего. И поклонись страданию человека и той его муке, в которой будет он стоять, когда страсти засохнут, упадут, как шелуха. И он сам себя увидит в свете истины. Он ужаснется и будет искать света, который ему когда-то предлагали. Но путь к свету — это только сам человек. Научить здесь нельзя. Сколько ни указывай, где светло, — увидеть может тот, в ком свет внутри. Скорбеть не о чем. Помогает не тот, кто, сострадая, плачет. А тот, кто, радуясь, отдает улыбку бодрости страдающему, не осуждая его, а понимая его положение.

Сейчас пойми, как глубоки корни несчастья людей, как нельзя их судить, как нельзя расстраиваться недостатками людей. Надо нести им бодрость или стараться пресечь зло, поставив им твердые рогатки там, где люди слабы, чтобы оберечь прежде всего их самих. Пока сам не созрел — не стремись помогать. Увеличишь только зло и внесешь еще больше раздражения в жизнь тех, кому захочешь помочь, если сам не готов, если сам не можешь действовать в полном самообладании.

Идя за высокой жизнью, нельзя жить в полуцельных чувствах и мыслях, в сомнении и компромиссах. Когда ощутите, что сердце ваше пусто для личного, только тогда сольетесь в один аккорд с Анандой, со мною, с сэром Уоми и другими. Пока же думаете, что надо, чтобы сердце звучало любя, — ваша песнь любви будет стонать, а не торжествовать. Жить от ума нельзя. Творчество — гармония сердца и мысли.

— Мать — это любовь, а не гроза. Мать — защита и помощь, а не наказывающая рука. Мать — радость, а не слезы. Мать — первое и последнее светлое явление, которое уносит ребенок с земли…

— Чем больше ты живешь с нами, тем яснее тебе, что нет чудес, а есть только знание. Видя, как огромно знание таких людей, как сэр Уоми, Флорентиец, Али, ты должен понять, как надо верить каждому их слову, как надо быть им верным, как беспрекословно повиноваться надо каждому их приказанию, учитывая и понимая всю высоту их знания и нашу невежественность по сравнению с ними. Здесь лежит основа закона беспрекословного повиновения и ни в чем другом.
«Господи Боже, — думал я. — Брат Николай пишет, что понял, насколько он еще невоспитанный человек! И. говорит о своей невежественности! Что же тогда говорить и делать мне?»
— Учиться и радоваться счастью жить, поняв, что такое — Свет на Пути! — улыбаясь, шепнул мне Ананда, как будто снова заглянул в мой череп и прочел все мое нутро.

— Встречи — не цветы. Они не вянут, не гибнут, бесследно уходя в тление. Встречи учат. И даже тогда, когда разлука кажется невыносимой, когда смерть уносит друга, сына, отца или дочь, — даже тогда сердце растет, и ширится его творчество. Если же знаешь, что друг идет где-то рядом, и ты его не можешь ощутить только потому, что дух короток, — надо шире раскрыть мысль и сердце, и понять людей не только как лично близких, а как спутников к истине. И тогда все встречи будут благословенными. Дух человека-мещанина, которому кажется, что он ищет Истину, — вечно склонен к унынию. Он, точно собачий хвостик, как его ни распрямляй, все норовит скрутиться. Дух же человека, воистину ищущего героики чувств и мыслей, похож на стальную рельсу, которую ничто согнуть не может. Встреча с вами, князь, показала мне, как легко, просто, радостно, не ища, куда ступить, — вы перешли из слабости в привычную вам теперь твердость, из твердости переходите в силу и из силы перейдете в красоту. И вся задача дня в том только и состоит, чтобы трудное сделать привычным, привычное — легким и легкое — прекрасным в работе дня. Встреча с вами будет всегда памятна мне как таковая; как переход человека — в одно мгновение — в иное, героическое мировоззрение.

Любовь-доброта, любовь-милосердие и любовь-неосуждение должны встретиться в одном сердце, чтобы была возможность начать творческий путь в жизни…

***

СОДЕРЖАНИЕ

Часть I. Том I.  (об авторе, главы 1 — 15)

Часть I. Том I (часть 2).  (главы 16 — 26, О книге «Две жизни», «Дельфис» № 4 (60)/2009, Н.А.Тоотс)

Часть II. Том I.  (главы 1 — 11)

Часть II. Том II.  (главы 12 — 21)

Часть III. Том I.  (главы 1 —  16)

Часть III. Том II.  (главы 17 — 33)

 ***

Полностью книгу «Две жизни» можно прочитать например на https://www.litmir.me

О книге «Две жизни» из журнала «Дельфис» № 4 (60)/2009, автор статьи Н.А.Тоотс

«Великий сын Индии — религиозный мыслитель и политический деятель Махатма Ганди, готовясь вывести свой народ из-под колониального гнёта, создал учение. Он вобрал в него духовно-нравственные наработки лучших умов человечества — прошлого и настоящего. И он достиг цели: Индия стала независимой, не пролив крови. (Правда, на следующий год после этого события — в 1948 году, Махатма Ганди погиб от пули индусского националиста. Такова бывает благодарность экстремистов!)

В те годы, когда в Индии происходили эти события, Россия уже почти 30 лет жила за «железным занавесом», за который не проникали правдивые известия о духовной жизни людей в других странах. Советские люди, часто рискуя жизнью, искали свои тропы к истине в группах теософов, толстовцев, тамплиеров, розенкрейцеров и т.д. О подобных обществах, действовавших до 30-х годов прошлого века, много написано писателем А.А.Никитиным (бывшим до последних дней своей жизни членом редколлегии «Дельфиса»). Например, в его книге «Мистики, розенкрейцеры и тамплиеры в советской России».

Собирались искатели истины и на Никитском бульваре в Москве на квартире солистки Большого театра Конкордии Евгеньевны Антаровой. Среди них были и теософы, и антропософы, и толстовцы, и поклонники Кришнамурти. Уж слишком гремело это имя одно время в мире, когда адьярские теософы объявили его грядущим Мессией. (Впоследствии Кришнамурти сам открестился от этого высокого звания и учредил свой орден «Звезда Востока».)

В 40х годах прошлого столетия стал ходить в «самиздате» роман К.Е.Антаровой «Две жизни». В это время одна из её единомышленников Ольга Борисовна Обнорская сообщала в письме своему мужу: «Кора (К.Е.Антарова) пишет какую-то необыкновенную повесть, которая всех приводит в восторг. Интересно бы нам её почитать».

Написала Антарова роман «Две жизни» (четыре толстых тома) очень быстро методом яснослышания. Он был ей продиктован (хотя это слово и не совсем подходит, ибо любой такой процесс зависит и от творческих способностей, и от уровня духовного развития того, кто пишет текст) всё теми же Учителями из того же Братства, что руководили и поучали мир через Е.П.Блаватскую, Ф.Ла Дью и Е.И.Рерих.

Кроме «Двух жизней» К.Е.Антаровой были записаны ещё и «Беседы Учителя», впервые опубликованные в журнале «Дельфис» (см. №№ 3(16)/1998–2(22)/1999)…

…При жизни К.Е.Антаровой книга «Две жизни» не была издана, а опубликована лишь в 1993 году. В ней описывается Путь ученика, постигающего Божественную мудрость под руководством Высоких Учителей. Их образы впервые представлены в художественном виде и доступны для понимания широкого круга читателей. Книга показывает, как таинство раскрытия духовных сил человека осуществляется не в мистериях, а в событиях и испытаниях повседневной жизни, то есть в ходе обычного «серого» дня благодаря самоотверженному труду и служению Общему Благу.

Жизнеописание действующих лиц позволяет узнать в них не только Высоких Учителей, но и вполне знакомых лиц, например, Е.П.Блаватскую, Г.С.Олькотта, С.В.Рахманинова и других.

Главный герой «Лёвушка» явно как-то соотносится с Львом Николаевичем Толстым. И это, видимо, неслучайно. В ту пору многие воспринимали его не только как великого писателя-романиста, но и как создателя нового духовного Учения, основанного на синтезе сокровенных знаний Запада и Востока. Его «Исповедь» и «Царство божие внутри нас» потрясают в ту пору людей глубиной откровений не только в нашей стране, но и за рубежом. Толстовские общины, стремящиеся жить по совести и правде, появляются во многих странах мира.

Зачитывается его книгами и такой гигант мысли, как Ганди. Он начинает переписываться с Львом Николаевичем и объявляет себя его учеником, а затем создаёт в Южной Африке, где прожил почти 20 лет, трудовую общину и называет её именем Толстого.

В 1910 году Толстой пишет Ганди: «Ваша деятельность в Трансваале, как нам кажется на краю света, есть дело самое центральное, самое важное из всех дел, какие делаются теперь в мире, и участие в котором неизбежно примут не только народы христианского мира, но и всякого мира». Ганди, как и Толстой, остро чувствовал приближение духовного кризиса современной цивилизации. И каждый стремился найти выход из него. О том же говорят миру и Учителя Великого Братства через своих посланников и доверенных лиц — Е.П.Блаватскую, Ф.Ла Дью, Е.И. и Н.К.Рерихов, К.Е.Антарову и других…

…Герои «Двух жизней» Антаровой исполнены тех же настроений. Они стремятся к общинному образу жизни и готовы посвятить себя служению Общему Благу. Конечно, то, как это происходит в романе, больше напоминает утопию. Но и общества, которые хотели построить и Ганди, и Толстой, и Платон, и Лао-Цзы, и многие другие великие мыслители, — тоже считаются утопическими. Возможно, в этом ряду «Новая страна» и «Город Знания» Рерихов, «Белый город» Ф.Ла Дью и другие. Во второй половине книги «Две жизни» её герои отправляются в путешествие по Индии. Там они посещают уникальные ашрамы-общины, в которых находятся, ведя праведный образ жизни, Учителя и их ученики. Конечным пунктом путешествия героев «Двух жизней» становится Америка. Они прибывают на пароходе в Нью-Йорк и оттуда через весь континент едут в Калифорнию создавать духовную общину. Невозможно здесь не провести параллель с Храмом Человечества в Халсионе, если учесть, что руководят и героями романа, и существующим поныне сообществом одни и те же Учителя.

В мае 2009 года, когда небольшая делегация «Дельфиса» во второй раз посетила Храм Человечества, мы были приятно удивлены: на страницах журнала храмовников «The Temple Art-san» появились отрывки из «Двух жизней» Антаровой на английском языке (в переводе Линды Роллисон и Натальи Андриец). Готов к изданию этот четырёхтомник и на французском языке.

Роман Антаровой нельзя отнести к высокохудожественной литературе. Его сила в другом — в содержании духовных наставлений Учителей.

Впервые именно их использовал в своей публикации «Семь дней в Гималаях» в журнале «Москва» в 1982 году поэт и писатель Валентин Митрофанович Сидоров. Его очерк, позже изданный отдельной книгой, стал сенсацией, благодаря «выборкам» из тогда ещё не опубликованного романа Антаровой. В редакцию журнала «Москва» письма с благодарственными откликами читателей приходили мешками. В.М.Сидорова пригласили выступить даже в Верховном Совете! Словно прорвало плотину, и тысячи людей почувствовали живительный дух сокровенных истин. Возможно, впервые многие из них осознанно вставали на путь духовного развития и поиска истинных знаний.

С тех пор многое изменилось. Отделы эзотерической литературы книжных магазинов становятся всё обширней и полны всяческой продукции. Передачи телевидения изобилуют сенсациями, серьёзными и совсем не серьёзными исследованиями непознанного. Есть даже и «мистический» канал. Вот только учёный мир попрежнему сопротивляется, не желая признавать существование эзотерического или гностического знания, а представители религий отстаивают только своё право на истину. Мысль о едином источнике всех религий и принцип «единства в многообразии» ими отвергаются.

Платон сказал, что «идеи правят миром». Но кто их рождает? Мыслители, гении, пророки? И почему в определённые времена одни и те же идеи «посещают» разных людей и в разных странах? И что-то происходит общее в сфере сознания людей. Словно повинуясь одному дирижёру, они восходят по бесконечной лестнице духовного совершенствования, своим усилием продвигая вперёд, к истинному знанию, и всё человечество.

Только бы не остановиться на этом пути»

Полностью книгу «Две жизни» можно прочитать например на https://www.litmir.me